***
Последнее, о чем подумает Тони в этой ситуации — что это хоть сколько-то неправильно, потому что буквально всё в нем кричит — так надо и так правильно. Это странно, настораживает и немного пугает, но пока происходящее устраивает Питера, он готов отпустить себя. Питера все устраивает — это тоже доверительно сообщает ему что-то внутри и, пускай Тони не привык доверять внутренним порывам и интуиции по причине того, что обычно она говорит ему сделать какую-нибудь хрень, мужчина действительно верит. В конце концов, пацан, который в силах поднять вес, куда больший, чем его несчастные килограмм девяносто, с легкостью может не только оттолкнуть, но и хорошенько начистить ему морду в случае, если ему что-то не нравится. Питеру нравится — несмотря на внешние проявления недоверия к его действиям, Питер Тони не отталкивает и рожу тоже бить не спешит. Как минимум рука на спине и язык, неловко проникший Тони в рот, может это подтвердить. Ну, и то чувство. Оно тоже подтверждает. Воздух вокруг гудит, волоски на предплечьях встают — и Тони будто ощущает ими пространство, чувствует приближение витающих вокруг, раздражающих не нос, а глаза пылинок. Как будто просыпаться после пары бутылок с более чем высоким градусом и ощущать шокированным телом все прелести похмелья, одновременно чувствуя возникшую во рту Сахару параллельно с тем, как в доверительно приоткрытые глаза нещадно бьет шамаль. Только приятно. Мозг закипает, не позволяя витать бесконечным потокам мыслей, — единственное, что закреплено на бесконечной доске для заметок, гласит лишь «продолжай» и «не останавливайся», и Тони не уверен, что это… его. Слова, покидающие рот, и мысли, задержавшиеся на кончике языка, сплетаются в замысловатую скандинавскую косичку — ощущаются родными и чуждыми одновременно, и если бы он не ловил себя ранее на чем-то подобном, то определенно подумал бы на какой-нибудь наркотик или магический дурман, навеянный неведомой херней. Возможно, последняя мысль попахивает глупостью, но Тони за всю свою достаточно долгую жизнь привык учиться на собственном опыте, так что в крайнем случае обратиться к мистеру Доктору — вариант вполне логичный и заслуживающий более пристального внимания. Или, в совсем крайнем случае, всколыхнуть малышку Максимофф, засидевшуюся в отпусках в компании Вижена. Один на один они с Питером и этой «проблемкой» не останутся при любом исходе, а сейчас, когда еще не понятно что вообще происходит, можно самим и по-научному. Какие-никакие докторские степени все же имеют вес, пускай и не в области медицины. Сориентироваться можно. Тело бесконтрольно льнет ближе, и если бы не чертовы колени, уже до боли врезающиеся в диван и едва не продирающие тот по швам, то он бы смог сделать так, как хочет. Чужие пальцы оцарапывают спину где-то у копчика — посылают электрическую боль прицельным разрядом в мозг и возвращают обратно, позволяя осознать, принять и понять желание не только брать, но и давать — чему явно невольно протестовало одеяние пацана, завернутого в свой комбинезон, как в чертов лаваш. Собственно, Тони не прочь и откусить. — Мистер Старк, — бормочет Питер ему в ухо, оглушая и обдавая воздухом, посылая мурашки по напрягшемуся от такой близости к весьма распространенной эрогенной зоне телу. «Мистер Старк» уделяет все имеющееся внимание молочной шее, долгое время мозолящей глаза и носящей гордую вывеску «только тронь — убьет», но теперь такую открытую, манящую; одним словом — его. Легкий укус получается сам собой, независимо от желания Тони, как и второй, и третий, и последующие — паучок только что-то шепчет бессвязно и гладит, изредка оцарапывая, впиваясь коготками, выдергивая мужчину из сладкой неги чистого удовольствия и разбавляя ту легкой кислинкой, чтобы опустить сразу же обратно. Навевая мельком воспоминания о том, как те самые ноготки предстали пред ним в весьма и весьма специфическом для его паучка виде — разукрашенные и такие… Интересные. И трусики. Сейчас на нем такие же? Тони до зуда на кончиках пальцев желает узнать, но, вместо удовлетворения этого желания, зарывается одной рукой в послушно растрепавшиеся волосы, прежде стянув едва не треснувшую резинку, а второй обхватывает стройную спину, чуть прогнувшуюся навстречу, и невольно трется возбуждением, давшим о себе знать весьма тривиальным образом, о каменные мышцы чужого бедра. Мальчишка, не стесняясь, чего от