Счет, которого не было

Поттер врывается ко мне в палату с таким грохотом, что я невольно морщусь. Мальчишка орет на меня с яростью, как год назад, в день смерти Альбуса. - Как вы могли?! Почему вы мне не сказали?! Тогда я хотя бы знал! Хотя бы надеялся! На шум приходят колдомедики и выводят Золотого мальчика в коридор, откуда еще долго раздаются его возмущенные возгласы. А потом снова наступает тишина. Тишина – это хорошо. Правильно. Наверное, так и должен выглядеть рай – тихо и безлюдно. Воплощение покоя. Не нужно никуда спешить, не нужно ничего делать. Просто быть. Если бы колдомедики не предупредили меня заранее, я бы думал, что Поттер злится, что его растили на убой. Но на это он как раз не злился – принял как данность. А тут - раскричался. Придурок. В отца. Тишина была недолгой – в палату зашла она. Стала извиняться за Гарри, говорить, что это он от потрясения, что он придет в себя и все поймет, просто сейчас на ребенка слишком многое навалилось... На ребенка. Это она так сказала. А Поттеру сейчас почти восемнадцать. Тоже мне, ребенок. Но ей, наверное, сложно осознать до конца, что этот так похожий на Джеймса парень – ее сын. В восемьдесят первом Джеймс выглядел ненамного старше, чем Поттер сейчас. И Лили время пощадило. Нет, заметно, что ей уже не двадцать, но и на тридцать восемь она не выглядит. Не скажешь, что она мать Поттера. Скорее, сестра. - Сев, ты меня не слушаешь... Злишься? Ну не надо... - Слушаю. Не злюсь. Голос у меня хриплый и неприятный, как карканье ворона. Колдомедики, правда, сразу сказали, что первые дни так и будет, а потом все вернется в норму. Им виднее. Я действительно не злюсь. Возгласы Поттера раздражали меня не столько содержанием, сколько громкостью. Хотелось тишины. Тихий голос Лили не раздражает, но и радости я не чувствую. Ничего не чувствую. Кроме того, что из форточки тянет холодом. Надо бы встать и закрыть ее, или хотя бы попросить Лили. Но это означает делать что-то, чего можно и не делать. Поэтому не встаю. И не прошу. Сойдет и так. Она берет меня за руку и рассказывает, как очнулась в маггловской больнице, как приехала в Лондон, не решаясь отправиться в школу, увидела последний выпуск „Пророка“ и отправилась к Уизли, в Нору. К Гарри. Как боялась, что он ей не поверит, что она не будет ему нужна. И как обрадовалась, что он понял ее с полуслова и был счастлив ее появлению. Наверное, она ждет от меня того же – что я буду счастлив ее видеть. Разумом я понимаю – это потрясающе, что все получилось, что Лили жива и все у нее будет хорошо. У меня получилось. Но эмоций это не вызывает. Не так я себе все это представлял прежде. Думал, приду в ту маггловскую больницу, как только мне сообщат, что Лили вышла из комы. Буду сидеть у ее кровати, держать Лили за руку и рассказывать последние новости, обсуждать с ней, куда лучше отправиться в волшебном мире сначала – в Мунго, в министерство или все же к Поттеру. Боялся, что буду выглядеть восторженным идиотом, жалким и пускающим слюни от восторга. И что она рано или поздно попросит меня отодвинуться, потому что ей неприятно быть близко к человеку, который виноват в смерти Джеймса и в том, что из ее жизни вычеркнуто столько лет. Все вышло с точностью до наоборот. Я пришел в себя только через две недели после Битвы – антидот от яда Нагини я сварил отменный, но крови потерял много, так что выздоровление затянулось. Не знаю, должен ли я радоваться тому, что выжил. В Межмирье было тихо и спокойно. Почти что рай. А тут надоедливые колдомедики, шумный Поттер... и Лили, которой мне, как выяснилось, нечего сказать. Заставляю себя улыбнуться и выдавить что-то ободряющее. Она прощается и уходит, пообещав навестить меня завтра. И снова наступает тишина. Теперь в этом беззвучии не хватает ее голоса. Наверное, я должен был попросить Лили остаться еще ненадолго. Но это означало бы говорить. Действовать. А мне хочется замереть в безвременьи и ничего не делать. Жаль только, что она ушла. Но ей наверняка нужен другой я – такой, каким она меня помнит по Хогвартсу. Чтобы я что-то рассказывал, придумывал. А я сейчас на это не способен. Не уверен, что я способен вообще хоть на что-то. И мне очень не хочется думать о том, что скорее всего я ей не нужен вовсе – ни теперешний, ни прежний. Ей нужен Джеймс, который погиб по моей вине. И которого ей заменит сын, так похожий на своего отца. Уизли тоже рыжая, значит, и внуки будут похожи на Лили. Наверное, она все же будет по-своему счастлива. И сделка с Мойрой была не напрасна.