Зеркальный принц

Если бы Реборн был жив, он бы гордился тем человеком, которым стал его подопечный. Он бы глядел на него так, как ни на кого прежде, он бы увидел в нем силу воли, что пробуждается в самые нужные моменты, а в другие остается холодным айсбергом. Величие Вонголы – полностью заслуга Савады Тсунаеши, его руками была построена целая пирамида, которую и по сей день никто не может сдвинуть с места. Именно Вонгола стала той семьей, которую боятся и уважают, и не каждого хранителя по отдельности, а их общую власть. Даже Занзас со временем принял свою участь, превратив Варию в свой личный отряд, действующий исключительно в интересах босса. Но при этом мужчина поддерживал разумные решения Савады, не отступал и не спорил. Сила Занзаса была готова стать силой Тсуны в любую секунду. Накинув мантию Первого, шатен закутался в нее, будто на улице стоял мороз. По внутренним ощущениям это лето стало самым холодным за все существование Вонголы: вечные распри хранителей, недоверие, первые вспышки предательства, отказ Гокудеры работать в качестве киллера, ко всему прочему проблем прибавила внезапная смерть Рёхея, у которого в очередной битве остановилось сердце. Тогда все свалили на Ямамото, что бок о бок сражался с Хранителем Солнца, но мечник совершенно не понимал, почему всем было проще обвинить его. Он никогда бы не сделал что-то против своей семьи, он был самым преданным ее членом. Но горечь утраты затуманила разум Вонголы, и каждый начал с презрением смотреть на Такеши. В стороне оставались лишь Хибари и Савада: ни один, ни второй не верил в то, что говорили о Хранителе Дождя. Прирожденным убийцей он был всегда, но предателем? Нет. Отсутствие постоянного доверия сломило волю Ямамото, его светлая душа тонула в бездне, в глазах перестал пылать огонь тяги к жизни, Такеши отвернулся от семьи, которая отвернулась от него. Жутко еще бесил тот факт, что никто не рвался узнать истину, проще было невиновного сделать преступником. Мечник перестал ценить преданность как таковую и забыл про нее. За улыбкой скрывалось желание убежать, но он держался за свое место до последнего, до того момента, как внутри у него истлел последний уголек надежды. Забвение приняло его душу с распростертыми объятиями, и Ямамото начал играть роль того, кем его все считали. Предателя. Никто не воспринимал слова иллюзиониста всерьез, его слушал только Тсунаеши. А Мукуро продолжал твердить одно и то же. «Вы сами виноваты в том, что столкнулись с такой ситуацией. Вы своими пышными речами о предательстве превратили Ямамото в мертвеца, который теперь считает нескончаемые убийства смыслом своей жизни. Его сердце никого из вас больше не впустит, а в его глазах вы никогда не увидите прежний огонь. Если вы все еще думаете, что справитесь с его катаной, то подумайте: справитесь ли с его взглядом?» Вонгола понимал, что Мукуро был прав. По этой причине Хибари не смог даже руку поднять на Ямамото, по этой причине Гокудера сражался внутри себя и был не в силах совладать с эмоциями, по этой причине Савада сейчас усердно пытался найти своего хранителя по энергии пламени. Дать Дождю спокойно пролиться – вот что сейчас было основной целью. Мантия скрывала дрожащие плечи, руки в перчатках сильно болели от напряжения, но мужчина уверенно ступал по остывшему асфальту, словно боясь потерять равновесие. Его недавнее пробуждение все еще сказывалось на физической оболочке, но Тсуне было абсолютно плевать на собственное тело. На мгновение он поднял взгляд, в его глазах отразилось звездное небо: чистое, непорочное, незапятнанное. Когда-то репутация Вонголы была такой же безупречной. Хотя это все было обманом: с самого основания корни этой семьи уходили в бесконечный, горящий ад. На руках каждого хранителя была кровь, во взгляде – отсутствие