Зеркальный принц

Вонгола шла к неминуемой гибели. Сейчас она больше походила на старый, обветшалый замок, стены которого с каждой минутой все больше покрывались трещинами, фундамент был расшатан и совершенно не выдерживал тот авторитет, который Саваде Тсунаеши удалось заработать для своей семьи. Самым напрягающим фактором для хранителей было отсутствие возможности взглянуть боссу в глаза и задать немой вопрос: «неужели мы где-то ошиблись?» С наступлением утра число людей в коридоре абсолютно не уменьшилось. Каждый остался сидеть на своём месте, напрочь позабыв о потребностях организма. Недостаток сна в такой ситуации являлся последним фактором, что волновал присутствующих. Хибари никогда не строил из себя принцессу и особо не волновался о своём здоровье, поэтому смог бы выдержать целую ночь, глядя в одну точку. Однако Ямамото распорядился, что если им и придётся сражаться, то пусть хотя бы у его драгоценного Облака будут силы на это. По итогу бодрой была одна Хана, украдкой наблюдающая за тем, как некогда самый опасный хищник Вонголы спокойно спал на коленях мечника. Это привносило в окружение некую умиротворенность и тепло, но при этом будить его никто не решался: условились на том, что, если будет нужно, они подадут знак, а Такеши возьмёт пробуждение этого монстра на себя. Кто бы знал, что все это время Кёя ни разу по-настоящему так и не уснул. Гокудера за ночь пришёл в норму, пообещав себе, что больше не позволит такой слабины, ибо не тот пример правая рука подаёт остальным хранителям, кто-то должен держать их в тонусе, пока босс отсутствует. Да, Хаято все ещё не хотел воспринимать произошедшее с Десятым как что-то необратимое. Вчера он сорвался на эмоции, но сам себя оправдал накопительным эффектом: после смерти Ламбо подрывник совсем не находил себе места, а ведь только на днях он хотел сознаться в своей вине Тсуне, как тот решил оставить своих детей без главы семейства. Это ли не подлость? Естественно, Хранитель Урагана никогда бы так не подумал и, уж тем более, не сказал бы вслух. Поэтому Гокудера пару раз выходил из помещения, снимая стресс курением, пока не обнаружил у себя в кармане пустую пачку. Дино же был ближе всех к дверям в палату. В середине ночи ему пришлось уступить место своему ученику, чтобы тот действительно отдохнул, а так как в комплекте шёл ещё и Ямамото, Каваллоне понял, что мечник никому не даст касаться Хибари без его ведома. Спорить никто не стал, поэтому Мустанг сменил местоположение, с каждым часом все ближе двигаясь к Саваде. И сейчас, стоя у самих дверей, мужчина прислушивался к аппарату жизнеобеспечения, точно стараясь прочесть азбуку Морзе. Но в итоге Дино пришёл к выводу, что просто пытается утешить себя, дабы не думать о чем не следует. Делать выводы было рано, но и результата такая тишина и бездействие не приносили. Настенные часы гордо пробили 10 утра, и из палаты вышел врач, который работал с любыми недугами босса Вонголы уже несколько лет. На его лице нельзя было прочесть ни одной эмоции, и первой не выдержала Хана. - Состояние Савады, - твёрдо сказала девушка, - не томите. - Критическое, Курокава-сан. За все годы, проведённые в вашей семье, я честно признаю своё поражение: большее сделать я не в силах. «Как же это... критическое. Десятый, почему вы не боретесь? Вы знаете все наперёд, поэтому?» Хаято безучастно смотрит куда-то вперёд, сжимая кулаки. Сильнее всего сейчас хотелось найти зачинщика и показать ему всю мощь Вонголы. Но, возможно, никакой мощи уже и в помине не было? - Черт, - Гокудера шепотом произносит ругательство и отворачивается к стене. Его слабость — непозволительная роскошь. Хана провожает врача до двери, о чём-то переговариваясь. После очередного согласия мужчина удаляется, оставляя хранителей наедине друг с другом. Хотя сейчас казалось, что они все наедине с целым миром, который