Другой мир

Машину немного потряхивало из-за неровной дороги и бесконечных ямочек, которые порядком достали, но все же это не мешало Бакуго вести транспорт ровно, вслушиваясь в спокойное сопение Мидории рядом, на соседнем сидении, и неугомонную болтовню еще четырех дебилов сзади. Каминари облокотился на спинку сидения блондина, при этом споря с Серо. Киришима активно поддерживал брюнета, а Мина, что удобно устроилась между парнями, хихикала на бессмысленный спор друзей. Кацуки по большей степени не обращал на разговоры за спиной ни малейшего внимания, даже не отвечал, когда его спрашивали, что он думает по поводу какой-либо очередной фигни. Его голова целиком и полностью забита кучерявым мальчишкой, который иногда морщится и дергается во сне, каким-то образом умудряясь не проснуться от такой ужасной тряски в салоне. Глаза непроизвольно прыгают в сторону Изуку, медленно обводя взглядом его черты лица, весьма крепкие, но худые плечи, одно из которых сейчас было накрыто кофтой, дабы не так холодно было, и, опускаясь к ногам, на колени, что были плотно сведены и прижаты к сидению. Мидория не казался в данный момент таким опасным, как таковым его описывали в слухах. Бакуго-то знает, какой этот парень на самом деле пугливый кролик: как-никак с детства с ним возится. Их нельзя было назвать друзьями, как они сами иногда звали себя, мол «друзья детства», по крайней мере, до того, как их пути разошлись. Блондин так и не понял, почему Изуку тогда от него слинял: вроде бы отношения между ними не были сильно натянутыми, вполне терпимыми — ужиться вместе возможно. Кацуки потребовалось несколько лет, чтобы дожить до этого момента: когда они прямо сейчас сидят бок о бок в спокойной обстановке, и никто никуда не бежит. В какой-то момент Бакуго осознал, что без своего задрота ему как-то больно сложно стало жить, поэтому-то и кинулся на поиски, надеясь найти Мидорию как можно быстрее. Встретив своих теперь уже корешей и собратьев по орудию, — тогда те согласились пойти за ним, — блондин благополучно перерос в их лидера, но не перестал быть так же и другом, о чем им никогда не скажет. Ребятки не были против вступления Изуку в их компанию, даже как-то рады были, ведь конопатый показался им смышленым и, в какой-то степени, смелым, раз без всякого промедления кидается в зубы тварям, дабы кого-то спасти. Для подростков было непривычно видеть Кацуки спокойным и не орущим матом через каждое их баловство, ведь он терпеть не может, когда те спорят или что-то в таком духе. Они заметили, что веснушчатый паренёк действует на белокурого очень даже положительно, как валерьянка на котенка. Вывод подростки подвели чересчур прямой, но очевидный: чудовище нашло свою принцесску. Бункер, куда и направляются ребята, находится на окраине города, если можно так назвать давно нежилой и полуразрушенный кусок построек. Именно там подростки проводили время между вылазками, что постепенно место стало их домом и убежищем. Краем глаза Бакуго замечает шевеление рядом, чуть повернув голову к Изуку. Тот приоткрыл веки, сонно оглядываясь, одновременно подтягивая кофту чуть выше, так как ему показалось, что стало еще прохладнее, но его просто морозило от постоянной перемены температуры тела после потери руки. — Ты в норме? — все сразу притихли, мгновенно забывая о том, из-за чего сейчас едва ли не дебаты велись из-за одного жалкого спора. Блондин поглядывает на Мидорию, а тот пару секунд молчит, так как еще не до конца проснулся. Кудрявый елозит, чуть заметно кивая, тут же шипя и морщась от боли в обрубке, после аккуратно обхватывая рукой плечо, откидывается на сидении, — Скоро приедем. В бункере есть обезболивающие — должно помочь. — Спасибо, Бакуго, — четыре пары глаз с любопытством перекатываются к Кацуки, замечая совсем незаметный румянец на щеках, о котором если