даже малейшей частички сожаления. Бесстрашные, жестокие и обладающие безграничной властью – Хранители Первого поколения могли достичь еще больших высот, но у их босса был мягкий характер, удерживающий семью от падения во мглу. Гармония речей Джотто поддерживала эквилибриум, не позволяя ни одному члену Вонголы потерять свою гордость и сострадание. Думая о возможностях вернуть Ямамото назад, Савада опирался именно на опыт своих предков, в частности, на опыт Примо. Его улыбка и теплый взгляд служили маяком для молодого Вонголы, они вели его к цели, которую Тсунаеши некогда поставил перед собой. Сейчас ему не нужен был Реборн и его наставления, из него получился истинный босс, способный решить любую проблему самостоятельно. Но даже такая самоотверженность – ничто, если за твоей спиной не стоят шесть верных хранителей. У Тсуны их осталось трое, потеря Такеши лишь подтолкнула бы всех к развалу. Что может семья, чье наследие было утрачено? Савада остановился посреди неосвещенной улицы, в его руках полыхал бледно-оранжевый огонь, силу которого сдерживали перчатки. Их владелец выбрал стиль, наносящий минимальный урон, ведь сражаться он будет со своей собственной гармонией. Тсунаеши понимал, что исход все еще неизвестен, а любая битва с Хранителем Дождя – это либо самоубийство, либо отчаяние. Что сейчас он чувствовал больше – было неясно. Однако Вонгола принимал во внимание любую деталь, перед этим взвесив все плюсы и минусы сражения. В итоге пришел к выводу, что выбора у него нет: он обязан вернуть своего хранителя в семью. Вернуть Ямамото домой. Скрежет металла по асфальту выводит Тсуну из размышлений, и он замечает тень перед собой. Блеск лезвия в темноте кажется вспышкой камеры, на секунду шатен представляет, что перед ним незнакомый человек, которому просто нужно помочь: указать дорогу, чтобы тот не заблудился. Савада прячет руки за мантией, хотя прекрасно знает, что лучше него чувствовать пламя может только сам Такеши. Его способности были безграничными, а атрибут Дождя умножал их вдвое. - Я удивлен, что именно ты пришел сюда, - Ямамото выдерживает паузу, - Тсуна. - Это мой долг, - голос Вонголы звучит твердо, мужчина замечает освещаемую голубым пламенем ухмылку, - я дал себе слово, что никто из вас, без моего ведома, не покинет семью. Такеши усмехается, выставляя катану вперед. Ветер прошелся по ребру лезвия, издавая мелодичный звук. - Скажи мне, ты семьей называешь людей, которые собственного друга решили выставить убийцей, или это шутка? - губы мечника дрогнули, не оставляя ни намека на улыбку, - Тсуна, мы не те же, что и десять лет назад, я больше не играю в эти игры. - Если ты хочешь сражения, ты его получишь, - мантия всколыхнулась, раскрывая искрящиеся перчатки, Савада сделал шаг вперед, - но я любой ценой верну того Ямамото, которого знаю со школы. Без лишних слов мечник делает резкий выпад вперед, его лезвие ударяется о перчатку, оставляя царапину. Тсуна заводит руку за спину и в считанные секунды удар приходится в живот Хранителя Дождя, отбрасывая его на пару метров. Вонгола уверенно смотрит вперед, но не делает никаких лишних шагов, лишь наблюдает. Сердце бешено стучит в груди, каждый вдох дается болезненно, словно дыхание теперь стало запретом. Такеши поднимается и, хватаясь за рукоять катаны, принимает нужную стойку. Тсуна наизусть знает все его атакующие формы, но ни разу не видел их в действии своими глазами, находясь на поле боя. Ямамото использует первую: мощный рывок, выпад клинком, наполненным пламенем дождя. Савада защищается собственным пламенем, не позволяя приближаться к себе, делает шаг назад, пытается заглянуть в карие глаза, увидеть надежду, но тщетно: скорость ударов Такеши слишком высока. Тсуна внезапно вспоминает, что сражается на выгодной позиции, так