Flyboy and the Gearhead

Микки говорит себе, что не станет выслеживать Галлагера в интернете, когда он возвращается домой тем вечером. (Дом, на самом деле, — просто крошечные комнаты на втором этаже его мастерской в ангаре, что делает «дорогу» до работы удобной.) И какое-то время Микки придерживается этого плана. Принимает душ, готовит ужин, моет посуду. Думает о том, чтобы прибраться, или типа того, — учитывая, как мало у него места, у него куча барахла, валяющегося вокруг, — затем, наконец, сдается и вытаскивает свой потрепанный ноутбук. Смотрит новости. Ищет погоду на завтра. Игнорирует мигающую панель в нижней части экрана, которая анонсирует текущие результаты сегодняшних боев. В нижней части каждого рейтинга есть ссылка на профиль пилота. Нахуй. Он нажимает на случайный, затем переходит на главную страницу. Ему даже не нужно искать имя, которое хочет, Галлагер всплывает в первую очередь. Потому что, конечно же. Его зовут Йен, и фотография не передает реальный оттенок его волос. Они отфотошопили ее, чтобы она выглядела темнее или что-то в этом роде. Микки нажимает на профиль прежде, чем он может одуматься. Йен Галлагер, двадцать три года. Скоро будет год в качестве боевого пилота — вот, о какой выплате он говорил. Никто не близок к его показателям за последний квартал, и он бьет все виды рекордов: самое долгое время без причинения ущерба, самый высокий коэффициент поражения к урону в туре… Хорошо, он горячий говнюк. (1) Микки кликает по социальной составляющей скривив рот. Фотографии Йена в смокинге на каком-то модном наградно́м шоу с актрисой, которую Микки узнает, но не может назвать имени; куча появлений в ночных клубах высокого класса в окружении большого количества знаменитостей и других пилотов — ах, вот оно. Его нынешние партнеры. Свидания. Что угодно. Все мужчины. Большинство из них старше, намного старше. Явно чертовски богаты. Микки закрывает вкладку, самому себе качая головой. То, что, как он думал, Галлагер предлагал раньше, ему явно померещилось. Галлагер не чертов дурак. Он метит высоко, пока может. От такого механика, как Микки, ему ничего не нужно, кроме работы, которую Микки уже предложил ему бесплатно. Микки задается вопросом, как часто Йен получает различного рода предложения «quid pro quo» (2), и он внезапно чувствует тошноту в животе. Он захлопывает компьютер и прячет его под кровать. Выключает лампу над собой. Несколько раз ударяет кулаком по подушке, пытаясь устроиться поудобнее. Но все время, пока он засыпает, все, что он может видеть, это неисправный чертов преобразователь с кривизной, достаточной для того, чтобы впустить всасывающий вакуум космоса. Имя и лицо Галлагера в списке погибших завтра утром. Микки никогда бы не узнал. Когда он просыпается на следующее утро, ему кажется, что он вообще не спал. — Ты в порядке, босс? — Эллен спрашивает его, когда он спускается на этаж, держа в руках список дел на сегодня. — О, я лучше всех (3), — говорит он. — Ты перевела Рои на уборку в течение следующих двух кварталов, как я просил? — Конечно, — отвечает она. — Хотя я не знаю, как мы собираемся компенсировать недостающие руки. Микки качает головой:  — Я временно его заменю, — говорит он. Она приподнимает бровь. — Ты главный, Босс, — сухо произносит Эллен и забирает у него список дел, изучая их объем работы на день. — Я займусь диагностикой и обслуживанием топливной системы, поставлю Пурса на рутину. Ты хочешь, чтобы Джесс и Дом продолжали работать над этой большой поломкой с пятницы? — Да, — говорит он. — Я посмотрю на внутренности, как только они выправят все вмятины. Эллен кивает и направляется через зал, чтобы привести в порядок остальных механиков. Микки трет глаза — головная боль, с которой