упрекает их в том, что они даже не заметили трещинку в семье, через которую просочился яд. Ямамото аккуратно подвинулся ближе к Кёе, чтобы тому было проще держать свою голову на широком плече брюнета. На этот жест Хибари тихо возмутился, мол не нужна ему лишняя забота, но мечник лишь слабо улыбнулся, продолжая играть роль переживающего партнера. - Погоди, ты какой-то горячий, - Хранитель Дождя прикоснулся губами к мужскому лбу и тут же засуетился, - у тебя температура, Кёя. - Пустяки, уляжется, - ответ был получен с абсолютно невозмутимым видом. Такеши, естественно, подобное не устраивало. И пусть он иногда перегибает палку со своей чрезмерной заботой, Хибари всегда отдаёт ему должное: с Ямамото любой человек не пропадёт. Но рядом с ним посчастливилось быть именно блюстителю порядка. - Хана, я отведу его домой, не могу видеть его таким, - мечник устало кивает в сторону Облака, - если будет какая-то информация насчёт Тсуны, пожалуйста, сообщите. - Конечно, - Курокава мимолетно улыбается, отходя в сторону и пропуская двух мужчин. Часы не успели пробить 11, а присутствующих уже осталось трое. Кто же из них оказался самым преданным? Кто остался, потому что ему действительно важен Десятый босс Вонголы? Ухода хранителей Хаято не застал, поскольку не выдержал и принял решение, что рядом с Десятым ему будет проще. Поэтому в коридоре стояли только Саламандра и Мустанг. Курокава достала из автомата бутылку воды и, подойдя к Дино, протянула ему. - Выпей, станет легче, - брюнетка попыталась улыбнуться, понимая, как сложно сейчас давалась эта улыбка, - я знаю, ты переживаешь не меньше Гокудеры, но ты старше, и мы нуждаемся в твоем разумном решении. Каваллоне молча принял бутылку, смотря сквозь прикрытые жалюзи, словно стараясь хоть немного разглядеть босса Вонголы. - Почему Кёя сказал, что знает убийцу? Он правда знает? - Думаю, что он бы не стал говорить это на пустом месте. Хибари один из немногих людей в Вонголе, кто держит слово. Всегда. Дино кивнул. Открыв бутылку, он на долю секунду замешкался, но, в конце концов, стал жадно пить воду. Впервые мужчина действительно ценил каждый сделанный им глоток. Хранителя Урагана съедало чувство вины. В том, что оставил ситуацию со смертью Ламбо на грани с недосказанностью, в том, что позволил кому-то повлиять на состояние Вонголы, чтобы подорвать ее авторитет, силу и власть. И первым пунктом в воображаемом списке конкурентов и предателей было сломить Саваду как можно быстрее. Хаято смотрел на бледное лицо своего босса и понимал, что у того абсолютно отсутствует желание возвращаться в семью, которая являлась таковой только формально. Поверхностное отношение каждого члена послужило обратным отсчетом для бомбы. И самое ужасное, что до сих пор не укладывалось в голове Гокудеры, - установил эту бомбу кто-то из них. Если когда-то даже малейшее предположение о том, что в Вонголе есть предатель, считалось недопустимым, то сейчас впустить тьму в свое сердце и начать сомневаться – не грех. Подрывник убрал мешающие волосы со лба и краем глаза заметил какой-то блестящий предмет около палатной тумбы. Он присмотрелся, сощурив глаза, и, когда любопытство взяло верх, мужчина встал. Обойдя кровать, Хаято нагнулся и поднял с пола кольцо. «Это же… кольцо Мукуро. Что оно тут делает?» Решив не разбираться самостоятельно, Хранитель Урагана вышел в коридор и буквально лицом к лицу столкнулся с Ханой. - Что случилось? Ему хуже? – девушка обеспокоенно оглядела Гокудеру, тот мотнул головой. - Нет, grazie a Dio с Десятым все стабильно. Но я кое-что нашел, - мужчина протянул брюнетке кольцо Тумана. Хана внимательно оглядела его, удостоверившись в подлинности. - Как оно там оказалось? Найти его – было последней просьбой Мукуро, однако я думала, кроме меня об этом никто не знал. Это значит, что Савада был осведомлен. Хаято сглотнул, шумно