***
Прошло две долгих недели с тех пор, как отец отправил обоих своих сыновей в имение, которое находилось в почти трёх днях пути. За это время братья так и не выяснили между собой свои отношения, поэтому не было никакого особого смысла оставаться в имении и дальше. Шон, как истинный лекарь, и в этом поселении нашел тех, кому нужна была его помощь, поэтому целыми днями пропадал то в лесу за сбором необходимых для лечения зимних трав и веток кустарников, то в утеплённом сарае, в котором принимал больных от мала до велика. Работы у Шона всегда было много, очень уж быстро распространились слухи об лекаре, который ничего не берет за свою работу. Народ был уведомлен самим Шоном, что для него все равны. Поэтому лечил он как нуждающихся в скорой помощи бет и альф, так же и замужних или свободных от уз брака омег. Люди шли к нему толпами, да так, что бедный Шон под конец вечера буквально обессиленый валился с ног. Йен мог только со стороны наблюдать за братом, ибо после произошедшего Шон никак не шел с ним на контакт, а давить на своенравного брата, прекрасно зная его тихий, но стойкий характер, не было никакого смысла. Йен не знал точно, что всё проведенное в имении время творилось в голове у беты, но через сплетённые в их душах невидимые нити душевного родства ощущал его грусть и тоску. У альфы больше не оставалось никаких сомнений, по кому именно так скучает его младший брат. И Йен понимал, что с этим нужно было что-то делать, но как? Даже если в течении всего дня сам альфа ничего особо не делал, а лишь лежал да наслаждался вином, то он, можно сказать, уставал только от одних испытываемых полных тоски чувств беты. И тогда альфа принял единственно правильное решение — им следует как можно скорее покинуть имение, а там, по приезде домой, все решится, нужно только поговорить с отцом. Возможно, он даст добро выселить омегу из особняка. Может, Йену стоит жениться раньше, а не в день их совершеннолетия? А потом просто избавиться от ненужного мужа?Глава 20.
7 декабря 2019 г. в 14:56
Ночь — это время, когда все наши страхи и переживания, накопленные за день, вылазят из тьмы наружу и крутятся у нас в голове, не давая абсолютно никакой возможности уснуть. Но иногда эти самые страхи могут побудить и на решительные действия или же какие-либо важные решения.
Именно так случилось у Антуана этой ночью. Его уже несколько часов мучили разные безрадостные мысли, не позволяя закрыть глаза и отдаться в руки здорового сна. Не помогло даже то, что он за сегодня совершенно выбился из сил, с самого утра и до позднего вечера работая не покладая рук под строгим надзором старика омеги.
Уже чуть больше месяца Антуан находится в особняке л’Саримо и всё никак не может избавиться от назойливого чувства, что в скором времени ему таки удастся сбежать.
Ежедневно, особенно в свободных от работы минутах, Антуан старался отгонять мысли о возможном побеге, ведь своими через чур настойчивыми думами он даёт себе ложную надежду на свободу, а ему и так тяжело сейчас жить так, как он живёт в этом доме. Пусть омега и накормлен, и напоен, и даже одет прилично, но неволя остаётся неволей, пусть условия проживания находятся на должном уровне.
Не такой судьбы желал себе Антуан. Не таким образом хотел выйти замуж, чтобы на чужом, совсем незнакомом для него альфе, а главное — прежде не одобренным его отцом.
Ведь сам король Максимилиан перед своей смертью завещал, чтобы его младший сын замужем за выбранным для него женихе, но этот Кристо..!
Сердце Антуана так сильно застучало от обиды на всех, кто причастен к смерти короля, и из-за своей нелегкой доли, что сразу же, некими фантомными болями, в раз заболело все тело.
От отчаянья немедленно захотелось разодрать ногтями собственную плоть, засунуть руку внутрь груди, сжимая в тиски бьющееся сердце, чтобы оно наконец остановилось, перестало мучить и болеть. Возможно, тогда он перестанет думать? Возможно тогда этот кошмар станет всего лишь сном. И Антуан проснется ранним утром, улыбнется новому дню и подумает: " Какой ужас! Не дай Богиня такому произойти!"
Стараясь успокоиться, укутанный в тёплое одеяло омега вспоминал и прокручивал в голове воспоминания о до селе проведенном в особняке л’Саримо времени и понял, что за весь период ни разу не видел Людвига или его сына альфу, кроме того последнего раза, когда по вине Антуана пострадал графский слуга.
Стоило раз подумать о бете, как Антуана вновь захлестнули эмоции. Это он виноват, что так получилось в тот день. Ведь если бы он не поддался тому неизвестному порыву, то ничего бы не произошло, а теперь неизвестно, что стало с Шоном.
Глубоко дыша Антуан снова пробовал себя успокоить.
А когда разум немного прояснился, то он вспомнил как пару дней назад, стоя за закрытыми дверьми на кухню, слышал разговор старика омеги с другими слугами. И тот говорил будто бы альфа Йен сейчас находится в другом месте и вернётся, но не скоро, а через несколько долгих недель.
