В прекрасном прошлом

       Рассказывать он не торопился, занятый приготовлением чая. Грел воду в небольшой миске над самолично разведенным огнем, улыбаясь про себя. Он, конечно, постарел за эти несколько лет, что они не виделись, но позиций не сдал, оставаясь, в целом сгустком энергии и доброты. Улыбка у него по-прежнему оставалась открытой и немного детской.        Он разлил чай по небольшим чашкам, на которых была нарисована клубника, одну придвинул Доктору, вторую оставил себе. Достал бутылку виски (оказывается, она стояла в ящике под столом), уже початую, налил совсем немного в её чашку. Наконец, сел.        — О, есть ещё тосты, совсем забыл, — спохватился он буквально через секунду, — будешь?        — Нет, спасибо, Уилфред — улыбнулась Доктор, помотав головой. — Как ты здесь живёшь? Расскажи мне. Дом в лесу, отшельничество — это странный способ проводить старость, как мне кажется.        — Ну уж точно не такой замечательный, как кататься по всему миру в синей будке, Док — улыбнулся он и они оба рассмеялись.        — Да, точно — кивнула Доктор.        — В какой-то момент я остался один. Сильвия умерла.        — Как? — Доктор была огорошена. — Что произошло?        Он вмиг стал грустным, но, в то же время, взгляд его приобрёл некую философскую задумчивость. Как будто он погрузился в раздумья. Повёл плечами.        — Всё произошло очень быстро и неожиданно. Она пошла на работу, хотя её немного беспокоило сердце. Гудело, но не сильно, конечно. Выпила лекарства и решила, что, если не пройдет, на завтра пойдёт к врачу. С работы вернулась уставшей, измотанной. Легла спать и проспала до самого вечера. Когда встала, сказала, что сердце больше не болит, но чувствует она себя всё равно, мягко говоря, не важно. И что утром всё же сходит в больницу. Её увезли туда на рассвете с острым сердечным приступом. Она задыхалась. И умерла в карете «Скорой помощи» у меня на руках.        Он не выглядел подавленным, скорее, как человек, спрятавший свою скорбь на самые глубины души, подальше, в кончики пальцев. Отпил чаю.        — Одно сердце, — Доктор покачала головой, — невозможность регенерировать. Как только вы, люди, с этим живёте. Это же просто ужасно, Уилфред. Мне очень жаль. А что же Донна?        Доктор заметила, что он вдруг будто посерел, осунулся. Может, ей только показалось это. Возможно, пришла запоздалая тоска о дочери.        — Она настаивала на том, чтобы забрать меня. У неё хорошая семья, Доктор. Муж славный парень, двое детей. У меня замечательные правнуки.        — Почему же ты здесь? Почему не захотел к ней переехать?        — Потому что, Доктор, у них своя семья. И, как бы хорошо ко мне не относились, я в ней буду чувствовать себя лишним. И потом, мне нужно было побыть наедине с собой. Впрочем, я привык оставаться один, пока вы с Донной путешествовали — он улыбнулся. — Но ждать её и впечатлений о вашей одиссее было восхитительно.        Она не смогла сдержать улыбки, но, наверняка, та вышла очень грустной. Воспоминания штормовой волной налетели на неё, накрыли без предупреждения, и пришлось заставить себя дышать глубже, чтобы успокоиться. Она шла сюда, чтобы найти одного друга, а встретила другого, всколыхнувшего горечь потери снова одной лишь улыбкой.        Доктор с трудом вспомнила о чае и сделала пару глотков. Он всё ещё был довольно горячим, а виски приятно обволакивало горло.        — О, кстати! — оживился Уилфред. — Я, знаешь, пишу сказки для своих внуков. Рассказываю им о пришельце с далёкой планеты, который путешествует в синей будке и зовёт себя Доктором.        — Что? — рассмеялась Доктор. Она знала, что Вселенная всегда шепталась о ней, слагая легенды, в некоторых из которых был сплошной домысел, но чтобы вот так, сказки для внуков? Это было что-то новенькое.        — Да, — энергично кивнул Уилфред, и, сорвавшись с места, пулей подбежал к кровати. Рядом с ней, на полу, стояли два объемных ящика. Из верхнего он достал стопку бумаг и, вернувшись к ней, протянул через стол.        — Вот, гляди-ка.        Доктор немного прищурилась. Красивым, разборчивым почерком с завитушками по бумаге бежали строки. «Люди хотят верить в чудо, но вся Вселенная знает, что в него не нужно верить — Доктор реален. Он существует».        Улыбнувшись, она погладила его по руке.        — Я думаю, это замечательные истории, Уилфред. Твоим правнукам они, наверное, нравятся.        — Очень. Хотя они и смеются. Говорят, что я выдумщик. Вот если бы они только могли познакомиться с тобой! — в его голосе тут же прозвенела боль, а в глазах она прочла беззаветную мольбу и затаённую надежду.        Доктор тихо вздохнула, покачав головой:        — Уилфред…        — Да, я знаю, что это невозможно, не волнуйся, — он попытался тут же перевести тему, — а как ты сейчас? Есть у тебя спутники, с которыми путешествуешь?        — Да, — улыбка сама поползла по лицу, — у меня замечательные друзья. Брайан, Грэм и Яс. Недавно мы познакомились с Розой Паркс, кстати. Меня всегда удивляло, как люди искренне счастливы порой, если удаётся встретить какую-нибудь легендарную личность. Ты знаешь, я думаю, все удивляются. Ну, мол, что великий Шекспир, к примеру, ведёт себя странно, чудаковато, умеет флиртовать, хочет кушать. Люди, обычные люди, думают, что гении прошлого — какие-то боги. И очень удивляются, когда я им порой говорю, что знакома с кем-то из их кумиров и пережила с ними какое-то интересное приключение.        Она оживилась, не сразу поняв, что снова перевела тему, а когда поняла, замолчала. Даже испытывала некоторую неловкость от того, что её немного занесло. Но Уилфред слушал с улыбкой, и в глазах его она находила понимание. Он был почтенным джентльменом и, наверняка, относился к прошлому куда более личностно, трепетно, чем более молодые представители земной цивилизации, возведшие кумиров прошлого в статус бесплотных идеальных богов.        — А где твои друзья сейчас? — спросил он. — Было бы замечательно с ними познакомиться. Ты не взяла их с собой в приключение?        — Нет, они со мной. Но я собираюсь провести личную встречу. Они много интересного откроют. Такой замечательный год. Мой люби…        И лишь теперь она всё поняла. Они в прошлом. Уилфред очутился не в своём прошлом, но со своими воспоминаниями. В тысяча восемьсот девяносто девятом году его ещё даже на свете не было. Как она могла сразу этого не понять?!        И он понял, что она, наконец, поняла. Теперь глядел на неё пристально и с огромным интересом, наверняка, пытаясь просчитать, что она теперь собирается делать, а, может, придумать ответы на грядущий шквал вопросов.        — Уилфред. Как ты здесь очутился?        — С этого и надо было начинать, Доктор — он мягко улыбнулся. — Помнишь Мастера? Он велел передать тебе привет, когда мы увидимся. Кстати, теперь он леди, надо сказать, весьма очаровательная. Пришлось посоветовать ей застегивать платье на все пуговицы, потому что, знаешь ли, в мире полно джентльменов, которые джентльменами не являются, и всё такое. Занятное превращение, скажу я тебе. Вы что, всё вместе делаете?        Он говорил, но Доктор уже не слушала. Сорвавшись с места, она лихорадочно бегала по дому, пытаясь сообразить, что делать. Сканировала каждый дюйм комнаты отвёрткой. Пыталась наткнуться на след.        — Уилфред, мне было очень приятно повидаться, но я должна бежать. Увидимся ещё. Пока, друг мой.        Доктор улыбнулась и помахала ему, громко захлопнув за собой дверь.        Когда она вышла и пазлы окончательно сложились у неё в голове, на лице появилась улыбка, полная задора, который разрывал её сейчас на части, разливался в каждой клетке:        — Ну, всё, маленькая плутовка. Ты близко и скоро я найду тебя. Мисси, я уже иду!        И, направив пищащую отвёртку по следу знакомой энергии, Доктор стала быстро пробираться сквозь чащу, прокладывая путь локтями и едва не покатившись с холма, когда оступилась.