он проснулся, только усиливается, — а затем хватает свои инструменты и проскальзывает под корабль Миссии Звезды (4) старой школы, над которым он работал на этой неделе. Он принадлежит какой-то отставной шишке, и теперь тот хочет получить его обратно пригодным к полетам. Большинство деталей больше не производятся, а это значит, что Микки в основном собирает их с нуля. Это тяжелая работа, но она приносит удовлетворение, видя, как скраппер (5) возвращается к жизни. И что еще более важно: работа полностью поглощает, поэтому у Микки нет времени, чтобы тратить его, зацикливаясь на каком-то пилоте. Пилоте, который вылетает на бой сегодня в 21:00 и может вернуться сюда после этого, если ему будут нужны ремонтные работы или что-то еще. Йен не похож на того, кто оставляет свой корабль разодранным в клочья на ночь. С другой стороны, Галлагер не получил никаких повреждений в своих последних пяти боях. Если он продолжит в том же духе, Микки его вообще не увидит. Возможно, это к лучшему. Микки вытирает пот со лба тыльной стороной ладони и выскальзывает из-под двигателя. Это настолько близко к функциональному состоянию, насколько он может сделать, не прибегая к тестовому прогону, что означает, что пришло время для обеда. Бо́льшая часть механиков столпилась у передней стены, где на огромном экране демонстрируют повторы из вчерашних боев. Обычно Микки игнорирует их, обедая в одиночестве, но на этот раз он бродит вокруг. Джесс и Дом спорят о том, есть ли у одного из пилотов нелегальные ускорители; ну, по крайней мере, они извлекают какую-то техническую информацию из этого. — Это соотношение оборотов чертовски возможно, — говорит Джесс, дико размахивая руками, когда Микки подходит. — Только не с двигателем «Орел-83». Это чушь собачья, и ты это знаешь. Дом качает головой: — Мастерство, человек. Все дело в том, как ты управляешь машиной. Микки стоит немного позади них, наблюдая за экраном. Неожиданно всплывают вероятные результаты сегодняшних вечерних боев, и вот он — Галлагер, на переднем плане и в центре. Явный фаворит, естественно, что означает, если он проиграет… — Привет, чувак, — говорит Джесс, когда видит, что он стоит там. — Что ты делаешь на этаже со всеми нами, работягами? — Наблюдаю, как живет другая половина, — говорит Микки, наконец отрывая взгляд от экрана. Он протягивает руку и хватает недопитую содовую Дома, затем направляется обратно к Звезде, игнорируя возмущенное «Эй!» сзади. Он поднимает бутылку в салюте. Время от времени нужно показать им, кто тут главный, верно? Обычно Микки не обращает слишком много внимания на время: он останавливается, когда приходит время сделать перерыв или когда одному из других механиков что-то от него нужно. Но по какой-то причине сегодня вечером он ловит себя на том, что невротически поглядывает на часы, пока пытается работать над упорядочиванием рабочих часов всех сотрудников в соответствии с зарплатой. Двадцать минут. Галлагер, наверное, сейчас надевает экипировку, прогоняет оборудование через некоторые проверки в последнюю минуту. Микки снова думает об этом преобразователе, и его пальцы зудят. Он качает головой, пытаясь забыть об этом. Десять минут. Сейчас Йен будет в кабине пилота, ожидая сигнала на вылет. Комментаторы, вероятно, радостно пересказывают все его последние победы, говоря о том, насколько большой неожиданностью это будет, если для Галлагера все закончится сегодня ночью. Черт, люди делают ставки на то, что сегодня он потерпит неудачу. Ставят деньги на то, что он умрет. И если бы он поднялся с этой деталью… — Блять, — бормочет себе под нос Микки. Он больше не будет работать сегодня, это чертовски очевидно. Не то чтобы это имело значение: все остальные ушли несколько часов