five shades of love.

Все было словно сон: тот демон в мгновение ока оказался настолько близко, что не было возможности вытащить кунай и отсечь не то что его голову, а вообще хоть какую-нибудь часть весьма странного по строению существа. Боль пронзила все тело, будто бы мелкими разрядами невыносимого тока молниеносно пробежавшись по каждой клеточке, каждому органу, воссоздавая… незабываемые ощущения. В ключе отнюдь не положительном. Она теряла сознание. Помнила, что обязана защитить всех детей этой деревни; что никто им не поможет; что демон сразу же примется за бедных, беззащитных ребятишек, которые надеются на куноичи и ее силу. Она не давала никаких обещаний, но прекрасно знала, что возненавидит себя, если позволит хоть кому-нибудь умереть в этот день. Этот час. Постыдное признание себе же приходит болезненным укором аккурат к моменту, когда глаза невольно закрываются, обзор становится меньше, темнеет, а после и вовсе пропадает. Хинацуру потеряла сознание, последней мыслью умоляя о том, чтобы пришел он. Пришел и защитил их всех. Потому что она проиграла в этой схватке. Как отвратительно: жена великого столпа не смогла выполнить свое предназначение и с огромным позором проиграла какому-то рядовому демону. И ведь это даже не один из Лун, с ним надлежало расправиться крайне быстро, чтобы успеть взять еще одно задание и, возможно, за сегодня спасти множество других жизней. Но сегодня прошло. Как и прошло еще несколько ужасных дней. Все было словно сон. Только вот проблема в том, что им это не являлось. Хинацуру очнулась лишь на четвертый день. Все это время о ней заботились другие две жены Узуя: Макио и Сума никого не подпускали к подруге. Даже девушек из поместья Бабочки. Они принялись лечить соратницу сами, потому что безумно беспокоились за состояние самой первой жены Тенгена. — Очнулась! — радостно воскликнула Макио, когда увидела, с какой тяжестью, но все же открыла глаза Хинацуру, взору которой предстала не только боевая жена столпа, но и уже во всю рыдающая от счастья Сума, не знающая, куда себя деть. Они все боялись, что девушка более не очнется — уж очень тяжкие раны у нее были, — но все, благо, обошлось. — Нам надо позвать Тенгена-сама, — тут же засуетилась утирающая слезы Сума, которая, словно ужаленная, вскочила с пола и с криками ≪Тенген-сама!≫ побежала разыскивать мужа. Хинацуру что было сил улыбнулась второй подруге и в ответ получила выдержанный кивок. Макио сменила уже высыхающее полотенце, покоившееся на горячем лбу старшей, и встала, дав соратнице понять, что ей нужно поменять воду и пойти успокоить Суму, которая, кажется, такими темпами скоро весь дом на уши поднимет. Во-первых, это ужасно раздражало саму куноичи. Во-вторых, сейчас Хинацуру был необходим покой, а не лишний шум. И только тогда, когда Макио удалилась следом за младшей женой Узуя, старшая, чувствуя ужасающую боль и непривычную тяжесть во всем теле, приняла сидячее положение. Сейчас она была слаба, но отвратительнее всего пришедшее осознание: Хинацуру так никого и не защитила. Кто же спас ее саму? В порядке ли дети? Что с тем демоном? Множество вопросов сейчас крутилось в голове девушки. И она надеялась найти все ответы в ближайшее время. — Очнулась наконец. Долго же ты отдыхала, — знакомый и такой родной голос раздался со стороны дверей. Куноичи не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что муж дома и навестил свою женщину. Только вот когда он приземлился напротив Хинацуру, та с ужасом глаза распахнула, испытывая невероятный стыд и теперь находя абсолютно все ответы на свои вопросы. Демон совершенно точно был убит. Дети со сто процентной вероятностью спасены. А он защитил их всех в тот день. Пришел и выполнил свою задачу, получив, судя по нескольким перевязанным местам, достаточные раны. На глаз степень тяжести их куноичи определить не смогла, но почувствовала, что во всем этом виновата была лишь она. — Тенген-сама… простите меня, — стыдливо взгляд опуская, Хинацуру почувствовала, как полотенце со лба упало к ладоням, а сверху приземлилось несколько горячих капель. Старшая из жен старалась никогда не плакать и чаще всего из троих держала себя в руках. Но сегодня не смогла, показывая свои эмоции почитаемому мужу. Она не знала, что еще могла сказать на свой позорный проигрыш, но слова были не нужны. Узуй достаточно быстро сократил меж ним и женой расстояние, даря краткий поцелуй в губы, заставляя Хинацуру еле ощутимо вздрогнуть и робко поднять взгляд. Подобного рода нежности и проявление чувств от Тенгена были невероятной редкостью, но это согревало сердце и заставляло девушку обрести самоконтроль. Она утерла слезы и постаралась улыбнуться, пусть и выходило это тяжко. — Ты сделала все что могла, — усмехнулся столп и вернулся на свое место, давая понять, что он ни в коем случае не корит жену за произошедшее. — Жители той деревни сказали, что детей, схваченных демоном, бросилась спасать молодая куноичи. Не трудно догадаться, что это была ты. И я горд тем, что моя жена готова спасти любого, не задумываясь о своей безопасности. В подтверждение своим словам Тенген кивнул и вытащил из кармана штанов что-то, что было закутано в белую ткань, передавая предмет девушке. — Это подарок в благодарность от жителей деревни. Они сказали, что ты долго рассматривала его в местной лавке, но купить не успела. Думаю, они были бы рады, зная, что ты приняла то, что там лежит, — Узуй встал со своего места и лучезарно улыбнулся. Так мог улыбаться только он. Это вселяло надежду и радость, успокаивало и заставляло в себя поверить. Хинацуру развернула ткань и увидела красивое украшение, в центре которого красовался весьма крупный и блестящий нефрит. В первый раз он напомнил куноичи о ее муже и она хотела купить красивый подарок Тенгену, но действительно не успела. Как и сказать об этом сейчас, лишь имея возможность попытаться начать мысль, которая была прервана чужою. — Знаю. Но я хочу, чтобы ты сама носила это ожерелье. Все мои жены должны быть блестящими и самыми красивыми, так что как только придешь в себя — будешь демонстрировать мне свой новый образ. А пока отдыхай. Макио и Сума за тобой приглядят. Слова столпа были тверды, возражений он не принимал. Еще немного оглядев старшую из жен, мужчина развернулся и покинул комнату, за пределами которой со словами ≪как же это мило≫ вновь рыдала Сума, а Макио, раздраженная таким поведением девушки, злобно тянула ее за щеки. Это заставило Узуя улыбнуться вновь, но все же пройти настолько незаметно, насколько это было возможно. Лишь затихающие всхлипы младшей и недовольное рычание средней давали понять: все вновь вернулось на свои места.