Мой самый лучший кошмар

Осень. Снова холода, снова куртки и кофты, носки и ботинки, но так даже лучше — легче и увереннее чувствуешь себя под тремя слоями одежды. Оливия так не считала. Была бы её воля — ходила бы в одной футболке и шортах, но заболеть не хотелось — приходилось надевать теплое. Спать было тоже холодно. Было, потому что в то утро девушка уже в девять часов не спала. Через стенку раздавался надоедливый шум — что-то таскалось, передвигалось, падало, катилось — и всё это максимально громко. Когда Оливия уже хотела идти убивать, из соседней комнаты раздалось что-то уж совсем страшное. Громкий звук чего-то падающего, отчаянный мат Макса и следующий за этим грохот. — Оливия, помоги мне!!! Девушка сорвалась с кровати и в одной пижаме бросилась к дверям. Тарасенко был придавлен к полу огромным свёрнутым ковром и шкафом. Ногами он пытался как-то отпихнуться от пола, руками отодвинуть шкаф… Лицо парня было залито кровью, он кривился и немного плакал. — Тв-вою ж за ногу… Оливия еле-еле смогла подвинуть шкаф, Максим с рыком откинул его в сторону. С ковром было легче. Оливия сидела на полу в довольно неудобной позе, пытаясь отойти от последней минуты, а Макс, всхлипывая, закрывал рукой лоб. — Вот скажи мне, какого чёрта ты сюда полез? Хозяйка же говорила, что тут закрыто и соваться нельзя. — Я взял ключи… Есть новость кое-какая… — Сначала я обработаю тебе рану. Максим взглянул девушке в глаза. Слава Богу, пижама была зимней, и он не увидел толпы мурашек, пробежавших по её коже. Оливия встала и пошла в ванную за перекисью и бинтом.

***

— Какой нахрен брат, Макс? На большее у неё просто не хватило сил. Оливия сидела на полу, открыв рот и чувствуя себя бесконечно глупо. Только что Тарасенко сообщил, что скоро квартиру вместе с ними будет снимать его брат — да не просто брат, а брат-близнец. Время охренительных историй, так сказать. Максим хотел сказать что-то, но Оливия его перебила: — Так, стопэ, у тебя есть БРАТ-БЛИЗНЕЦ? Чувак, мы знакомы с шести лет! С шести, блин! Почему я не знала такого о тебе? Парень смотрел куда-то в сторону, Оливия даже подумала, что он как-то успел курнуть, но он вдруг ответил: — Я и сам узнал месяц назад. Он написал мне, объяснил ситуацию, попросил подойти в парк, ну, я и подошёл. Мы потом ещё раз пять-шесть виделись. Наши родаки развелись, когда нам было по года полтора-два, я думаю, по этому я его и не помню. Ну, он такой, пацан пацаном, как будто в зеркало смотрю, правда тощий капец, а так ничё, высокий. Ну короче тупо анорексичный я. Макс пожал плечами. Оливия недоверчиво фыркнула. Так вот, куда он ходил последний месяц. А она-то думала, что нашёл соулмейта… Хотя ей должны были бы тогда ужасные кошмары сниться. А снился обычный Максим. В очках, правда, но не суть. Парень откинулся на приваленый к стене шкаф, и потянул руку к бинтам. Оливия бинтовала ему голову так аккуратно, как могла, дула на рану, когда мазала зелёнкой, держала его голову на своих коленях — и медленно теряла свою. Иногда ей казалось, что она лишняя в этом мире — ей снился в кошмарах человек, у которого был другой соул. Такое бывало — обычно, у таких людей их соулмейт или умирал, или находился в коме, но Оливии было всё равно неприятно — ты будто помеченный ходишь, хотя, конечно, никто не знает о твоих снах. Но о них знаешь ты. Оливия просыпалась утром, вспоминала сон с участием Тарасенко, по обыкновению удивлялась очкам и шла на учёбу. Потом на работу в супермаркете. Приходила домой, пересекалась ненадолго с Максом и шла спать. А ночью, перед тем как заснуть и вновь окунуться в тёмный мир кошмаров с очкастым соседом — плакала в подушку и ненавидела девушку, которая снилась парню. Она медленно сходила с ума.