как вокруг нет воды, способной усилить атаки Хранителя Дождя, но шатен быстро отбрасывает подобные мысли, вбивая себе в голову, что эта битва закончится без смертей. Вонгола останавливается, принимая твердую стойку, меняет положение рук, выставляя правый локоть вперед, тем самым он создает барьер из пламени, который нельзя обойти. Ямамото кривится, отступает, чтобы не обжечься, из его ладони выскальзывает клинок, но мужчина удерживает его в руках. Сквозь пламя мечник замечает решимость в глазах Савады, утерянное чувство тепла снова поселяется в душе: за него беспокоятся, его любят, его ждут… но Такеши мотает головой, возвращаясь в реальность. Снова немыслимой скорости выпад, и Ямамото в считанные секунды преодолевает барьер ровно в тот момент, когда Тсуна открывается. Шатен снова делает шаг назад, но его ботинок скользит по асфальту, заставляя потерять равновесие. Вонгола выставляет левую руку, замечая, как Хранитель Дождя собирается провести атаку сверху, клинок моментально огибает защиту, лезвие почти касается шеи Савады, как звонкий удар заставляет опешить обоих. Катана вонзается в металл тонфа, но концом лезвия разрезает чужое плечо, оставляя глубокую рану. - Черт, опередил меня, - выругался Гокудера, - Десятый, вы в порядке? - Хибари-сан… - на шепот Тсуны мужчина не ответил, лишь оттолкнул, в полный рост принимая удар Ямамото. За плечи Саваду поднял стоящий неподалеку Мустанг. - Дино-сан, ребята, что вы здесь делаете? - шатен удивленно оглядел всех собравшихся. - А ты думал, мы отпустим тебя одного? Каваллоне сразу же выследил сигнал твоего пламени, но испугался, что тот был слишком слабым, а это ты, оказывается, сражался не в полную силу, - Хана улыбнулась, но в ее взгляде читалось недовольство. Такеши усмехнулся, убирая катану с плеча Хибари. По лезвию вниз стекала алая кровь, которой мечник сейчас гордился больше всего. - Вау, Кёя, откуда такая самоотверженность? В тебе-то, - брюнет насмешливо кивнул, оценивая состояние Хранителя Облака, - пришел за добавкой? Мужчина молча отводит правую руку назад и наносит резкий удар тонфа по чужому лицу. Ямамото не успевает выставить катану, пошатнувшись, он сплевывает кровью, но не поднимает головы. Его дыхание учащается, но Хибари не может понять: от злости или от отчаяния, однако он держит оборону и оружие наготове, не позволяя себе потерять бдительность. Мысленно мужчина обещает себе не повторять ошибок, сделанных в собственной квартире. Такеши делает шаг назад, все так же смотря в пол, его карие глаза не видят ничего, кроме тьмы, и мечник ссылается на последствия удара, пока внутри него происходит главное сражение с самим собой. Его тело трясет, руки безуспешно хватаются за воздух, он снова заносит катану для атаки, но Кёя с легкостью парирует, выбивая лезвие из рук брюнета. Хибари замахивается, но за секунду до удара останавливается. - Стой, подожди, - Ямамото выставляет руку с просьбой притормозить, - холод твоего металла все еще ощущается на моей коже, выжди 10 секунд и бей, - Такеши выпрямляется и смотрит прямо в серебряные глаза. Хранитель Облака в голове отсчитывает каждую секунду, не отводя взгляда. На восьмой секунде он замечает знакомый огонек в глазах, на десятой – опускает тонфа вниз. Моментальная реакция, мечник поднимает свою катану, в мгновение ока блеск ослепляет Хибари, слышится крик Савады, и лезвие пронзает мужское тело. Капли крови попадают на лицо бывшего главы ДК, его зрачки расширяются, глаза неотрывно глядят лишь на рукоять, которую сжимают мозолистые пальцы. Ямамото падает на колени, красные струйки одна за другой стекают с его губ, но Кёя замечает улыбку. - Прости меня… я так много боли тебе причинил… своими действиями и словами, - мужчину прерывает кашель, он сплевывает кровью, продолжая держаться