Детство мародёров

Ноябрь сдал свои позиции, а первый месяц зимы щедро осыпал землю серебром. На календаре виднелось десятое декабря. Впервые, как заметила МакГонагалл, зима так быстро окрасила территорию замка Хогвартс, вследствие чего студенты перешли на зимнюю форму одежды. Многие студенты радовались зимним пейзажам за окнами замка. По всему Хогвартсу ребята то и дело лезли в окна на переменах лишь бы взять пригоршни снега и заколдовать их таким образом, чтобы в руках или в здании она не теряла твердую консистенцию. Наверное, именно это заклинание быстрее всех остальных чар за пролетевшие пол года выучили Мародёры. Профессора старались подлавливать тех, кто решал лезть за снегом в окна, ведь с высоты замка ребята могли легко упасть, и неизвестно, чем бы всё это обернулось, поэтому в зимний период старостам ещё больше доставалось обязанностей. От первокурсников и без снега можно было ожидать чего угодно, а особенно от уже известных новых лиц Гриффиндора, поэтому взрослые студенты старались всегда оставаться начеку. Однако в данный момент мальчишки не представляли угрозы, ведь прозвучавший десять минут назад звонок лишал их возможности что-то натворить, хотя головы Джеймса и Сириуса всегда были заняты разработками и идеями какого-то нового переполоха. *** — Иногда в бою уместны не только боевые заклятия. Вы должны понимать и использовать все методы тактик и вовремя защищаться… Первокурсники гриффиндора и хаффлпаффа пришли на ЗОТИ. Среди учеников, да и некоторых учителей, ходили слухи, что должность проклята — говорят, профессора этого предмета меняются раз в курс. Сколько уже случалось непредвиденного, трудно было даже вспомнить! Иногда с профессором, назначенным на должность всё-таки ничего не происходило, но тогда появлялись срочные обстоятельства для того, чтобы у человека имелась в итоге весомая причина покинуть место преподавателя. Всё же чаще всего причинами ухода являлись печальные события. Например, семикурсники Райвенкло помнили, как, когда они были на пятом, профессор принёс в класс огненных саламандр, не рассчитав, что студенты не смогут с первого раза их одолеть. Для себя он считал такое задание абсолютно лёгким, но его одежда загорелась настолько быстро, что никакие агуаиенти не смогли спасти бедолагу, а на помощь ребятам пришёл остальной пед. состав. В этом году преподаватель нравился практически всем. Особенно без огненных саламандр. — Итак. Сейчас вы все разделитесь на пары. — голос профессора насквозь был пропитан уверенностью в себе и своих силах. Взмахнув волшебной палочкой, он за миг убрал всю мебель комнаты. — Цель данного занятия, как я уже подчёркнул, — использовать самые элементарные заклинания в плане защиты и нападения. Поразите противника простотой. – лицо мужчины светилось от того, чем он занимается, а желание попробовать себя в новой тактике стало появляться у многих из ребят. — Блэк, встаньте в пару с Джеймсом. Ремус Люпин — с Мирой Луис. – по-быстрому назвав и остальных, профессор смотрел, чтобы все более-менее были довольны противниками. Итак, студенты, разбившись на пары, поклонились своему первому противнику на учебной дуэли. Многих одолевало ощущение важности происходящего, ведь каждый маг должен уметь сразиться. Практика началась. — Редукто! — направил на Блэка палочку Джеймс. Их дуэль захватывала дух — многие ученики то и дело кидали на них восхищённые взгляды, а учитель кивал мастерству чистокровных детей. Но неожиданно послышался плохо сдерживаемый крик: Мира, из факультета хаффлплафф, девочка, которая им подсказала вход в свою гостинную, неожиданно стала на одно колено и держала ладонью лодышку. К ней тут же подскочил Ремус, чувствовавший себя очень виноватым, хотя понимал, что заклинание не могло привести в таким последствиям. — Мисс