Чужие слова давали Антуану надежду, что альфа просто не хочет жениться на нём и потому тот сбежал куда-то, но что же тогда случилось с тем бетой? О нём омега не слышал ни слова с того самого дня.
«Неужели слугу наказали, а затем и вовсе выгнали из особняка?»
Пока принц думал, что случилось с Шоном, до ушей Антуана донеслась ещё одна интересная и не менее полезная информация, а именно, что Людвиг предпочитает проводить всё свое время в своих покоях или за документами в кабинете, потому что страшится обидеть юного и не искушённого омегу, пока тот ещё не женат и на нём не стоит метка принадлежности или хотя бы запах своего альфы.
Всё-таки омеги, вступившие в половую зрелость, альфами чувствуются как особый лакомый кусочек, поэтому всем нужно держать Антуана подальше от главы л’Саримо, пока не вернулся его сын. Иначе быть беде.
Это понимали не только слуги, но и сам Людвиг л’Саримо, поэтому он и предпочитает завтракать, обедать и ужинать отдельно, пока его наследник-альфа находится вне дома.
Услышанное позабавило Антуана, да так, что он даже пару раз тихо прыснул от смеха в кулак.
«Это надо же! В своем собственном доме этот альфа боится им же самим купленного омегу!»
Однако долго хихикать и удивляться не получилось. В скоре к Антуану пришло ошеломляющие осознание того, что поистине Людвиг таким образом защищает не только своего сына Йена, но и самого Антуана и поэтому прячется.
Тогда Антуан так погряз в своих мыслях, что не услышал, как галдеж охочих до слухов слуг за дверьми прекратился. И старик омега, как ответственный за порядок в особняке, объявил время обеда.
Все тут же начали стучать по столешнице столовыми приборами, накрывая на стол, послышался звон тарелок и скрежет черпака об дно глубокой кастрюли с супом.
Пару раз глубоко вздохнув, Антуан открыл дверь в кухню и под строгим взглядом старика взял со стола глубокую тарелку, чтобы набрать себе в неё немного еды. Но вышел из помещения он только после того, как выпил свой чай, который всучил ему строгий старик. Глазастый омега почему-то постоянно следил за тем, чтобы Антуан регулярно пил этот почти безвкусный травяной чай и не пропускал ни одного его приема.
Ел принц в главной столовой, как и положено, но один. Никто не сидел рядом с ним за столом, никто не подносил ему еду и не развлекал разговорами, как это было во дворце, когда с ним находились его близкие.
Все слуги л’Саримо ели в отведённом для них месте на кухне, и даже старик омега ел там, а Антуану было строго-настрого запрещено есть вместе с остальными, только с господами, но ни один из них не присутствовал за столом по уже известным причинам. Так, мучаясь от одиночества и усталости, Антуан жевал и, проглатывая каждый кусочек пищи, жалел себя, проклиная свою немощность изменить что-либо в этой ситуации. Принца мучила зависть от того, что на кухни царила такая оживлённая атмосфера, а он проводит каждый свой день в полном молчании, лишь день за днём слушая хриплый голос старика омеги приставленного следить за ним и обучать.. работать тряпкой.
Антуан слышал, как весело слуги пили чай, громыхая чайником и чашками, как ели свою еду и оживленно разговаривали, перемывая косточки тем, кто в данный момент трудился в особняке и не мог быть с ними.
Оставаясь со своими мыслями один на один, Антуан внутренне очень переживал из-за того, что глава рода Людвиг не спускается вниз в обеденную и не разделит хоть раз с ним трапезу, пусть теперь он и знал по какой причине.
Но деле Антуану было абсолютно без разницы, кто мог бы сидеть с ним за одним столом. Одиночество просто убивало. Во всем Северном государстве не было никого, кому бы держимый в неволе омега мог рассказать о том, что чувствует и о чем грезит, а различных мыслей и совершенно безумных идей в его голове было уйма.
Да и как не посмотри, но в любом случае именно от Людвига и его сына Йена зависит дальнейшая жизнь принца. Поэтому Антуану бояться вроде как и нечего, Людвиг ничего ему не сделает, уж слишком графу л’Саримо дорог его наследник альфа.
Так проходили дни принца в особняке в течении двух недель, а может и целого месяца. Из-за усталости находится в одиночку его охватила хандра и он совсем потерял ход времени.
Антуан молча работал, ел, спал и с каждым днём чувствовал себя морально всё хуже. Его угнетало всё и сразу. Единственным светлым "пятном" в его повседневности были мысли о побеге. Они не давали покоя, накапливаясь в потайном отсеке разума, и придавали уверенности там, где казалось бы надеяться уже бесполезно. Кроме того принц в своих снах часто возвращался в тот день, когда в порыве незнакомого чувства поддался вперёд навстречу Шону. Возникающие во сне чувства Антуан испытывал будто бы наяву, вдыхая еле слышный запах беты, запоминая и запечатывая его в своем беспокойном сердце.