него мог ожидать бы Тони, если бы осознавал себя чуть больше, чем есть, находит свободной — черт знает, где она была раньше — руке более достойное применение, накрыв и легко огладив рельеф, с такой легкостью очертившийся под тонкими спортивками, и что-то — разум ли, или же достаточно хорошее знание личности паучка позволило ему это знать, — подсказывает — увидь это Питер сейчас своими глазами, непременно зальется румянцем не возбуждения, а смущения, и сбежит, сверкая бледно-розовыми пятками, то и дело привлекающими взгляд Тони все время их короткой беседы, прежде чем ему взбрело в голову как мамаше-птице покормить Паркера изо рта в рот. Сравнение, конечно, так себе — особенно учитывая, что «вид» его ручного паучка они не знали, и тот вполне себе мог оказаться птицеедом. Но если бы Питер внезапно решил его надкусить… Тони против бы тоже не выступил. Синхронный стон пронзает пространство комнаты: в унисон, но октавы разные — Тони все детство проиграл на фортепиано, а в МТИ, посещая громкие вечеринки и бесконечные квартирники, даже постиг навык игры на гитаре, так что в тонкостях музыки разбирается вполне неплохо. Действия тоже попахивают одинаковостью, но не в плане идентичности происходящего — дело в темпе, в том, как движется Тони, в том, как в ответ ведет себя Питер. Проходясь языком по изгибу шеи, Старк не ожидает, что усиленное нажатие на по ощущениям по-блядски истекающий член обернется чуть ли не радужными всполохами перед глазами и не менее радужными ощущениями, неминуемо растекшимися по телу, только теперь начавшему чувствоваться своим, действительно своим. Словно то, что он так позорно-быстро кончил, позволило закрепить в сознании не явные, но изменения. Еле отдышавшись и отделавшись от пресловутых искр, блесток, радуг и всего сопутствующего, что стоит перед глазами, Тони глубоко вздыхает и немного отстраняется, нависая над расслабленным лицом, на котором сияет такой знакомый румянец и на сей раз идущая в комплекте с ним расслабленная полуулыбка. Тони с осторожностью скользит рукой по затылку, вниз по шее и по груди, довольствуясь зрелищем довольно зажмурившихся, блестящих глаз. — Давай-ка я тебе тоже помогу, паучок, — бормочет, с трудом ворочая припухшим от настойчивых и бесконтрольных ласк языком, скользя еще ниже, до тех пор пока пальцы не упираются во встопорщенную холодную металлическую ширинку, под которой явно ощущается по-знакомому упругое — Тони облизывается, когда перед глазами мелькают десятки вариантов развития событий, потому что паучок такой чувствительный и отзывчивый, что не сотворить всё это — грех чистой воды. Глаза напротив расширяются и на секунду опускаются ниже, Питер ради этого даже чуть отлипает от диванной спинки, отняв руки от тела Тони и уперевшись ими в локтях в ту самую спинку. Теперь глаза округляются в удивлении, и следующее, что вылетает из влажного розоватого рта — вовсе не то, чего Тони ожидает — не то, что он чувствует где-то там внутри и вообще не то, что обязано было произойти. — Ч-черт, нет, н-нет, — прежде ласкающие руки цепляются за плечи и сбрасывают на диван, с осторожностью прижимают к дизайнерской подушке и вновь отрываются. Питер смотрит пару секунд прямо в глаза — взгляд взбудораженный, мечущийся и даже непонимающий. — Н-не нужно, — судорожно отворачивается, хватает всю ту кучу шмоток, несуразно брошенную где-то там, теперь уже у Тони в ногах, и, даже не взглянув вновь в лицо — и просто не взглянув, мчится в сторону условно жилых комнат. Тони почему-то сразу расслабляется, эмоции как наждачной бумагой стирают, оставив лишь абсолютное опустошение. — С-спасибо, — доносится до слуха судорожное бормотания на грани слышимого и неслышимого. Тони думает, что должен как-то отреагировать — нахмуриться, сказать что-то в ответ, сделать что-то в ответ (а он ведь хотел) или просто не позволить уйти и вывести на откровенный разговор. Взгляд упирается в потолок. В голове пульсирует неопознаваемое чувство. — Спа-си-бо, — эхом повторяет Тони своим саднящим от нескольких неловких укусов языком. Паук-Питер точно был бы плотоядным — Тони готов поставить на это сотню.***