Луис, что с Вами случилось? — поспешил к ним мужчина. — Ничего, профессор. Всего лишь лодышка. Мадам Помфри поправит в секунду. — Мира оказалась очень сдержанной, что восхитило Ремуса. — Мистер Люпин, проводите, пожалуйста, Миру в Больничное крыло. – обеспокоенно попросил профессор, однако понимал, что урок нужно продолжить. Повернувшись к ребятам, мужчина сказал продолжать тренировку. Студенты вышли из кабинета. Мира постаралась ступать на ногу без помощи, но, к сожалению, не получилось: третий шаг на больную ногу лишил равновесия и Ремус её поддержал. — Давай так… — мальчик закинул её руку себе на плечи и держал студентку первого курса за талию. Вскоре они спустились к Больничному крылу и постучали в кабинет. Нога девочки немножко распухла. — Здравствуйте, мадам Помфри. — поддерживая первокурсницу и войдя с ней в крыло, поприветствовал мальчик. —  Мира лодышку сломала. — Ну… И так сойдёт… — пыталась отмахнуться девушка, стараясь не скривиться от боли. Она до ужаса не любила, когда все вокруг носились по поводу её здоровья, даже в таких ситуациях, когда без лекарств и людей девочка бы не обошлась. — Спокойно. Сиди. — мед. сестра начала осматривать серьёзность повреждения и в итоге вытянула из шкафчика какой-то флакончик с красным зельем, кинув Люпину намёк, чтобы он вышел, но в итоге всё-таки сказала — Ремус, выйди, пожалуйста. Здесь и зелье может помочь. Вот. Профессор провела его едва заметной улыбкой, ведь заметила немного покрасневшие уши парнишки. Когда девочка выпила содержимое флакончика, преображение было на лицо: Мира больше не щурилась и облегчающая улыбка будто осветила кабинет. – Хорошо, что у нас есть магия. В мире магглов тебе бы пришлось провалиться на кровати минимум неделю. – Спасибо Вам огромное, мадам Помфри. – поблагодарила Хаффлплафка. – Не за что. А ты заметила, как Ремус на тебя смотрел? – улыбаясь, задала вопрос женщина. – Да ладно Вам, вроде как, как и все... – постаралась скрыть смущение Мира, быстро выскочив в коридор, где её поджидал мальчик. — Всё в порядке? — обеспокоенно посмотрел Люпин. — Да, пойдём обратно. Спасибо, что помог дойти. Слушай, расскажи о себе, да и о мальчиках, я же Вас практически не знаю, хотя мы же встретились один раз. Обо мне Вы-то узнали, а я о Вас — нет. — Ну… Нас тут МакГонагалл недавно окрестила. — улыбнулся воспоминаниям мальчишка. — Нас — это тебя, Джеймса и Сириуса? Я заметила, что Вы сдружились. — уточнила Мира. — Да, ещё Питера Петтигрю, помнишь? — А… Это тот, с белыми волосами? — вспомнила она. — Ага. — А как? Расскажи, пожалуйста. — в её глазах загорелись искорки интереса.  — В общем, мы… Решили украсить лёд пришкольного озера. Ночью. Чтобы сделать всем сюрприз. По плану, я нашёл очень хорошие заклинания, которые как раз зимой, при условии, что на лёд кто-то посмотрит и низкой температуре, так влияет на его структуру, что он начинает светиться, и чем людей больше, тем разнообразней и красивее будет узор. И вот, уже собрались выходить — крались к главному выходу, планы и заклинания у меня в руках, на листе, и тут я чувствую, что о мои ноги трётся кошка. — Хааах. — до Миры дошёл весь смысл последней фразы. — Неужели она? — Ага, кошка немножко отошла и превратилась в нашего любимого профессора МакГонагалл, отчитала нас по всей программе, забрала у меня план, дала наказание и отправила в гостиную, но Джеймс заметил, что её глаза были полны восхищения и попросил как-нибудь всё-таки когда-то воплотить наш план в жизнь, ну и на этом месте она просто не смогла промолчать. — Ремус прокашлялся и стал пародировать профессора: — Вы, четверо, не понимаете, что подвергаете себя опасности, нарушаете около десяти школьных правил и вообще в данную минуту должны спать? Я снимаю 40 баллов с Гриффиндора, а Вы идёте