назад. Большинство из них в бары и экранные (6), чтобы посмотреть бои. Микки закрывает журнал учета заработной платы и убирает все, выключая на ходу свет в передней части мастерской. Затем он поднимается наверх, стараясь ни о чем не думать. (Две минуты. Одна минута.) Микки принимает долгий душ, не задумываясь почему. Это глупо. Галлагер не вернется. Слишком много вечеринок после боя, на которых следует появиться. И даже если он вернется, то только потому, что Микки согласился работать на него бесплатно, так что… Ага. Что угодно. Он не думает о руках Галлагера, когда намыливается, ополаскивается начисто. Представь себе лучший трах в твоей жизни. (Микки задается вопросом: что, если Галлагер трахается так же, как он летает?) Обычно он дрочит в душе, но сегодня этого не делает. Выходит, когда у него наполовину стоит, надевает свои спортивные штаны и майку. Ткань странно ощущается на его слишком чистой коже, но Микки пытается игнорировать это. Идет в закуток со всеми кухонными принадлежностями и хватает бутылку виски, наливает себе порцию. Пьет залпом и вытирает рот тыльной стороной ладони. Он смотрит на часы. Сейчас 21:53. Бои длятся не дольше получаса. Парень не придет, и тут не о чем больше говорить. Это глупо, странное тошнотворное ощущение в животе. Каким-то образом, хотя он и знал… Звонок, соединенный с дверью, срабатывает, и Микки подпрыгивает. — Черт. Его сердце начинает бешено колотиться. Тем не менее это может быть какой-то мудак, приходящий в нерабочее время, чтобы забрать готовый заказ. Или, может быть, кто-то из механиков оставил что-то запертым в цеху. Он спускается по узкой металлической лестнице и смотрит в глазок. Это Йен. Он тяжело дышит все еще в своей красно-коричневой униформе, и его волосы потные и растрепанные от того, что были зажаты под шлемом. Микки рывком открывает дверь. — Да? — он говорит прямо, но прежде, чем он может даже закончить выговаривать слово, Йен притягивает его ближе, одной рукой обхватывая затылок, сминая их рты вместе в обжигающем поцелуе. Микки не останавливается, чтобы подумать, просто обнимает Йена за талию и тянет их обоих назад, через дверь. Они на секунду расстаются, оба тяжело дышат, и Микки другой рукой тянется к двери, чтобы захлопнуть ее. Затем он смотрит на Йена в тусклом свете с верхнего этажа. Йен смотрит в ответ, его глаза темные и голодные. — Блять, — говорит Микки искренне. — Блять. Он снова тянется к Йену, и они целуются так, словно остановка причинит боль. Микки немного отстраняется. — Давай, — говорит он, прижимаясь к губам Йена. — Верхний этаж. — Хорошо, — тихо говорит Йен. Он чувствует на себе взгляд Йена всю дорогу, и как только они добираются наверх, руки Йена снова оказываются на нем, хватая его за бедра и притягивая обратно к телу Йена так, что задница Микки трется о его член, твердый в униформе. Микки наклоняется и хватает край стола перед ними, где он держит все вещи, с которыми возится здесь. Затем он раздвигает ноги в стороны, толкая свою задницу обратно к Йену, который всем телом наваливается на него, изгибаясь над Микки. — О боже, — говорит Йен, приоткрывая рот на затылке Микки. Его дыхание горячее, а руки ощущаются огромными и сильными, пальцы сгибаются так, чтобы он мог тереть тело Микки взад и вперед о свой член. Микки почти дрожит от того, как хорошо себя чувствует, только от этой сексуальной возни, типичной для старшей школы. — Э-э, ты… — он пытается сказать, но теряет дар речи, когда Йен скользит рукой вниз по его тренировочным брюкам и обхватывает рукой его член. Микки стонет. Затем снова берет себя в руки: — Ты что-нибудь принес? — бормочет он. — Так что, мы можем… У меня нет. Йен слегка смеется: — Профилактика. — А? — говорит Микки. Рука