Записки вредного медбрата

      Психов в нашем отделении всегда предостаточно, особенно энцефалопатов. Ни одно мое дежурство без них не обходится.       Поступил какой-то мутный дед с не менее мутной родственницей, которая ходила по отделению и что-то вынюхивала. Заглядывала в самые темные углы, во все палаты, пристально изучала персонал и вела себя крайне странно. Мне даже на всякий случай пришлось позакрывать множество дверей в отделении.       Ночью она благополучно свалилась спать на кровати в коридоре, не удосужившись спросить банального разрешения, что, как ни странно, случается довольно редко. Но выгонять я ее не стал. Она мне жутко не нравилась, но ничего не поделать. Зато активизировался ее дед. Точно также заглядывал во все палаты, часто бегал в туалет. Один раз лег на кровать с бабкой из соседней палаты. Та подняла страшный визг, и я понял, что нужно этого деда как-то успокоить. На часах второй час ночи или утра. Позвонил дежурным хирургам и объяснил сложившуюся ситуацию. Через некоторое время прибегает самый шустрый врач больницы и дает мне две волшебные ампулы.  — Чисто случайно мимо реанимации проходил. Ну, ты знаешь что делать. — С улыбкой проговорил он.  — Аж две! На одного! Сегодня праздник! — ответил я.       На самом деле в этот день и правда был небольшой праздник. У заведующего день рождения. И по этому поводу он накрыл огромный стол.       Летящей походкой я вышел из-за стола и направился прямиком в процедурный кабинет. Уперся в закрытую дверь и вспомнил, от кого я ее закрывал. Отпер, включил свет. Ампулы в моей руке сияли словно алмазы. Шприцы были подобны инструментам для их огранки. Я разложил все на рабочем месте, я плясал пока набирал в шприц лекарство, я лавировал между призраками психбольных и я добрался до того деда и захерачил ему иголку в попу, и вколол очень медленно, наслаждаясь этим процессом. С ним было покончено… По крайней мере до утра.       Но в этот самый момент, когда я колол его, то услышал, что в энцефалопатное сознание пришел другой дед, не менее психучий, не менее невменяемый. Но зато не ходячий и с хорошим ухаживающим. Последний, как и я, хотел спать. Поэтому я по доброте душевной вколол вторую ампулу из страны чудес и этому деду. И он тоже успокоился. И больше никто не смел беспокоить бедного уставшего медбрата. Никто не смел орать ночью в отделении, потому что, хоть и с опозданием, но были предприняты все меры для спокойного пребывания остальных больных.