Сборник

      Сознание приходило рывками. Сначала Элейн почувствовал запах медикаментов — доказательство того, что он находится в больнице, он принёс радость и облегчение. Ведь это значит, что Леон не тронет его, что не будет боли и страха… Ещё какое-то время не будет. Он не сделает ничего, пока Эл тут, пока врачи находятся слишком близко. И возможно, этот случай как-то повлияет на мужчину, и тот поймёт, что его мальчик не бессмертный, и его можно легко сломать.       Потом парень попытался открыть глаза, это оказалось действительно сложно. Веки были тяжёлыми, словно кто-то приклеил к ним грузики за ресницы. Когда он всё же сумел разлепить глаза, мир предстал перед его взором расплывчатым пятном белого и светло-зелёного где-то на периферии. Благо, ненадолго. Элейну потребовалась пара минут, чтобы всё пришло в норму, что не могло не радовать. Он действительно был в больнице, личная палата была в его распоряжении, зелёным пятном оказались шторы на большом окне, вид из которого давал понять, на дворе полдень. Предположение подтвердили часы, что висели над дверью, они тихо тикали, помогая сосредоточиться. Внезапно в размышления парнишки вмешался посторонний звук из с противоположной стороны кровати от окна, до которой ещё не добрался его взгляд. Но стоило этому случиться, и Элейн замер, боясь даже вздохнуть. В углу на стуле сидел Леон, он читал какую-то книгу. И но, будто почувствовав на себе взгляд аквамариновых глаз, он поднял взгляд с пожелтевших страниц.       — Эли! — Мужчина порывисто выдохнул, вставая и стремительно подходя к парню, который сильнее сжался, силясь раствориться в воздухе. — Малыш, наконец ты пришёл в себя, я так волновался. Как ты себя чувствуешь, хочешь пить, или, может, позвать врача?       Что-то было не так: не тот голос, нет, даже не так — не тот оттенок. Эта всепоглощающая забота и трепет во взгляде напротив. Искреннее беспокойство и облегчение в тоже время в каждом движении. Элейн прекрасно понимал, что подделать подобное Леон не был способен, но страх сковал всё тело цепями.       — Пожалуйста, — глаза закрылись сами, без ведома хозяина, — не нужно…       Мужчина замер, так и не дотронувшись до хрупкого парня, чья кожа слабо контрастировала с белыми простынями.       — Прости, я всё объясню…