его спросить, он скажет, что тут просто жарко. Каминари и Мина под шипение друзей сдержанно посмеиваются, после чего ловят убийственный взгляд алых глаз. Мидория не может не улыбнуться на это, тоже начиная хихикать, вызвав у остальных удивление, а у Кацуки — предательскую краску, после чего он спешит отвернуться, хмуро уставившись на дорогу уже под нескрываемый смех всех присутствующих. Изуку был счастлив, что все хорошо закончилось, и тот Бакуго вернулся обратно восвояси, при этом и сам конопатый не остался один. Смотря на блондина, что рычит проклятия на ребят сзади, повторяющих, мол, тот засмущался, то понятно: они ничем не отличались, а слова, что Кацуки тогда ему сказал, когда он очнулся — он теперь не позволит ему исчезнуть. Убежище, у которого остановилась машина, оказалось обычным подвалом: металлическая дверь с лестницей, уходящей под землю. По крайней мере, так показалось на первый взгляд, но стоило спуститься, как глаза полезли на лоб. Пред веснушчатым открылось, мягко говоря, огромное помещение с двумя этажами и множеством комнат. Киришима любезно показал Изуку его комнату, что пока не была оборудована под обычную спальню, но мебель там уже имелась, и даже было чисто — осталось только подстроить обстановку под себя. Оставшись наедине с самим собой, парень огляделся, подходя к покрытому пылью зеркалу. Проводя ладонью по прохладной поверхности, он стер слой грязи, устремив взгляд на свое отражение. Глаза опускаются ниже, рассматривая правую часть руки, закусывая губу и отворачиваясь. Было не особо приятно даже смотреть: в тот раз Изуку даже не подумал, просто кидаясь оттолкнуть Кацуки назад. Это уже как рефлекс, но какой-то неправильный — не на самосохранение, а как-то наоборот. Присев на край кровати, конопатый еще раз осмотревшись, упал назад на мягкий матрас. Теперь все позади и бояться нечего, как ему сказал Бакуго — почему-то Мидория ему сразу полностью доверился, готовый поверить в любые его слова. Он слишком устал от погонь, перестрелок и смертей — сейчас он хочет вот так вот лежать и ни о чем не думать вплоть до следующего месяца. Пересилив сильную усталость, Изуку все же решил подняться, пойти помыться и переодеться, чтобы хоть стать похожим на человекоподобное существо. Парень так и поступил, не переставая удивляться столь чудесному месту, где даже вода в душе тёплая. Подростки явно старались создать все нормальные условия для проживания, не поленясь починить бойлер. Простояв под струями горячей воды больше получаса Мидория сделал вывод, что жизнь явно удалась. Вернувшись в комнату, конопатый кое-как одной рукой, тем более левой, когда он правша, натянул на себя футболку и штаны, при этом чуть пару раз не порвав одежду, так как ту неудобно напяливать на влажное тело, еще и тянуть только за один край. Приземлившись на кровать всем лицом Изуку почувствовал, как расслабление разлилось по телу, от чего парень не сдержал блаженного стона в подушку, мгновенно проваливаясь в сон. Мидории наконец-то выпала возможность отоспаться по-человечески, а вместе с этим и забыться на пару дней, как минимум. Все бы ничего, парень бы и дальше пребывал в царстве Морфея, если бы по боку и бедру не прошлось что-то большое и теплое, похожее на ладонь. Изуку посчитал, что ему просто кажется, и это все от одеяла, которым он не был накрыт, что понял лишь потом. Когда бессовестная конечность поползла куда-то под одежду, веснушчатый раскрыл глаза, с явным недоумением оборачиваясь на сидевшего рядом Бакуго. Блондин выглядел напряженным и задумчивым, пока хмуро разглядывал чужое тело. Мидория опустил взгляд на руку Кацуки, тут же перехватив и убрав ту от себя. — Что ты делаешь? — полушёпотом спросил конопатый, но белокурый ему не ответил, камнем падая рядом, лбом утыкаясь в спину паренька. Им и до этого удалось поговорить, еще