в свою спальню. Мародёры. Так теперь и зовётесь. Марш в кровати. — Но, — Ремус продолжил своим голосом, — я, когда сворачивал за угол, услышал: и плюс 50 баллов за прекрасную идею. Да и Мародёрами мы и сами уже привыкли себя называть. — Серьёзно? Она добавила Вам баллы за шалость? — девочка аж за живот от смеха держалась. — Я не ожидала такого от профессора Макгонагалл. — Мы как-то тоже. Она, кстати, три дня назад сказала нам по секрету, что после зимних каникул нашу идею с чуть-чуть изменённым уровнем волшебства увидит весь Хогвартс. Только никому не рассказывай. — Хорошо. — глаза Миры аж горели восхищением, но неожиданно разговор прервал звонок с урока. — Ой, мы заговорились. Ладно, Ремус, пока — мне ещё сокурснику помочь с травологией нужно. — Ага, пока. — попрощался мальчик и направился в гостиную своего факультета. По пути мальчишка то и дело встречал знакомых, которым на сдвоенных уроках помогал то писать проверочные, то отвечать чем-то недовольным профессорам. Да, близко Люпин подпустил к себе только Мародёров, а в особенности Джеймса, что всегда мог заставить его улыбнуться и был настолько открыт, что невольно сам по себе вызывал доверие. Таким свойством на их факультете обладала лишь Лили, так что было не удивительно, что именно к ней Поттер что-то испытывал. Да, казалось, между ними огромная пропасть: она – заядлая отличница, что всегда кропит над учебником, а он – весёлый задира, однако что-то подсказывало Люпину, что у них впереди ещё многое, и даже, возможно, любовь... Проходя по коридору, мальчик погрузился в свои мысли... Он ещё помнил то детство, не лишённое счастья и тепла. По осколкам, но помнил хорошо. Как папа приходил с работы и целовал маму, как он любил играть с маленьким сыном, какую заботу проявляли оба родителя, ещё не скрывая во взглядах отчаянья. Он понимал, что ему нельзя сейчас привязываться ни к кому. Он помнил, какой ужас навевали на людей первые догадки о том, что рядом оборотень. Помнил каждый переезд, каждый дом, каждого человека, что смотрел на него со страхом, если вдруг родители принимали решение рассказать, казалось, хорошему другу о сыне, а тот, в свою очередь, хотел сделать вид, что ему жаль, но выждав минут пятнадцать для приличия, говорил, что у него появились какие-то важные дела. Помнил отца, что не мог спокойно ходить на работу, чувствуя за спиной не осуждающий, а понимающий взгляд сына. Взгляд сына, что простил его. Простил не смотря ни на что и вопреки всему. Простил, даже не собираясь злиться. А что толку? Ремус теперь навсегда останется монстром, но это не может стать фактом ненависти к людям, которые вопреки всему ещё остаются стоять к нему лицом. Лицом к чудовищу, что может их убить. Может их растерзать в клочья, если выбирется из укрытия. Может укусить и обречь на свои же страдания. Может даже умереть во время превращения, перекусив какую-то важную артерию на теле волка... Хотя это было бы не возможно. В отличии от людей, звери не могут специально себя уничтожить, если только в этом не будет острой необходимости. Воя на луну и даже не имея возможности вспомнить, что он человек, Ремус никогда не мог научиться контролировать себя, ночь ща ночью подавляя звериное желание крови и свежего мяса. Под луной не оставалось ничего общего между мальчишкой, отчаянно желавшим учиться и познавать что-то новое, дружить и любить, и волком, целью которого всегда останется одно – выжить любой ценой, а для этого требовалось чувствовать во рту только что убитую плоть и глотать ещё тёплую кровь животных, а утром забывать об этом, надеясь, что кровь на губах и теле не принадлежит людям... *** Как только Ремус, ведь ЗОТИ была последним уроком, зашёл в гостиную Гриффиндора, его глаза умоляюще задрались — Лили снова ругалась с мальчишками.