выдыхая. Курокава поняла, что он о чем-то догадался, но думал нужно ли это говорить. Спустя мгновение Хранитель Урагана все же высказался. - Выходит, что Десятый с самого начала знал, кто предатель. Мукуро рассказывал ему обо всем, что видел сам, и только когда глаза иллюзиониста закрыли, босс решил сделать первый шаг. Но подонку, что нас предал, это было не выгодно. - Все еще не ясно, как Тсуна оказался в коме, - Каваллоне оглядел кольцо в руках Ханы и прикусил губу, - обычные обмороки от переутомления не приводят к такому. Он почти сутки находится далеко отсюда – это неестественно. - Стоп, Дино, ты хочешь сказать, что эта кома – искусственно вызванный фактор для… - Отвлечения внимания, - догадался Гокудера, - ты сказала, что убийства Киоко и Мукуро связаны. Как? Курокава резко отвернулась, задержав дыхание. На тот же самый вопрос от Хибари было намного проще ответить, потому что Хранителю Облака нельзя было врать, его аура касалась даже тех, кто об этом не подозревал. С Хаято все было сложнее: за годы он научился контролировать свой гнев, стал больше доверять разуму, а не силе, перестал взрываться по любому поводу и выходить из себя. Другими словами, времени удалось приручить его тело, но не дух. Сделав глубокий вдох, Хана снова повернулась к мужчинам. - Лезвие, Гокудера. Им были убиты и Мукуро, и Киоко. Особое лезвие, известное только Вонголе. Хранитель Урагана побледнел, зрачки его глаз расширились, он глядел куда-то сквозь девушку. Мустанг заметил, как плечи Хаято начали трястись, хотя сам Дино не слишком верил в услышанное, что-то неприятное поселилось в его сердце, сжимая. - Нет, не может быть, - подрывник мотал головой, будто отрицание могло ему помочь. Стадия принятия полученной информации не могла наступить сразу, поэтому убивала все светлое и теплое внутри хранителя. Хотелось кричать, впервые за 10 лет Гокудере хотелось кричать. Он смотрел вперед, пока его глаза продолжали видеть перед собой лишь пустоту. Нарастающий звон в ушах полностью отрезал его от реального мира, и Хаято начал тяжело дышать. Сделав шаг назад, он уперся спиной в стену и медленно съехал по ней, хватаясь за голову. Дрожь в плечах отзывалась по всему телу, и вскоре мужчина издал протяжный, болезненный крик. Тот самый крик, когда ты в глубоком отчаянии, когда безвыходность ситуации разрывает тебя изнутри, и когда ты абсолютно не в состоянии принять решение, потому что осознаешь – его нет. Хана невольно дергается, отступая назад, но мужские руки ловят ее за плечи. Каваллоне прижимает девушку к себе, сам отводит взгляд в сторону: даже у него сейчас не хватает сил смотреть на правую руку Десятого босса. Ему трудно представить, что чувствует Гокудера, о чем думает и думает ли вообще. Какие мысли должны возникать в голове человека в такой ситуации? Смирение, покорность? Или же должно появиться желание бороться, отказаться от такой судьбы, создать новую? Как может чувствовать себя человек, который понимает, что любовь всей его жизни, лучший друг и товарищ, самый преданный член Вонголы, готовый сложить голову за каждого хранителя – убийца собственной семьи? *** - Думаешь, я не знаю? – Хибари снимает с себя пиджак и кидает на полку в прихожей. Его стальной взгляд проходится по мужской спине, тускло освещаемой закатом. Он подходит ближе, - чего ты молчишь, Ямамото? Или мне лучше звать тебя по-другому? Мечник лишь слегка поворачивает голову вправо, чтобы видеть собеседника. Но в отражении зеркала Кёя замечает ухмылку. - И как давно? Как давно ты заметил? - Два года назад мы с ним поругались, достаточно серьезно, чтобы я впустил его в свою жизнь еще раз. Правду о той ситуации знали только я и он, и спустя это время он является с извинениями. У Ямамото доброе сердце, чистые помыслы и невероятно стойкий характер, но будущее изменило в нем одну единственную черту: его нынешний