***

Вместе они смогли разобрать завалы в третьей комнате большой квартиры. Часть вещей занесли в чулан, часть по комнатам в коробках, часть откровенно старых, сломанных и ненужных выкинули. В помещении появилась нормальная кровать (она была в комнате до «большой чистки», Макс с Оливией просто принесли туда матрас, подушки и покрывало). Поставили шкаф, тот самый, что упал на Максима. Сделали полки (Оливия от таких и в своей комнате не отказалась бы). Постелили ковёр. На окна — шторы из чулана. — Красиво. — прошептала Оливия. Они стояли напротив окна. Солнце садилось, освещая всё вокруг золотистым светом. Небо было почти чистое, редкие тучки были окрашены в розовые, красные и багровые тона. Осень в этом году была необычайно красивая. Оливия взглянула на стоящего рядом парня. Макс слегка щурился, но не улыбался. Его лицо было таким… мужественным в этот момент, что Оливии стало не хватать воздуха. Она отвернулась, лишь бы не видеть его профиль. Слишком много горя он ей принес. И слишком много радости. Всё было так… Странно, что девушке захотелось разрыдаться, закрыть лицо руками и уткнуться в его кофту. Макс сложил руки на груди и отошёл от окна. Молча вышел из комнаты. Оливия ещё немного погрустила перед окном, подождала, пока солнце окончательно не село, и пошла в кухню. Максим заварил чай. — Не знала, что ты умеешь. — насмешливо сказала девушка. Она заметила на столе конфеты и печенье. — И с чего вдруг такой праздник? Парень взглянул на неё укоризненно, и первым сел за стол. Жестом пригласил и её. Всё это так не вязалось с раздолбайским образом Тарасенко, что Оливия немного перепугалась. Сейчас ещё объявит, что к ним переезжает не только брат, но и вся его семья, гы. — Короче, тут такая фигня… Я вчера сон видел, ну, с соулметом… — Соулмейтом. — поправила парня погрустневшая девушка. — Ну, да. Короче. И она, прикинь, на меня посмотрела! И прям не просто, а ещё и улыбнулась! Это ведь значит, что мы скоро встретимся, да? Лицо Максима расплылось в довольно-мечтательной улыбке. Оливия скептически посмотрела на него, и отхлебнула чаю. — И вот, это так странно, что… Она уже не слыушала, что там Макс плёл про своего соула, потому как вспомнила свой сегодняшний напряжный сон. В нём Максим был чем-то встревожен, ходил взад-вперёд и что-то говорил. В снах не было звуков. Оливия же лежала на какой-то плоскости, пыталась встать и беззвучно орала в потолок. После пробуждения в три с половиной часа ночи ей пришлось выйти на улицу, чтобы хоть немного прийти в себя. — Оливия? Ты меня вообще слушаешь? — Нет, — обезоруживающе честно ответила девушка, возвращаясь обратно в реальность. — Что ты сказал? Макс коротко и раздраженно вздохнул. — Я говорю, что спать пойду. И ты не задерживайся долго. Он встал, хлопнул её по плечу и вышел из кухни. Оливия тихо матюкнулась, вытащила из кармана кофты сигареты и пошла на балкон. Через несколько часов она так же курила, периодически вытирая с щёк льющиеся потоками слёзы. За это время она успела увидеть очередной кошмар — только теперь это был реально КОШМАР, со всеми сопутствующими. Во сне очкарик-Максим опять ходил туда-сюда по заставленой коробками комнате, хватался руками за голову, закидывал её и судя по всему выл. Звука не было. Парень вдруг с ужасом в глазах обернулся, открыл рот в беззвучном крике (прямо как Оливия ночью ранее) и побежал вперёд. Споткнувшись обо что-то, он упал на пол, отполз к большой коробке, спёрся на неё спиной, обхватил руками колени и зарыдал. Оливия видела слёзы на его впалых щеках, видела, как он кривился и как жмурился. На тощей шее вздулись жилки. Она попыталась подойти, протянула руку, как вдруг пальцы обдало таким жаром, будто бы она засунула руку в кипящую воду. Девушка с ужасом заглянула за коробку. Языки пламени сжирали комнату. Горели коробки, мебель, стены, окна плавились, вокруг царил ад — и перед взором Оливии вдруг появился Максим. Его сумасшедшие глаза были широко распахнуты, в них танцевал огонь. «Мы все сгорим!» Оливия пыталась отойти от него. «Мы все сгорим!» Она упёрлась руками в его плечи. «Мы!» Толкнула в грудь. «Все!» Закричала. «СГОРИМ!!!» Оливия моргнула и вернулась на тёмный балкон. Пальцы жгло. Она с ужасом затрясла рукой — на асфальт возле дома, с высоты седьмого этажа, с её рук вылетел обжёгший её окурок. Вздохнув, девушка подула на болящие пальцы, и развернулась к двери.