Йена, работающая вверх и вниз по его члену, в основном лишает его способности говорить. Или думать. — Они стреляют в нас каждой вакциной, каждым чертовым антибиотиком. Держат нас в чистоте, — говорит Йен. — Нужно защитить товар, понимаешь. — Опять эта горечь. — О, — говорит Микки. — Э-э, я… — Плевать, — выдыхает Йен у его кожи. — Просто дай мне трахнуть тебя, Микки, пожалуйста, мне это так нужно. Пожалуйста, блять, позволь… — Чист, — заканчивает Микки. — Я собирался сказать: «чист». О, черт. Блять. Йен обнимает Микки свободной рукой за плечи, удерживая его на месте, изо всех сил пытаясь ездить на нем через их одежду, все еще потирая стояк Микки, как будто это гребаный талисман удачи или что-то в этом роде. — Ты должен снять это дерьмо, — говорит Микки и пытается выпрямиться. Йен протестующе стонет, еще несколько раз толкается к нему. Затем, наконец, он отпускает член Микки и откидывается назад, давая достаточно места, чтобы встать и развернуться. Молнии и кнопки на его куртке и брюках жесткие, и руки Микки чувствуют себя неуклюжими и глупыми. Йен протягивает руку и отталкивает его пальцы в сторону, освобождая все, и снимает куртку и пропитанную потом серую футболку под ней. Микки стягивает свои свободные тренировочные штаны, пинает их, затем набрасывается на форменные штаны Йена. Член Йена, красный и твердый, выталкивается и попадает ему в руки, как только он расстегивает ширинку. — Ни хрена себе, — говорит Микки, затем пытается скрыть свою реакцию. — Неудивительно, что ты так чертовски возбуждаешься во время боя, — продолжает он. — Надень какие-нибудь гребаные боксеры, Господи, Галлагер. — Так мне нравится больше, — говорит Йен, стягивая штаны до конца. — Э-э, да, я это вижу, летун, — говорит Микки. Он не может перестать пялиться. Христос. — Как будто ты никогда не заводился, когда работал над двигателем, — говорит Йен, ухмыляясь, когда он тянется к майке Микки, дергая ее через голову. — Да, конечно, — бормочет Микки. Он пытается перейти от разговоров к действиям, протягивая руку и притягивая Йена ближе, толкаясь немного, так что его член трется о член Йена. — Вот дерьмо, — шепчет Йен и толкает его назад, засовывая руки под задницу Микки и поднимая его достаточно высоко, чтобы он мог сидеть на краю стола. Йен протягивает руку за спину Микки и осторожно отодвигает в сторону все вещи, которые он там сложил. — Осторожно, — говорит Микки, отвлекаясь на то, как тело Йена умещается между его раздвинутыми ногами, тепло его тела ощущается на коже внутренней стороны бедер. Затем Микки поворачивается и роется в куче всякой всячины, пока не достает маленькую пластиковую бутылочку со смазкой. Он капает немного на пальцы, затем передает ее Йену, который смотрит на нее, подняв брови. — Разве это не… — начинает он. — Заткнись, — говорит Микки и откидывается назад, упираясь одной рукой в стол, а другую протягивая вниз. — Это работает в обоих случаях. (Андромедановое масло смазывает двигатели лучше, чем что-либо с Земли, и люди продают точно такую же дрянь по пятьдесят баксов за тюбик, как какую-то экзотическую новинку космического секса. Зачем Микки раскошеливаться на обычную смазку, когда он уже платит за оптовые партии этой фигни?) (Во всяком случае, ему нравится запах.) — Да, хорошо, механик, (7) — говорит Йен, покрывая свою руку и член смазкой. — Все эти поршни и стержни тебя заводят (8), да? Как я и сказал. — Заткнись, мать твою, — говорит Микки, уже погрузив пальцы по костяшки. У него давно не было секса, но он хочет этого. Больше, чем он может вспомнить, что когда-либо хотел. Все кажется горячим и расслабленным: его мышцы, тело Йена, прижатое к нему, их дыхание смешивается, когда Йен наклоняется и целует его, открывая их