Flyboy and the Gearhead

Они часто это делают. После боев Йена — всегда, а бои у него бывают три раза в неделю. Йен не шутил о том, как это влияет на него: адреналин так сильно его насыщает, что Микки едва может заставить его оставаться в одежде, пока они не закроют за собой дверь. Но еще Йен приходит в ангар почти каждый день, чтобы поговорить о мастерской, или позаебывать Микки насчет какой-то новой детали (детали всегда идеальны, Йен просто любит дразнить Микки), или поесть с ним. Микки был бы польщен, если бы не знал, что Йен все еще посещает мероприятия со всеми знаменитостями и старыми гребаными пустозвонами. Потому что, да, Микки в основном занял первое место в мире среди сталкеров Йена Галлагера. Его профиль — это первое, на что Микки кликает утром, и последнее, на что он смотрит перед сном. (Йен никогда не остается на ночь.) Он наблюдает за каждым боем с сердцем в пятках, и черт, Йен хорош. Возможно, лучший из тех, кого Микки когда-либо видел. Его команда подтрунивает над ним насчет наблюдения за Йеном в течение первой недели или двух (Милкович цеплялся к ним в течение многих лет насчет того, насколько глупы бои), но после того, как они видят, как часто приходит Йен, переключаются на то, чтобы парить Микки уже по этому поводу. Что неважно. Он знает, что это чертовски паршиво: быть для Галлагера интрижкой на стороне. Достаточно хорошим, чтобы трахаться, но недостаточно хорошим, чтобы демонстрировать. Микки понимает. Он знает, кто он такой. Но спросите его, есть ли ему до этого дело, когда Йен заставляет его, потного и дрожащего, кончить в четвертый раз за два дня. — Ты должен прийти ко мне завтра, — говорит Йен. Они лежат в клубке простыней Микки, пытаясь отдышаться. Микки чувствует боль в заднице, и это хорошо, так хорошо. Он не хочет двигаться. Просто хочет смотреть в потолок с Йеном на расстоянии вытянутой руки. — Да что ты? — говорит Микки спустя секунду, и ему удается перевернуться и схватить сигарету и зажигалку со столика рядом с кроватью. Он закуривает, делает затяжку и протягивает ее Галлагеру. — Какого черта мне это делать? Йен ничего не говорит в течение секунды. Микки поворачивается посмотреть на него и ловит конец какого-то странного выражения на его лице прежде, чем Йен прикрывает его случайной улыбкой. — Без причины, — говорит он. — Думаю, оттуда открывается классный вид. Микки смеется, протягивая руку за сигаретой. — Да как будто я увижу что-нибудь, кроме потолка твоей спальни. Йен смеется, но это звучит немного натянуто: — Да, или в гостиной. Или в бассейне. Я думаю, тебе определенно понравится потолок в бассейне. — Пожалуй, — говорит Микки. Он тушит сигарету, затем переворачивается так, что прижимается к боку Йена. — Как насчет этого, летун? Готов к третьему раунду? Йен качает головой, и Микки пытается скрыть разочарование, которое он чувствует на своем лице. — Извини, — говорит Йен. — Я имею в виду, я бы хотел, это просто… Это глупое интервью или что-то в этом роде. — Он сглатывает. — Насчет того боя в конце недели. Тот бой. Его годовая выплата. Черт. Микки не думал об этом уже несколько недель с тех пор, как Йен впервые упомянул об этом в день их встречи. С тех пор он ничего не говорил об этом. Это эквивалент чемпионского боя: один пилот против трех, и приз сумасшедший. Достаточно, чтобы купить семье Йена новый дом и все, что они захотят. Однако шансы выжить, чтобы забрать его, довольно низкие. И учитывая то дерьмо, о котором Йен рассказал ему, в этом, вероятно, меньше случайного стечения обстоятельств и больше тщательно спланированного развлечения. (1) Внезапно Микки тоже больше не хочет трахаться. — А, точно, — говорит он. Старается, чтобы его голос звучал спокойно. — Большой бой. — Да. — Йен не смотрит на него. — Думаешь, ты готов? — Глупо так говорить, и Микки чувствует себя паршиво, как только произносит это. — Наверное, — тихо отвечает Йен. Он крутит уголок простыни Микки туда-сюда между