Тони, хмуро нахохлившись, торчит в лаборатории уже час — недовольный, непонимающий и самую капельку грустный. Тони Старка, тем более при каком-никаком взаимном, ну, взаимодействии, не так уж и часто берутся отшивать на пороге самого интересного — фактически никогда не берутся, если на то пошло, потому что чего Тони и добивается от потенциальных партнеров, так это полного согласия. С его социальным статусом лучше не иметь проблем хотя бы в этой сфере. А паучок был очень даже согласен. Изначально. Возможно, хватать его за член все же не стоило. По Питеру же заметно, что он из тех подростков, кто не особенно опытен в постельных делах… Чего Тони, собственно, ожидал? Что стесняшка-паучок окажется секс-гигантом? Немного ослабляя наблюдение за едва достигшим первого совершеннолетия Паркером, Тони ожидал, что тот пустится в разнос, заведет себе подружку или дружка? Да нет же, просто дал немного свободы, о которой тот так настойчиво годами просил. Ничего он не ожидал, но ситуация получилась из рук вон неловкая и смущающая, и раз уж даже ему неловко, то Питер там, наверное, меряет шагами комнату и сгорает от стыда под нечутким надзором обновляющейся и работающей вполсилы Пятницы или думает, как бы поскорее отсюда сбежать. Надо будет обязательно извиниться и как-нибудь загладить вину. — Пятница, как там с обновлением? Впрочем, схватить Тони за член Паркеру никакие моральные стены и предполагаемая неопытность не помешали, сбежать не спешил и был вполне доволен происходящим. — Девяносто восемь процентов обновления завершено, — звучит знакомый голос из динамиков, встроенных в ближайший стол. Тони действительно давно не бывал в этом доме — последние версии Пятницы давным давно могут синхронизироваться между всеми динамиками и создавать ощущение объемного звука. Эта лаборатория действительно старая, ему в принципе повезло, что тут хотя бы есть сервера Пятницы, а не лежит до сих мертвый софт бывшего Джарвиса. — Ты говорила, что закончишь за полчаса, прошло уже намного больше, недовольно проговаривает Старк, нервно перебрав пальцами по металлической столешнице. — Неверно, это сказала вам моя более новая версия, у нее, судя по всему, намного более новое программное обеспечение, тогда как я все еще изначальная версия себя. Я же делаю все в заранее заданном темпе, — сухо чеканит искин. Тони поджимает губы, хмурясь еще больше. — Так у тебя, получается, раздвоение личности? — заинтересованно вскидывает он брови, падая на спинку стула и упираясь взглядом в обычный белый потолок. Дерьмо, в этой мастерской даже ни одного зеркала нет, чтобы можно было впериться взглядом в собственное лицо, поразмыслить над чем душе угодно и отрефлексировать насущные проблемы. Если бы их с Питером проблему можно было решить одной лишь рефлексией, Тони встал бы на колени, возвел глаза к небу и от души поблагодарил Создателя. — Не совсем так, сэр, — вступает в диалог Пятница, загруженная в ушную гарнитуру — на сей раз знакомый голос звучит более живо и даже как-то жизнерадостно. — Пятница версии один-точка-три это я, если бы была ребенком, если мыслить абстрактно. После окончания синхронизации она перезагрузится и я смогу получить доступ к управлению домом и его инфраструктурой. Кстати, прибыла доставка еды, рекомендую встретить доставщика, — озорным тоном — чего явно не хватает ее старой версии, так это эмоций, — завершает ИИ, затихая. — Да уж, — бурчит себе под нос Тони. — Пусть оставит заказ на веранде, не хочу сейчас никого видеть. Деньги ты уже перевела? — Да, сэр. Будет сделано. — Процесс синхронизации завершен, запускаю проведение экспериментов. Ожидаемое время окончания процесса — один час тридцать минут, — женский голос звучит одновременно и в гарнитуре, и в помещении. Тони кивает, покидая лабораторию.***
Питер, явно неловко, сидит напротив, пытаясь одновременно отвести взгляд в сторону и захватить хаси все время спадающую с них лапшу — вообще-то палочками и без таких фокусов есть довольно непросто, если как следует не наработать навык, а есть ими, не глядя, наверное, смогут лишь истинные знатоки восточной культуры и ее выходцы. Тони наматывает тонкую и чересчур странно пахнущую лапшу на хаси как тонкую прядь чужих волос на палец — с присущей ему легкостью и напускной беззаботностью, несмотря на то, что он, определенно, очень и очень озабочен. Вероятно, во всех смыслах этого слова. — Ну ты же понимаешь, что нам стоит всё это обсудить, так ведь? — как бы невзначай бросает Тони не фразу в лицо, а камень — в лоб вскинувшемуся Питеру, неловким сжатием раскрошившему обе палочки на парные части, невольно увеличив их количество. Неплохое начало.