***

Утро выдалось поганым. За окном сновали тучи, дул пронизывающий до костей ветер, и, кажется, собирался дождь. Оливия, содрогаясь, шла домой с продуктового. В её пакете были лишь две пачки самых дешёвых макарон, немного помидор и огурцов на салат и обожаемый Максом кетчуп. Это, кстати, он выделил ей деньги, потому как своих у Оливии просто не осталось. Тарасенко же дома куховарил — варил свой фирменный рис. Или что там делают с рисом… Зайдя домой, девушка обнаружила Макса, явно пытающегося спасти ситуацию на кухне — воняло чем-то палёным, в прихожей стоял дым. — Твою налево… Оливия стянула с себя кросовки и побежала в кухню. Рис сгорел. Почти весь. Оливия подумывала о том, чтобы заставить Тарасенко съесть это. Тот пытался оправдаться. — Ну блин, я на чуть-чуть отошёл! Совсем, честно… Как оно так… Оливия с громким звуком поставила пакет с покупками на столешницу. — То, что ты не знаешь, «как оно так», — девушка перекривила Макса. — Это конечно безумно прекрасно! Я тебя поздравляю! У нас мало того, что на две недели только две пачки макарон и твой сраный кетчуп, так к нам ещё и твой братец едет! А что хуже всего, знаешь что? Она приблизилась к его лицу, чувствуя как по спине побежали мурашки. Макс сидел с выражением незаконно пленённого и на Оливию не смотрел. — Хуже всего то, что тебе, абсолютно и полностью, глубоко и широко, насрать! Насрать!!! Она всхлипнула, и, чтобы окончательно не впасть в истерику, кинулась к себе.

***

В дверь позвонили через час. Оливия к тому времени успела привести себя в порядок, переодеться в домашнюю одежду и подготовиться морально — последнее скорее для пересечения с Максом, чем для встречи с его братом. И всё равно, когда раздался звонок, её сердце замерло, а затем ускорило свой ритм. Оливия как можно спокойнее поднялась с кровати и пошла встречать гостя. Слава богу, Максим как-то сумел почти полностью скрыть запах гари и сварить макароны. Он смотрел на девушку немного укоризненно. «Да пошёл ты, Максим Тарасенко, в баню» — подумала Оливия кидая на него злой взгляд. Звонок раздался второй раз. Оливия глубоко вдохнула. — Мне открыть? — нерешительно спросил Макс. Девушка только молча кивнула. Парень протянул руку и повернул замок. Дверь клацнула и распахнулась. Брат Максима с широкой улыбкой зашёл в квартиру. В его глазах мелькнуло что-то, когда он посмотрел на Оливию. Та же чувствовала себя будто замороженной. Брат Максима протянул руку для приветствия. — Я Дима, приятно познакомиться. В стёклах его очков мелькнул отблеск чего-то красного. Кажется, это был огонь.