стержень никогда бы не позволил ему встать на колени даже перед любимым человеком. Так что, твое липовое извинение я принял, чтобы подыграть. - Вот как, - мужчина полностью разворачивается, смотря прямо в глаза Хранителю Облака, - а ты лучше, чем кажешься. И что же, не убьешь меня, зная, что это я погубил твоего Ямамото? Кёя не отводит взгляда, не испытывает страха, твердо стоит на ногах, и лишь боль в области сердца заставляет его скулы сжиматься. - Он никогда не был моим, - губы Хибари дергаются, но он быстро переводит это в усмешку, - Ямамото Такеши недосягаем для всех членов Вонголы, как запретный плод: все хотят его вкусить, но предан он лишь своему мечу. - Да ладно? Он отказался от правой руки ради тебя, - мечник ухмыляется, видя, как хозяин квартиры медленно теряет самообладание, - ты думал, я не знаю о десятилетнем прошлом? Брось, ведь я – это он. Такеши осторожно подходит к мужчине, касаясь его губ указательным пальцем. - Ну же, Кёя, ты ведь так сильно любишь это тело. Неужели мои действия омрачили твое сознание? Ты ведь ненавидел Мукуро, да и Киоко тебе не была симпатична, так почему твое сердечко так сильно болит из-за их смертей? – Хибари отворачивает голову, но чужие руки перехватывают ее, сжимая подбородок и заставляя смотреть в глаза, - посмотри в этот карий омут, ты узнаешь в них своего Такеши, м? Хранитель Облака молчит, но скорее инстинктивно, ведь знает ответ. Конечно, он видит в этом человеке Ямамото, более того, он вполне разумно может принять такую его сторону. И тот факт, что беспечного бейсболиста уже 10 лет как нет, а его демоническая сущность поглотила оставшуюся внутри надежду, Хибари совершенно не пугал. Он хочет ему помочь и от этого бессилен. Тишина напрягает мечника, заставляет жаждущие убийства мышцы ныть и причинять дискомфорт. В конце концов, он хватает брюнета за горло и прижимает к стене. Замечая абсолютное отсутствие сопротивления, мужчина лишь усмехается: хваленая мощь сильнейшего хранителя Вонголы ничто против чувства привязанности и любви. Кёя не глуп и всегда готов избить потенциального нарушителя, битвы успокаивают его разум и хранят его душу, но он ни разу так и не смог поднять руку на Ямамото, хотя ему тысячу раз хотелось стереть с лица Такеши эту вечную улыбку. Но не удавалось. Ладони дрожали, крепко держа тонфа, а после мужчина бессильно разжимал их, и оружие со звоном касалось земли. Для Хранителя Дождя это не было каким-то соревнованием, он не был доволен своей победой, а только улыбался и влюбленным взглядом смотрел на Хибари. Ведь тот действительно его любит. Мужчина неотрывно смотрит в холодные глаза, отливающие серебром, и сильнее сжимает горло. Удар коленом приходится под дых, но Кёя лишь с трудом сглатывает, не показывая нарастающую боль. Ямамото усмехается на его самоотверженность и нежелание причинять вред родному человеку, даже если от того осталась совсем маленькая часть. Затем брюнет опускает Хранителя Облака на колени и, хватая за волосы, заставляет смотреть на себя. Очередной резкий удар локтем в легкие, с губ Хибари течет первая кровь, но он все равно не сводит глаз с виновника. Мечник высвобождает волосы мужчины из своих пальцев и наблюдает, как тот всей своей волей пытается дышать. Жалкое зрелище приводит Такеши в ярость, он тянет Кёю на себя и с силой впечатывает его голову в стену. Струйка крови плавно стекает по лбу брюнета, достигает щеки, шеи, Хибари отчаянно хватается за остатки сознания и в последний момент пропускает еще один удар в живот. Мужчина падает на пол, перед глазами все плывет, но единственное, что хранитель видит необыкновенно четко, – искреннюю улыбку Такеши, будто она сейчас как отдельная часть пытается привести его в чувства, сказать, что того Ямамото еще можно спасти, ты только борись. Но на борьбу не остается сил, и Кёя проваливается в бесконечную бездну.