***
С остервенением отбиваясь от лезущих в лицо веток и цепляющихся за подол его ободранного тряпья липких колючек, Баки тащился по следам охотника, то и дело прожигая его широкую спину тяжёлым взглядом. Мысли, подобно стае летучих мышей, носились в его голове, бессвязно крича и натыкаясь друг на друга. Он заигрался — его добыча стала хищником, медленно сжимающим свои когти. Всё должно было быть наоборот! Особо длинная сухая ветвь соскользнула с его расслабленных пальцев и звонко хлестнула по лицу. Непроизвольно зашипев от обжигающей боли, разливающейся по щеке, дух обернулся на безмолвного обидчика, отрывая его от ствола с длинным куском дряхлой коры. К ногам посыпались сотни бледных толстых куколок и личинок, заставляя сделать шаг назад и наступить на подкравшегося охотника. Трясясь от злости, он обернулся, ощущая, как закипает яд в его вязкой перебродившей крови. — Где ты всё время витаешь? Бурлящая жижа, готовая разорвать хлипкую надоевшую оболочку, с покорным шипением остыла. Задранная голова Баки с уже открытым ртом, полным сочащихся отвратных слов, медленно опустилась, стыдясь устремлённых на неё добрых глаз. Дух тряхнул спутанными локонами и надавил на плечо Стива, заставляя того развернуться и продолжить шествие. Глубоко вздохнув, охотник подчинился и медленно побрёл вперёд, огибая подозрительные кочки с пыхтящими на них жабами. Баки нервно заламывал тонкие пальцы, озирался по сторонам, распугивая горящими глазами таящиеся в подлеске тени, и раз за разом облизывал длинным языком пересыхающие от волнения губы. — Какое оно? — произнёс он хрипловатым голосом. — Что? — Охотник обернулся и тут же соскользнул по влажному мху в неглубокий овраг. — То, о чём ты всё время вспоминаешь. Солнце. — Протягивая ему руку, Баки упёрся ногами в подсушенную землю и выволок улыбнувшегося своим мыслям человека на ровную землю. — Слепящее. — Стив отряхнулся и, закидывая руку на плечи духа, медленно побрёл по жёлтой траве. — Живое, жаркое. — Он мечтательно вознёс глаза к чёрным переплетающимся кронам, где мерзко перекрикивались невидимые птицы, и разочарованно отвернулся. — Им невозможно завладеть, даже коснуться. Только любоваться и нежиться в его лучах. — Охотник повернул голову к внимающему каждому слову духу и убрал руку с его плеча. — Вот, какое оно. — Совсем как ты. Стив приблизился к замершему Баки, стараясь не думать о том, как пылает кожа от устремлённого на него взгляда тёмно-серых глаз. Противное верещание над ними исчезло, погружая лес в напряжённую тишину. — Неправда, — прошептал охотник, боясь нарушить царивший покой, и коснулся пальцами бледного серьёзного лица едва дышащего перед ним духа. — Меня ты коснулся. — Стив приблизился к прикрывшему глаза Баки и замер у его налившихся тёплым светом губ. Рот охотника потрясённо втянул воздух, а лесной владыка с гримасой боли отпрыгнул в сторону. Щуря слезящиеся глаза, он мчался навстречу заре. Под ногами хрустели и рассыпались в труху хлипкие ветки, приминались ободранные кусты с переспевшими ягодами, взлетали прошлогодние листья и уносились свежим прохладным ветром в разные стороны. Земля под ногами больше не чавкала, не скользила, а была усыпана желудями и треснувшими орехами. Стив улыбался. Он бежал и бежал, подставляя лицо новым, сверкающим лучам вожделенного светила, восторгаясь его величием, словно видел впервые. Цепляясь за незаметный корень, он едва не потерял равновесие и ухватился за ближайший ровный сосновый ствол. Вдохнув полной грудью чистый воздух, он запустил в волосы подрагивающие пальцы и увидел в нескольких шагах от себя зелёную полосу луга. Восторженно смеясь, обернулся по сторонам в поисках Баки и увидел недалеко от себя, в тени раскидистых еловых лап, два зловещих огонька. — Ну, что же ты? Смотри! — воскликнул он, протягивая руки к пьянящему свету, и поражённо замотал головой, будто не веря своему счастью. — Выгляни из своего мрака, хоть на мгновенье! — взмолился он, приближаясь к притаившейся тени. — Оттуда ты так и не увидишь всей красоты! — Я вижу, Стив, — прошептал дух, отводя взгляд от сияющей улыбки охотника. Ловко просунув ладонь сквозь зелёные колючие лапы, человек победно усмехнулся, касаясь прохладной кожи духа, и растерянно замер, когда пальцы погрузились в пустоту. Ужаснувшись чувства охватившей его потери и одиночества, он закружился по сторонам, стараясь отыскать знакомый зловещий блеск прищуренных глаз, но у края проклятого леса метался лишь он один. Скрыв лицо в широких ладонях, охотник, переставляя неподвластные ему ноги, побрел прочь от гиблой чащи, ни разу не обернувшись.***
Допивая пятую пинту кислого пива, сваренного лично Толстым Эллом, охотник едва держал голову над засаленным дубовым столом. Он жил в этом забытом всеми городишке без малого месяц, и ни дня не проходило без его появления в общем зале противно пахнущего трактира. Поначалу на пришедшего со стороны болот бродягу местные косились с подозрением, детвора опасливо подсаживалась к нему за стол и насмехалась над пьяными россказнями сумасшедшего охотника, якобы спасённого самим дьяволом. Но когда истории начали повторяться, а денег на выпивку — не хватать, о бродяге забыли и оставили в покое. — Слышали? — взревел влетевший в зал трактирщик. Дверной проём, оставленный распахнутым настежь, тут же заполнился головами любопытных зевак, спешащих за орущим Эллом. — Вы это слышали?! — не умолкал он, пыхтя и кряхтя, взбираясь на мокрый от разлитого пива ближайший стол. Раскатистые голоса собравшихся притихли, а глаза обратились к оратору, никак не совладеющему с одышкой. — Лес выгорел! — провозгласил он, вытирая пот со лба под изумлённые ахи и охи горожан. — До тла! — Краснощёкое лицо хозяина едва не треснуло от довольного оскала и последовавшего за ним хохота. Помещение наполнилось неразборчивым грохотом голосов: восторженных, испуганных, счастливых и абсолютно безразличных. Охотник медленно опрокинул в себя остатки кислого пива, едва не давясь мутным осадком, и стукнул кружкой о столешницу. Сидящие вокруг горожане неловко прыснули со смеху и притихли. Глупые смешки послышались и с другой стороны зала, погружая всё помещение в выжидающую тишину. Глаза постояльцев алчно блестели в ожидании потехи над местным дурачком, славившимся своим необузданным нравом. — А брат мой, Тим, — растягивая слова, прогремел отдышавшийся толстяк, — лично видел, как перед этим, из грязных кущей на свет божий выползла бледная тварь. — Глаза трактирщика встретились с горящим взглядом вскочившего завсегдатая. — И воя в предсмертной агонии, развеялась в прах! — выкрикнул Элл, победно скалясь и размахивая потными руками. — Вместе со своим поганым лесом! — Тело толстого глашатая опрокинулось вместе со столом под весом налетевшего на него Стива и исчезло во взволнованной массе взвизгнувшей толпы.