в квартире Айзавы, но разговор был короткий и только по делу. Однако все же им не нужны слова, чтобы понять, что они явно нашли то, чего так обоим не хватало. — Ты правда ничего не помнишь? — Изуку все больше не понимает: этот вопрос Кацуки задавал ему несколько раз за этот день, но Мидория действительно не знает, что именно он должен помнить. Их прошлое? Что они когда-то были друзьями, еще до катастрофы? Если честно, паренек пытался вспомнить хотя бы собственную мать, какой она была, но попытки были тщетны. — Нет, прости, — не спеша усевшись, веснушчатый повернулся в пол-оборота к блондину, виновато глядя на него. Бакуго зыркнул в ответ, тоже привстав и облокотившись на руки, при этом не отводя от конопатого глаз. — Может, мне тогда помочь тебе вспомнить? — Изуку неожиданно невольно покраснел, замечая ухмылку, что расплылась на губах белокурого, а смысл его слов дошел до мозга, моментально обрабатываясь и выплевывая понимание намека. Кацуки смотрит в упор, ожидая ответа, будто он что-то изменит: парень намерен в любом случае сделать все свои грязные задумки. — Если, конечно, тебе не сложно, — Мидория ощущает теплое дыхание у себя на щеках, сам пододвигаясь ближе и вытягивая шею, ибо Бакуго чуть выше него, при этом цепляясь рукой за плечо и соприкасаясь губами. Для блондина это было как одобрение, да и слова кудрявого давали понять, что у Кацуки теперь полная свобода действий. Не разрывая поцелуя, белокурый меняет положение, пододвинув и не сильно прижав Изуку к стене у кровати. Чуть отстранившись, опускается ниже к шее, касаясь нежно кожи, прикусывая и зализывая новоиспеченные метки. Кучерявый, прикрыв глаза, наклоняет голову чуть в сторону, давая Бакуго больше насладиться его тушкой, на что тот сильнее скалится, проводя языком к подбородку, на этот раз проникая поцелуем глубже. Упираясь руками о стену, Кацуки отлипает от пухлых губ, и, чувствуя себя пьяным, заглядывает в глаза напротив. Изуку, ощущая себя точно также, слизывает слюну с губ, вздрагивая, когда его пальцы сплетаются с пальцами блондина, а тот молча таращится, будто чего-то ожидая, но Мидория не был против, сжимая ладонь в ответ, чуть улыбаясь. — Я, черт возьми, завалю тебя воспоминаниями, хренов задрот, — парень опускает одну руку, подцепляя веснушчатого под поясницу, второй же проводит по щеке. Конопатый хихикает на слова блондина, позволяя прижать себя крепче. Бакуго вновь прикасается к губам паренька, заваливаясь назад и утягивая того за собой, укладывая себе на живот. — Не стану отказываться, — Изуку широко улыбается, обхватив шею белокурого. Кацуки прикрывает веки, тыкаясь носом куда-то в плечо кудрявого, вдыхая его запах. — Не смей больше пропадать, Деку. — Конечно, Бакуг… Каччан.

***

Кацуки спотыкается об собственные ноги, не прекращая убегать неизвестно от чего, то и дело оборачиваясь. Неожиданно впереди возникает стена, будто из земли выросла, перегораживая парню путь. Подросток упирается в нее ладонями, после бьет кулаком, понимая, что деваться ему некуда. За спиной слышаться шаги, заставляющие обернуться. Блондин нервно дергается, разворачиваясь на месте, смотря на медленно идущего к нему Изуку, что вытягивает руку вперед и тянется за помощью. Его запястья и ноги обмотаны бинтами, но это не мешает крови сочиться, буквально стекая со всех конечностей, оставляя за собой кровавый след. — Каччан… — хрипло плачет Мидория, подходя ближе, касаясь холодными пальцами лица парня. Бакуго кривится, прижимаясь к стене со всей силы, стараясь не слушать, как мальчишка напротив зовет его, захлебываясь в слезах. — Деку, — подскочив на кровати, Кацуки, тяжело дыша, судорожно смотрит вперед, ощущая холодный пот на лице, руках и спине, что буквально чуть ли не ручьем бежал. Снова сон. Парень падает обратно на подушку, понимая, что та вся мокрая. Следом