пальцами. — Долгое время я… — он замолкает, — неважно. Это глупо. Тебе все равно. Сердце Микки сжимается. — Да, — говорит он через секунду. — Я… — Микки не знает, что сказать. Он так старался не просить больше, чем Йен может ему дать, чтобы просто оставаться на своем месте, как приятный трах на стороне. Микки никогда не приходило в голову, как это должно было выглядеть для Йена. Как будто ему было все равно. — Все в порядке, — говорит Йен, вставая и потянувшись за джинсами. — Тебе не нужно лгать, Микки. — Он слегка улыбается. — Мне нравится, когда ты говоришь мне, о чем на самом деле думаешь. Теперь не так много людей делают это. Слишком занятые тем, что лижут мне задницу. (2) Микки мужественно сопротивляется желанию пошутить о том, что он предпочел бы сделать с задницей Йена. — Эй, — говорит он, наклоняясь вперед и хватая Йена за запястье. Йен останавливается, пораженный. — Скажи, что ты собирался сказать, — говорит Микки. — «Долгое время» или что-то в этом роде. Йен смотрит на пальцы Микки, обхватившие его запястье. Затем он смотрит на Микки. — Долгое время я… думал, что не имеет значения, что я делаю. С собой. Летать, сражаться, трахаться — что угодно. Мне было все равно. По крайней мере, я делал что-то полезное. Для моей семьи. А потом я… — он замолкает. — Ты что? — шепчет Микки. Его сердце колотится так сильно, что он едва слышит себя. Йен смотрит на него долгую секунду, потом вдруг расслабляется и издает короткий смешок, вырывая свою руку из рук Микки. — Забудь об этом, — говорит он. — После пятницы это, вероятно, не будет иметь никакого значения. — Эй, — произносит Микки. — Не говори так. — Йен просто качает головой, натягивает рубашку. Он делает паузу, затем возвращается к кровати, наклоняется и целует Микки. Целомудренно, почти небрежно. Как будто они супружеская пара или что-то в этом роде. — Пока, — тихо говорит он и уходит. Микки сидит там ошеломленный, его тело все еще расслабленно в послевкусии от секса, хотя все просто полетело к чертям. Йен не приходит в ангар на следующий день. Микки спускается в отсек, где обычно держат его корабль, когда Галлагер пригоняет его на ремонт — ничего. На следующий день то же самое. К утру пятницы Микки в бешенстве. Даже не принимая во внимания этот чертов разговор, Йен, очевидно, собирается отправится на самый большой бой в своей жизни без того, чтобы Микки сначала проверил его корабль. Чертов идиот. Все, что Микки хочет сделать, это сказать это ему в лицо. Это и осмотр гребаного корабля. Но самое глупое, блядь… у него нет номера Йена. Он не знает, где тот живет. Понятия не имеет, где его семья и как с ними связаться. У него нихрена нет. Он даже не думал об этом раньше, — Йен всегда приходил к нему, и он был там каждый день в течение месяца, так о чем им было говорить по телефону? — а теперь уже слишком поздно. Эллен приходит после обеда, видит, как Микки сидит рядом с Миссией Звезды и смотрит в пространство. (Он все еще не работает. Он понятия не имеет, что сделал неправильно. Он слишком отвлекся на Йена, чтобы обращать на это внимание.) Она говорит ему, чтобы он взял остаток дня. Микки идет наверх и зацикливается. Смотрит на гребаный профиль Йена на чертовом сайте. Щелкает кнопку «Обновить». Интервью, о котором Галлагер упомянул, не было опубликовано. Возможно, это была ложь. Может, он просто хотел уйти от Микки. Может быть, они сделали два и будут ждать окончания боя, чтобы показать его. Опубликовать одно интервью, если он выживет, и другое, если он умрет. — Блять. Черт! — говорит Микки и снова щелкает «Обновить». В течение нескольких минут Микки думает о том, чтобы позвонить в Корпорацию и связаться с Йеном таким образом, но потом понимает, что у него нет никакого способа доказать, что он действительно знает его. Он просто будет звучать как какой-то сбрендивший придурок, который пытается приблизиться к знаменитому Йену Галлагеру. И в этом достаточно правды, чтобы причинить