за рукоять меча, - Кёя, я хочу, чтобы ты был счастлив… приглядись к окружающим, может кто-то сбережет твое сердце, раз я не смог. Такеши теряет сознание и падает. Его дыхание с каждой секундой становится менее заметным. - Гокудера-кун, срочно звони лекарям, сейчас же! - резкий возглас Вонголы приводит Хаято в чувства, и он дрожащими пальцами набирает нужный номер. Хана и Дино стараются не издавать лишних звуков, но Курокаву начинает грызть совесть. Она впервые поверила в подстроенную ложь, не разобравшись в деле, но было слишком поздно для сожалений. Если Ямамото не выдержал собственного предательства и убил себя – это говорило лишь о его преданности. Брюнетка поджала губы, отводя взгляд. «Какая же ты дура» *** Спустя 4 дня неизвестности, которые хранители провели в невыносимом чувстве вины, оценивая свои глупые поступки и осознавая, что так и не смогли вырасти морально, до Тсуны дошло известие о массовом самоубийстве семьи Денаро. Родриго Дженовезе и все его подчиненные покончили с собой в тот же день, когда Хранитель Дождя вонзил в себя меч. Савада внимательно осмотрел письмо на наличие признаков подделки и, не найдя ничего путного, улыбнулся. - Хорошие новости, наш отряд независимых убийц справляется с противниками настолько деликатно, что все считают это несчастным случаем, - шатен протянул письмо стоящему рядом Гокудере, - более того, самоубийством. Хаято удивленно вздернул бровь, погружаясь в чтение текста. Закончив, он кивнул. - Действительно, Десятый, эта новость не может не радовать, - подрывник обернулся к девушке, что усердно выискивала что-то в ноутбуке, - Хана, как успехи? Брюнетка лишь кивнула, жестом показав ее не отвлекать. О смерти жены Тсуна узнал лично от Курокавы, но пережитый опыт позволил ему продолжить твердо стоять на ногах. Киоко была не лучшей спутницей жизни, но Савада ее любил – каждый в семье об этом знал. Однако череда смертей заставила его принимать такие обстоятельства с достоинством, возможно, где-то в глубине своего мира, своей спальни, он оплакивает потерю любимой женщины, но на людях он обязан быть сильнее всех. Про инцидент со смертью Ламбо Гокудера так и не рассказал, то ли ему не хватило духа, то ли он просто решил жить в обмане. Но Хранитель Урагана принял решение, что это будет единственная тайна. Вину повесили на вражескую, уже почившую, семью, поэтому Тсунаеши даже не стал расспрашивать, как его убили и где. Он молча кивнул, хлопая Хаято по плечу в надежде поддержать. Интуиция Савады никогда его не подводила, и рано или поздно он узнает о скрытой от него правде, но какой у этого будет результат – не знает никто. Ямамото Такеши пролежал в больничной палате неделю. Все это время первоклассные врачи боролись за его жизнь, используя все свои навыки и силы, технологии и даже пламя. Сохранить стабильное дыхание удалось только спустя две бессонные ночи, в которые медики, не покладая рук, делали все возможное. На восьмой день главврач отдал приказ оповестить Десятого Вонголу о состоянии его хранителя. - Скажи, что все в порядке, - мужчина кивнул в подтверждение своих мыслей, - дышит ровно, рана медленно, но затягивается. Бывает дергает пальцами, пытается говорить во сне, в общем, подростковое увлечение спортом здорово ему помогло, встанет на ноги в считанные дни, - врач нажал на кнопку лифта, - а и да, обязательно скажи, что от его койки так и не отходил Хибари Кёя. Всю неделю просидел, выгонять удалось только во время операций. Подчиненный кивнул и мигом с отчетом скрылся за дверью. Через несколько часов Тсунаеши прибыл на место, где его встретили с улыбкой. - Десятый, бейсбольный придурок очнулся, - чуть с раздражением сказал Хаято, как только увидел своего босса, - ничего его не берет. - Не завидуй, Гокудера-кун, - Савада тепло