за этим приходит осознание, что главное сейчас не вызвать нечаянный взрыв, а не то комната, в прямом смысле, взлетит на воздух, прихватывая соседние, — твою мать, — проведя ладонью по лицу, блондин тяжело вздыхает, рыча маты сквозь зубы. Ему уже несколько ночей приходится просыпаться от подобной хрени во сне, что уже ни в какие рамки не лезет. Казалось бы, все уже закончилось и осталось позади, но какого черта Бакуго продолжает мучиться? После возвращения все были безумно рады, хоть в то же время и не понимали, что произошло с их одноклассниками: Мидория и Кацуки резко перестали пересекаться. Никто так и не понял причины, да и оба парня молчали в тряпочку, отмахиваясь, говоря, что все как обычно. Но это далеко не так. Изуку было просто стыдно смотреть блондину в глаза, после всего, что произошло там. А сам взрывной подросток всего-навсего потерял интерес даже просто обзывать конопатого, поэтому прекратил все эти терки, вплоть до обычных взглядов. Но даже так Кацуки беспокоят кошмары, где Мидория весь истекая кровью идет к нему, умоляет помочь, но блондин не знает, чего от него хотят, и узнавать нет особого желания, так что он просто убегает, пока не столкнётся с той стеной. Встав обратно в сидячее положение, парень хватается за голову, яростно начиная дергать себя за волосы. — Чтоб тебя, Деку, — откинув одеяло, белокурый быстро поднимается, покидая собственную комнату и направляясь в соседнюю. Изуку раскрыл глаза вздрагивая, когда его дверь чуть не выбили, начав бешено долбиться. Веснушчатый приподнимается, уставившись на бедную деревянную преграду, что, возможно, удерживает зверя и дает прожить подростку чуть больше. На секунду в голове промелькает мысль, что такими темпами «гость» поднимет все общежитие, поэтому Мидория встает на ноги, подходя и отпирая замок. На пороге стоит весь взмокший и злой, как черт Кацуки. Он, пыхтя, взглядом буравит конопатого, которому резко стало наплевать, что их одноклассники могут проснуться. Появилось желание захлопнуть дверь обратно. — Что случилось, Каччан? Ты… Неважно выглядишь, — кучерявый едва не вскрикнул, на автомате выставляя руки, дабы защититься, но это не понадобилось. Кацуки хватает Изуку за плечо, вталкивая в глубь комнаты и закрывая за собой дверь, неожиданно разворачивая вместе с собой паренька, после вжимая того в стену, — Каччан, твое лицо носит неясный смысл, — в тот момент, когда Бакуго, мрачнее грозовой тучи, подаётся вперед, кусая Изуку за щеку и моментально переключаясь на губы; резко опускаясь к шее, едва не прокусывая до мяса. Мидория хочет закричать, но его затыкают ладонью, от боли на глаза накатываются слезы. Почему все так внезапно, парень даже сообразить нормально не успевает. Ему не хочется пользоваться причудой, чтобы отбиться: что-то внутри него говорило, что что-то явно случилось — так просто Кацуки бы не пришел, устраивая подобное. — Каччан, — тихо зовет его Изуку, укладывая руки тому на шею. Отстраняя от себя, заглядывает в растерянное лицо. Губы испачканы в крови, и конопатый вытирает их большим пальцем, — все хорошо? — блондин только начинает понимать, что натворил, но по Мидории не скажешь, что он зол, — если тебя что-то беспокоит, то я готов помочь… Как смогу. — Тогда просто не спрашивай, — Бакуго никогда раньше не ощущал подобного, тем более, к этому задроту, если только радикально противоположное. Подросток наклоняется, раз так в двести мягче прижимается к губам Изуку, что тоже подаётся к нему навстречу. Щеки заливаются алым, а глаза мгновение широко раскрываются, от ладони, что совсем мягко прошлась по полыхающему участку мордашки, но после прикрываются. Руки будто сами тянутся к бедрам конопатого, а поцелуй перерастает в более настойчивый. Подхватив Мидорию под зад, Кацуки вжимает его спиной в стену, сильнее надавливая пахом промеж