боль. Микки никогда не спрашивал о семье Йена. Йен никогда не говорил о том, чем он занимался до того, как стал пилотом. Но с другой стороны, на его месте не было сумасшествием предполагать, что Йен не хочет никаких обязательств. Кто, черт возьми, начинает трахать своего механика, а затем внезапно — месяц спустя — решает, что это что-то глубокое и значимое? И даже не говорит об этом парню? Просто убегает, а затем собирается сделать что-то, что, вероятно, убьет его? — Черт побери, Йен, — бормочет Микки. — Если ты умрешь, я тебя убью нахрен. Бой в 22:00. К 21:45 Микки выкурил две пачки сигарет и убил полбутылки виски. Виски сильно обжигает горло, а Микки все еще думает о Йене. Он спускается на первый этаж с полупустой бутылкой в руке. Все еще там, так как в ангаре самый большой экран в округе, и это один из самых больших боев за последние пару кварталов. Многие делают ставку на то, что Йен умрет сегодня. — Эй! — Дом говорит, когда замечает Микки, хлопает его по плечу. — Сегодня большая ночь для твоего приятеля! Полет к славе или вроде того! Так круто, чувак! Микки усмехается и отталкивает руку Дома. — Отвали от меня, — выплевывает он, и Дом отступает назад. — Ух ты, извини, босс, — говорит он, но Микки уже прошел мимо него, останавливаясь вплотную к экрану. Вид изнутри корабля Йена распространяется по всей стене через трансляцию с камеры, находящейся прямо в кабине. Он в скафандре, в шлеме. Последний раз, когда Микки должен его видеть, и на нем его гребаный шлем. — Ты гребаный придурок, — бормочет Микки. Но Йен ничего не говорит. Он его не слышит. Микки подходит к задней части ангара и скользит по стенке. Во всяком случае, оттуда хорошо видно. Он делает еще один глоток виски и смотрит, как Йен взлетает, его корабль сияет серебряной вспышкой на фоне ночного неба. Полет в верхние слои атмосферы занимает у него и трех других пилотов около десяти минут. Комментаторы в течение этого времени радостно сравнивают статистику и шансы каждого на ночь. «Но будет ли этого достаточно?» — повторяется несколько раз. Микки начинает делать глоток каждый раз, когда кто-то это говорит. Для Микки этого было бы достаточно. Все, что мог дать ему Йен. Этого было бы достаточно. Микки отключился к тому времени, как начался бой. Все, что он помнит — огонь, а потом ничего. Когда он просыпается, он в постели, и все болит. Микки переворачивается и умудряется не блевануть. Пошатываясь, он поднимается и идет в ванную. Бутылка виски на полу. Он использует последний глоток, чтобы прополоскать рот, и его снова чуть не тошнит от вкуса. К тому времени, как он снова сможет стоять, он помнит уже достаточно. Эллен, должно быть, притащила его сюда. Все его гребаные сотрудники, наверное, видели, как он отключился пьяным. Йен… Спотыкаясь, Микки возвращается в свою комнату, хватает компьютер и открывает его. Его снова чуть не тошнит, пока он ждет, когда тот запустится. Кто-то стучит в дверь. — ПОШЛИ НАХРЕН! — кричит он, все еще глядя на пустой экран. — Серьезно, Микки? Ты даже не собираешься… Микки встает так быстро, что его компьютер отлетает. Он спускается по лестнице ровно за две секунды и рывком открывает дверь. Йен стоит там, выглядя бодрым, чистым и здоровым, за исключением огромного синяка на всей правой стороне его лица. Микки толкает его, и Йен отступает на несколько шагов. — Что… — Что, БЛЯТЬ, с тобой не так, Галлагер! — он кричит. — Исчезаешь на три гребаных дня! Не даешь мне проверить твой чертов корабль! Прежде чем ты будешь биться против трех других пилотов! Ты невероятно охуевший… — Что, ты волновался? — опешил Йен. И это звучит как шутка, но он не улыбается. Он изучает лицо Микки. Он выглядит… напуганным. — Ты закончил, Галлагер, — говорит Микки. — Готово, блять. Йен пристально смотрит на него. — Больше никакого ебучего дерьма: «Три против одного». Больше никаких блядских боев. Вообще-то, я думаю, ты закончил летать! Как насчет этого, летун? Ты что, блядь… Ты