«Этот бета всего лишь слуга, так почему же он?»
Антуан задавал себе этот вопрос две недели подряд каждую ночь, которая без устали мучила его постоянными мыслями и сомнениями.
С одной стороны, если Шон остался жив после наказания, а именно это должно было ждать дерзкого слугу, в этом Антуан был полностью уверен, то возможно у Антуана есть хоть малейший шанс избежать участи стать супругом Йена? Они могли бы сбежать вместе с Шоном в Южное государство.
«Только бы сбежав из особняка мне удалось бы найти Шона, - проведя по лицу ладонями, думал принц. - Я обязан попросить у него прощения. Он истинный, бета обязательно простит меня за столь бездумный поступок. Только бы выжил, Меридиана! Остальное не важно! Я так сожалею, что с ним приключилась беда!»
Антуан крепко зажмурил глаза и вытер рукой выступившие слезы. У него уже не осталось никаких сомнений, что Шон его истинный, иначе не переживал бы так и не грызла бы его совесть. Хотя, по сути, в физическом и душевном притяжении истинности ничьей вины не было и быть не могло. Никто не был виноват, что природа выбрала их в качестве подходящей пары. В качестве одного цельного и не рушимого ни временем, ни какими-либо другими факторами. Никогда ещё ни за кого Антуан так сильно не переживал — ни за единого человека, кроме своего отца и теперь Шона.
Антуан перевернулся на другой бок, стараясь сдержать поток горьких слез, и его кровать показалась ему жёсткой, хоть на ней и был матрас, а в другие дни он был удобен и мягок, но не сегодня, не сейчас, когда ему так плохо.
Сегодня все кажется Антуану другим — и мысли, и обуревающие его сердце горькие чувства.
Принц снова зажмурил глаза, сон не шел, а грустные мысли и воспоминания прошлых дней только подливали масло в костер из сомнений.
«Бежать или не бежать?»
Укутавшись с головой в теплое одеяло, омега услышал за окном завывание ветра. Казалось, будто сам ветер велит ему немедленно встать, надеть на себя свои вещи и уйти из этого места куда подальше, пока есть такая возможность. За окном глубокая ночь. Слуги давным давно спят, а его никто не охраняет.
Ухватившись за одну единственную мысль. Не мешкая более ни секунды. Антуан подскочил на постели. Резво откинутое им одеяло полетело на пол, а сам Антуан, нащупав в темноте повешенную на спинку деревянного стула одежду, взял её и принялся одеваться.
«Если не могу уснуть, то хотя бы попытаю счастья сбежать.»
Теплая рубашка простого покроя была уже надета, брюки, в которых омега ещё пару часов назад ползал по полу с грязной тряпкой, были протёртые на коленях, но и это не помешало омеге надеть их. Когда в груди разгорается огонь, то брезгливость и другие мысли отходят на самый последний план. Времени прихорашиваться не было, нужно было решать, куда и как бежать, чтобы не заметили и не нагнали, а там все гляди да наладится.
Носки, высокие тонкие сапоги на равной подошве, темный плащ — Антуан был готов к побегу.
Осмотрев в последний раз комнату, принц глубоко вздохнул и, сложив руки лодочкой, со всей искренностью прошептал:
— Богиня, прошу, не оставляй меня в пути.
Больше ничего не мешало ему тихо выйти из комнаты и, приоткрыв немного дверь, осмотреть тёмный коридор второго этажа на наличие бродящих в ночи слуг.
Все тихо. Никого нет. Все крепко спят.
Антуана порадовал данный факт и он, как можно тише, прижавшись спиной к гладким стенам коридора, пошел по коридору к лестнице.
Принцу казалось, что он всё ещё спит.
Ну не может это быть правдой, чтобы все так легко получилось, и он наконец-то может быть свободным и вернуться туда, где его место. Где его настоящий дом..
А не прожить всю жизнь в неволе, становясь поломойкой в чужом доме, где каждый считает нужным отругать его, а ещё и это грядущее супружество! Ну уж нет!
Антуан сжал покрепче кулаки и, ступив на первую ступеньку, услышал на улице какой-то звук. Тело омеги затрясло от нервного напряжения и испуга, сердце забилось в сумасшедшем ритме.
«Нет, там никого нет. Это просто ветер!» — успокаивал себя Антуан, делая глубокий вдох-выдох, и на носочках спустился на пару ступеней ниже. Благо в темноте, под капюшоном черного плаща, он был практически незаметен и даже если кто-нибудь есть на улице, то его так просто не разглядеть.
Почти добрался. Осталось ещё каких-то пару ступеней вниз и Антуан уже видит заветную дверь на волю — как же он по ней скучал! В уголках глаз скопились не прошенные слезы, но не время плакать, пусть и от радости — нужно следовать своей цели, когда-то он себе это обещал. Обещал вырваться из плена и сбежать, чего бы ему это не стоило!