ягодиц. Кучерявый не уступает, так как сам этого безумно хочет, за что готов удариться о что-нибудь твердое из-за стыда к себе. Веснушчатый уже знал, что будет снизу, хоть и восторга от этого не чувствовал. Но если это Бакуго, то почему бы и нет. Блондин уже был возбужден, потираясь об Мидорию через штаны и шумно выдыхая носом, пока рот был занят. Изуку обхватил талию Кацуки ногами, шевеля задницей, намекая, чтобы парень не мешкал, хотя белокурый это и сам прекрасно знает. Не церемонясь, стянул шорты кудрявого, а последний извернулся, задыхаясь от нетерпения, помогая избавиться от лишнего. До обоих в какую-то секунду дошло, что так неудобно, поэтому Бакуго, придерживая веснушчатого навесу, неуклюже поковылял в сторону кровати, ни на миллиметр не отодвигаясь от горячего тела. Шлепаясь на постель, он сразу перевернулся на спину, заставляя оседлать себя. Изуку раскраснелся больше, сталкиваясь с глазами партнера и прикрываясь руками, что-то бубня, но Бакуго было не до этого, он лишь ухмыльнулся на подобную реакцию. Как и все нормальные особи мужского пола, Мидория и Кацуки дрочат иногда, дабы выпустить напряжение, но сказал бы им кто-нибудь раньше, что можно получить куда более приятные ощущения во время физического контакта, нежели просто от руки. Они оба были не правы, когда считали эти две вещи абсолютно одинаковыми, поэтому в данный момент их мнения малость поменялись, ведь процесс подошел к самому главному. Можно сказать, не повезло всему этажу, а точнее, тем, кто на нем жил. Ребята пожалели, что находятся на одном уровне с двумя, в данный час, озверевшими подростками, что потеряли остатки стыда и, чего Изуку не хотел в начале, разбудили одноклассников. Их мозгами, по всей видимости, и как многие подытожили, властвовали гормоны. Но один плюс в этом чересчур шумном и незабываемом моменте их общей жизни был в том, что теперь все знают: их горе-дуэт помирился и теперь окончательно. — Каччан, — уже почти пять утра, но, даже сильно устав, Мидория не мог заснуть, разглядывая широкую спину друга детства. Кацуки молча повернул к нему голову, привычно раздражённо смотря на оппонента, который не дает ему спокойно уснуть. Изуку отводит глаза, а лицо опять горит огнем, что бесит его: когда не надо — сдает со всеми потрохами. Блондин закатывает глаза, переворачиваясь на другой бок и подтягивая кучерявого к себе поближе, утыкаясь тому в лоб своим. — Если ты сейчас спросишь какую-нибудь очередную чушь, я тебя прибью. — Нет, просто это все так неожиданно, и я хотел спросить, как нам быть дальше? Т-то есть, будем ли мы еще… — Мидория теряет слова, растерянно метая взгляд туда-сюда, понимая, что он сейчас просто сверхразумную белиберду сморозил. Кацуки сначала лежит с слегка приоткрытым ртом, на нем так и написано «перезагрузка системы». Секунда и блондин срывается на смех, чуть не упав с кровати. Изуку вздрагивает, ошарашенно воткнувшись зрительной стрелкой в Бакуго. Последний резко привстает, нависнув над пареньком, шепча тому в ухо: — А что такое, похотливый задрот-кун, боишься, что больше не сможешь почувствовать себя так хорошо? — Н-нет… Я не об этом… Каччан, ты дурак, — Мидория тут же зарядил в подростка подушкой, но тот ее перехватил, откидывая куда-то в сторону, наваливаясь на Изуку с пошлой ухмылкой. — Ну, раз не об этом, тогда тебе без разницы, если мы организуем еще один раунд? — отказать такому парню, как Кацуки, просто невозможно, особенно несчастному веснушчатому мальчишке, который никогда ему не отказывал: просто светясь от смущения кивает, после чего на него жадно накидываются. Изуку осознал, что ему абсолютно всё равно, что они оба парни и, по идее, отношений между ними не должно быть. Кто-то будет против их «связи», но опять же и Мидории, и Бакуго на это плоско, кругло и квадратно: не нравится — пускай не смотрят.