рты. Пальцы Йена соединяются с его пальцами, и Микки слегка задыхается. — Так нормально? — тихо спрашивает Йен. Микки кивает, сглатывая:  — Да, — говорит он. Его голос хриплый. — Да, хорошо. Йен снова целует его, и это немного обжигает: жар его рта и растяжение их рук, открывающих его вместе. Микки теряется в этих ощущениях на несколько минут, его пальцы просто держат его открытым, рот расслаблен напротив рта Йена, просто дыша. Затем Йен касается его глубоко внутри, и Микки изумленно втягивает воздух. — Готов? — говорит Йен и снова нажимает на то же самое место. Микки всхлипывает, не в силах остановить свои бедра от небольшого рывка вверх. — Черт возьми, да, — говорит он, когда к нему возвращается способность дышать. — Давай. Йен разжимает пальцы и наклоняется, мягко хватая Микки за лодыжки, подталкивая его ноги так, чтобы он лежал на столе, прижав колени к груди. — Вот так? — говорит Йен. — Ты можешь сделать это так? Микки кивает, щеки немного горят от того, что его вот так распахнули, выставив напоказ. Но это хорошо. Действительно хорошо. Он обхватывает руками колени, держа себя неподвижно для Йена. — Хорошо, — говорит Йен и протягивает руку вниз, чтобы пристроиться ко входу, и начинает медленно проталкиваться внутрь. Микки закрывает глаза, втягивает воздух, но это не больно, как он ожидал. Йен больше, чем кто-либо, с кем он был, но почему-то он просто чувствует… правильно. Как будто они каким-то образом совместимы. Он расслабляется в этом ощущении и открывает глаза, чтобы увидеть, как Йен улыбается ему. — Ты в порядке? — спрашивает Йен. — Черт, да, — отвечает Микки, и это звучит чертовски глупо, но ему уже все равно. Он просто хочет, чтобы Йен вошел в него, еще глубже. — Блять, да, — говорит Йен и толкает на всю длину, и мозг Микки полностью поджарился, потому что, по-видимому, он сказал это вслух. Йен замолкает на секунду, толкаясь в него всем телом, и Микки ничего не может с этим поделать — он должен двигаться, должен получить это трение. Но он не может — не с руками и ногами, отведенными назад и поднятой вверх задницей. У него нет рычагов. — Йен, — шепчет он. — Шевелись, мать твою. — И он сжимается от давления, чувствуя Йена, такого твердого и горячего внутри него. — О, мой гребаный Бог, — в спешке говорит Йен и толкается в него и обратно один раз, сильно. — Да, — шипит Микки и выгибается так сильно, как только может. Йен наклоняется и прижимает его одной рукой под коленями. — Лежи, блядь, спокойно, — говорит Йен, и Микки смеется. — Тогда трахни меня, летун, — говорит он. Йен усмехается и наклоняется вперед, целуя только края его губ. Поцелуй мягкий, ласковый, и Микки на секунду удивленно моргает. Но затем Йен начинает двигаться, толкаясь в и из него, и Микки мгновенно впадает в оцепенение. Член Йена тянется по его ободку ровно настолько, чтобы он почувствовал растяжение, хотя смазка все еще скользкая и горячая между ними. Член Микки дергается у него на животе, но он даже не хочет прикасаться к нему, слишком поглощенный тем, каково это — чувствовать Йена внутри себя. Он не хотел, но он снова сжимается, когда член Йена трется об это место внутри него. Он уже так напряжен, Йен задыхается и долбит еще сильнее. — Ох, блять, — говорит Микки и делает это снова. — Микки, не надо, — неуверенно говорит Йен, но он давит на него снова и снова, теряя ритм и толкаясь слишком сильно. — П-прости, — говорит Микки. — Я не могу… — Его ноги дрожат, а руки немного скользят, пытаясь удержать колени неподвижными. Пот собирается между их телами, везде, где они соприкасаются. И каждый раз, когда Йен попадает в это место, даже задевает его, Микки конвульсирует немного, бесконтрольно. — Блять, — шепчет он снова, чувствуя, как в животе