улыбаешься мне? Я оторву твою гребаную голову, Галлагер! Ты меня слышишь?! Йен подходит ближе, протягивает руку и хватает Микки за лицо. — Я слышу тебя громко и ясно, придурок, — говорит он и целует его. И это первый раз, когда Микки может дышать за прошедшие четыре гребаных дня. — Закончил, — снова говорит Микки, когда Йен прерывает поцелуй. — Угу, — говорит Йен, подталкивая Микки назад через дверь, а затем берет его за руку и тащит вверх по лестнице. — Я серьезно, — говорит Микки. — Я саботирую твой гребаный корабль. Я саботирую каждый чертов корабль в этом ангаре. Ни один механик во всем ебучем секторе не будет работать на тебя. Ты наказан. Пожизненный бан. (3) — Твоя взяла, — говорит Йен. — Я займусь торговлей. Или снимусь в рекламе хлопьев. Как тебе варианты? — Ты ненавидишь хлопья, — бормочет Микки, когда Йен начинает стягивать с себя рубашку. — Да, — соглашается Йен. — Но я люблю тебя больше. Микки хватает его за запястья, а Йен смотрит вниз, потом снова на его лицо. Он опять выглядит испуганным, и Микки ненавидит это. Ненавидит, что Йен боится. Ненавидит бояться за Йена. — Я серьезно, чувак, — говорит он. — Я не могу. Я не могу смотреть, как ты снова туда поднимаешься. Лицо Йена застывает. — Я знаю, — говорит он. — Я не хочу этого делать. Больше нет. Раньше я думал… — он замолкает. Затем делает вдох и смотрит Микки в глаза. — Какое-то время я думал, что это хороший способ… быть значимым. Помогать. Деньги. И все остальное. Но… — Я хочу тебя, — говорит Микки. — Хочу, чтобы ты был здесь. Со мной. Не там, наверху, где в тебя стреляют из-за денег. Не трахался с богатыми засранцами. Это — ты… Ты чертовски важен. Для меня. Йен улыбается. — Хорошо, — говорит он. — Потому что теперь ты застрял со мной. Я думаю, ты сломал это, ты купил это, да, Милкович? (4) — Чертовски верно, — говорит Микки. — Но все в порядке. Я довольно хорошо чиню вещи. — Да, — говорит Йен. — Ты не так уж плох. — И снова его целует. ***** (1) Я хотела бы пояснить это: Йен ранее говорил о том, что Корпорации заинтересованы в хорошем шоу, что они не «держат» пилотов в игре слишком долго, чтобы те не наскучили зрителям, что их корабли и оборудование должным образом не проверяются. Поэтому мы можем предположить, что организаторы боев могут быть даже заинтересованы в смерти Йена, как текущего фаворита (ради красивого шоу), а значит (косвенно) и в неисправности его корабля. (2) Ох, ну тут не буквально «лизать задницу», а в значении «заискивать». «blowing smoke up my ass» — пускают дым в задницу (дословно); вешают лапшу на уши; добиваются внимания и тому подобное. (3) «Ты наказан. Пожизненный бан» — другой вариант перевода: «Ты под домашним арестом. Пожизненный запрет», что немного проясняет, как именно «наказан» и что такое «бан» 😊 (4) «ты сломал это, ты купил это» — если вы прочитали достаточно фанфиков и их переводов, то должно быть, не раз натыкались на выражения типа «ты сломал/разрушил меня для всех остальных». Это разновидность подобных рассуждений. Вроде того, как если бы вы сломали что-то в магазине и должны были бы купить/заплатить за это, забрать себе, а дальше уже это ваша проблема, что с этим делать… В русском языке аналогом может быть «мы в ответе за тех, кого приручили». В данном случае Йен все равно что говорит о себе, будто он просто еще один космический корабль, который не будет летать. Это неуверенность Йена в себе, так как он привык быть определенным человеком (пилотом, знаменитостью), а теперь, уступая просьбе Микки, он, очевидно, какое-то время будет слегка «потерян» в жизни, и Микки «застрял» с ним. Он не знает, чего он стоит, не будучи боевым пилотом. Так что речь не столько о чувствах друг другу, сколько о неуверенности в собственной значимости. Я оставила практически дословный перевод с оригинала, так как это, должно быть, в порядке вещей для американцев, говорить именно так (как о «поломке» и «покупке»). Решила, что просто дам пояснения.