улыбнулся, подходя к двери палаты. - У него сейчас Хибари, я бы предложила подождать, - девушка подняла взгляд на мужчину, - строго настрого запретил заходить, пока сам не выйдет. Тсуна кивнул, присаживаясь рядом с Ханой. «Удивительно, просидел там столько времени и все равно… неужели, он действительно так сильно его любит?» - Ну, сколько я еще буду уговаривать тебя перестать, а? - Ямамото слабо улыбнулся, чувствуя, как сильно сжимают его руку, - Кёя, слезы тебе не к лицу. - Заткнись, пока я тебя не убил окончательно. Такеши лишь вздохнул, продолжая наблюдать за непривычной нежностью мужчины. Он был так робок, беззащитен и… слаб? Если мечник и думал так, то вслух никогда бы не сказал. Хибари навсегда останется для него сильнейшей опорой. В те моменты, когда не на кого положиться, Ямамото обязательно придет к нему, ведь у Хранителя Облака найдется не только решение проблемы, но и теплое, надежное плечо. Такую сторону Кёя готов был показывать только своему Дождю. - Я бы не хотел снова умирать, знаешь, - Такеши неуверенно коснулся чужой щеки, провел по ней пальцами, - в тот момент я думал о том, что предал собственную семью, свои принципы и идеологию, и что такой человек как я не достоин жить. После всего, что я… - Ты достоин, - Хибари поднял чуть красные глаза от слез и посмотрел на брюнета, - то проявление тьмы – несомненно, часть тебя, но она могла и дальше сидеть глубоко в твоей душе и не выйти наружу. Хотя бы не в таком виде. Я не могу винить всех, не могу сказать, что только недоверие и клевета пробудили в тебе эти чувства, здесь есть след и моего участия, Ямамото. Мне не стоило два года тебя избегать. Мечник молча слушал собеседника, не в силах что-либо ответить. Раньше бы он смело начал утверждать, что через гордость Кёя никогда не переступит, что такая забота и проявление чувств не в его стиле, но Такеши никогда так не говорил. Он не брал на себя ответственность решать, что конкретно принадлежало к этому стилю, а что нет. Хибари со школьных лет был противоречив, его никто не мог разгадать, никто не мог победить. И только Ямамото, отразив удар тонфа, сумел заинтересовать неприступного хищника. С тех пор, при виде его, он скалился, усмехался и рвался в драку, чтобы проверить абсолютно все навыки бейсболиста. Но тот лишь смеялся в ответ и говорил, что ему нужно пообедать с Тсуной и Гокудерой. - Я хочу кое-что тебе подарить, - Кёя снизил голос до шепота и потянулся в карман своего пиджака. Достав коробочку, он протянул ее Такеши, - открой. - Что? Подарок от тебя? Ущипни меня, может, я сплю, - почувствовав короткую боль, Ямамото дернулся, - ай! Я же пошутил, садист. Получив в ответ ухмылку, мечник вздохнул и открыл коробочку. В ней лежали дорогие наручные часы. Брюнет оглядел их всего пару секунд, затем посмотрел на сидящего рядом Хибари. - Тебе не стоило так тратиться… - мечник улыбнулся, замечая смятение хранителя, - но они мне нравятся, спасибо. Похожи на зеркало. - В отражении сможешь видеть свои карие, чистые глаза и вспоминать, что в них всегда будет гореть теплый огонь, пока ты не позволишь ему угаснуть, - мужчина крепко сжал чужую ладонь, - Ямамото, не позволяй. Такеши на секунду опешил, нехотя отвел взгляд, снова смотря на часы. Его переполняли чувства, совершенно незнакомые, но не пугающие. В эти самые минуты он снова осознал ценность жизни. Возможно, в тот вечер его опрометчивый поступок заставил его сознание переродиться вместе с телом, чтобы заново ощутить привычные эмоции. Некоторые люди для нас словно зеркало – они окружают нас и помогают понять, кто мы. Каждое отражение понемногу примиряет Ямамото с самим собой. Он старается смотреть на мир по-новому, через глаза своих товарищей. И порой взгляд со стороны на себя гораздо правдивей, чем то самое отражение в зеркале.