поднимается жар. Он в беспорядке, не может остановить реакцию своего тела, не может остановить движения, которые сводят Йена с ума. Все, что он может сделать, это попытаться прижаться к нему, получить последний маленький кусочек трения. Всего одно прикосновение к его члену, и он, блять, потеряет себя. На этот раз он не сказал этого вслух — он знает, что не сказал, — но Йен все равно наклоняется и обхватывает рукой член Микки, и дает ему один, два, три жестких поглаживания… и Микки кончает так сильно, что не может удержаться от сдавленного крика. Его задница сжимается вокруг Йена, а потом Йен тоже кончает, все еще толкаясь внутри него, наполняя его распространяющимся теплом. Член Микки дергается в последний раз, а затем его тело просто расслабляется. Его ноги даже больше не болят, все эндорфины, проносящиеся через его организм, заставляют его чувствовать себя чертовски под кайфом. Его глаза закрываются. — Черт, Микки, — шепчет Йен, и Микки кивает, не совсем понимая, с чем он согласен, кроме как «да». Это. Они должны сделать это снова. Как можно скорее. ***** (1) У меня есть визуал для того, как это могло бы выглядеть, созданный другим прекрасным автором с archiveofourown (Loftec): Коллекционная карточка Йена Галлагера (ограниченное голографическое издание). https://psv4.userapi.com/c856320/u2000050973/docs/d15/b8f805c95a47/file.gif?extra=W8omlyFz6AE2AWsHshsqCEh41HWmpknWYZ1xshsBbz9mRY5yvW4se8B45aKdTREtHmHWzNOgi-HRDWSlRIeOTCrRKupD8ylftwdpTdsRJdRxXs-2Ww6336NEx7pXtFx5Je8eRao1Zsd_0vClV5UHJBev «Приближаясь к году в качестве боевого пилота, Галлагер и его показатели за последний квартал не имеют себе равных: самое долгое время без причинения ущерба, самый высокий коэффициент поражения к урону в туре. Этот 23-летний Землянин-плейбой является фаворитом букмекеров на выживание в Чемпионате «3 к 1» следующего квартала». (2) Quid pro quo — Квипрокво́ — фразеологизм, обычно используемый в английском языке в значении «услуга за услугу». (3) О, я лучше всех — на самом деле Микки говорит «Peachy»: «Персиковый». Это означает «отлично», «прекрасно» и тому подобное, но почти всегда в саркастичном смысле. Поэтому, когда вам задают вопрос «Как ты?», а вы отвечаете «Peachy», то это значит, что на самом деле все не в порядке, но вы не хотите говорить об этом. (4) Миссия Звезда (Mission Star) — в данном случае, это марка кораблей «старой школы». (5) Скраппер (scrapper) — в этой работе — определение для космического корабля, который в основном представляет собой лом (мусор). (6) Экранные (как экранные заведения) — места, в которые люди приходят, чтобы понаблюдать за трансляцией боев (аналогия со спорт-барами). (7) Gearhead — человек, который обожает технику, и при этом хорошо в ней разбирается. С переводом этого слова на русский возникли некоторые сложности, так как предлагаемые варианты мне не особо пришлись по душе, но я перечислю их тут: автоманьяк, лихач, шпунтик, редуктор/зубчатый редуктор, шестерёнкоголовый, гайкоголовый, шестеренка, юный техник или просто техник. Мне нравится «лихач», но такое определение не отражает увлеченности механикой, да и в большей степени подходит Йену. Так как во всем тексте это прозвище используется лишь дважды — в самом названии и один раз в этой части истории, я не стала зацикливаться на поисках идеального варианта. И я надеюсь, что его перевод не будет для вас каким-то принципиальным моментом во всем рассказе. В итоге, я оставила просто «механик», но, если у вас есть другие классные идеи, дайте знать. (8) Поршни и стержни тебя заводят — Йен выдает секс-шутку о том, что Микки возбуждается от механизмов, которые либо имеют фаллическую форму, либо двигаются в толкающих движениях. Очень по-взрослому с его стороны 😊