Мой самый лучший кошмар

Оливия никогда не любила дни рождения. С самого раннего возраста она знала, что в этот день мать, как и всегда, напьётся сильнее обычного и, может быть, даже ударит её. Съехав от неё в 16 лет, она продолжала ненавидеть день рождения так же сильно, но уже с лёгкой грустью. Ей просто не с кем было его праздновать. Максим о её ненависти знал, и думал что лучше будет даже и не напоминать девушке о старых ранах. Господи, да Оливия больше всего в жизни желала проснуться третьего декабря не от будильника или просто так, а от голоса Тарасенко. Что-то банальное, типа «хеппи бёздей», или, блин, простого поздравления — и ей даже не нужны были никакие подарки. Просто день вместе с ним. Но такого никогда не бывало. Дима, которого Оливия за вечные рубашки, очки и аккуратность прозвала Ботаном, жил у них уже месяц с лишним. В общении он был довольно приятным, хотя и местами странным, готовил вкусно, не курил, не пил, учился прилежно и вообще максимально Оливию раздражал. В отражении его очков иногда начинал играть огонь, это обычно случалось, когда девушка начинала особенно дерзить. О своих снах она старалась не думать. Конечно, было явно заметно, что кошмары стали более нормальными в плане страхов, что означало физическую близость к соулмейту, но Оливия предпочла бы кошмары вместо той эротики, которая была почти в каждом её сне. В то утро она уже в шесть не спала, размышляя о приснившемся несколько минут назад сне и пытаясь доказать себе, что странное чувство в нижней части живота — это просто обычный страх перед днём рождения. Она каждый год боялась этого дня. Ей казалось, что снова примчится пьяная в дрызг мать, снова начнёт бить её, и снова никто в этом сраном мире не сможет помочь ей. Дверь тихонько приоткрылась. В проёме возникла не слишком уверенная в своих действиях рожа Димы. За ним со скептической миной стоял Максим. — Дальше сам, — услышала Оливия тихую реплику Макса, после чего тот зевнул и спешно ретировался. — Оливия, ты спишь? — было так банально, что девушка пырхнула. — Конечно сплю, ведь невозможно не спать, когда вокруг так топают, — съязвила она. — Чего ты припёрся ни свет ни заря? Ботан переминался с ноги на ногу, одну руку он держал за спиной. Оливии вдруг показалось, что в его глазах опять мелькнёт огонь, он вытащит из-за спины биту или пистолет и убьёт её. Как глупо. — Мне Максим недавно говорил, что у тебя день рождения, я вот решил поздравить. Парень зашёл в комнату, прикрыл дверь, подошёл к Оливии поближе и сел на стул напротив кровати. Та при встала и села, обхватив руками колени. В руках у него был средних размеров свёрток. Он неловко улыбнулся и протянул девушке подарок. — С днём рождения, всего наилучшего! — тихо проговорил он, отчего Оливия слегка покраснела. Она знала, что этого почти не было видно, но само чувство огня, вспыхнувшего на её щеках, ей определенно нравилось. — Открывай, — подбодрил девушку Ботан. Она ещё раз взглянула на него, он кивнул. Оливия не сильно церемонясь разорвала упаковку. Сначала она увидела коробку конфет. Неплохих, кстати, конфет. Есть под чаёк можно. Дальше то, что порадовало её очень сильно — два билета на концерт одной классной группы, которая должна была выступать завтра. И… Книга. Этот засранец подарил ей книгу. Чёртов ужастик Кинга, на который она пускала слюнки, наверное, уже месяца два. Даже не смотря на то, насколько она не любила читать. Оливия неверящими глазами посмотрела на обложку вожделённой книги, затем на застывшего в одной позе парня, затем снова на книгу… А потом она резко потянулась к парню, и крепко обняла его за шею. Так она иногда обнимала Максима, в редкие моменты их совместного счастья. Правда, ей на секунду показалось, что в этих объятиях было больше искренности, а горячие руки Димы, которыми он обхватил её талию, обожгли её чуть сильнее, чем она ожидала. Оливия отстранилась и счастливо улыбнулась, хотя перед глазами почему-то стоял Максим с разбитым лицом. — Спасибо, Димон! Только вот один нюансик есть. У меня др только завтра. Третьего, не второго. — А мне Макс сказал — второго, — удивлённо протянул парень. — Так даже лучше, больше времени подготовиться к концерту и выбрать пару. — Он опять улыбнулся. Оливия тоже выдушила из себя оскал, хотя в душе ей захотелось разрыдаться. Самый её родной человек не помнил даже точно, в какое число у неё день рождения. В принципе, ничего удивительного не было, учитывая то, как она любила праздновать эту дату, но всё равно было неприятно. В два часа дня Оливия вернулась домой полностью разбитая. Умерла её любимая преподша, единственная в сраном техникуме, кто понимала Оливию и поддерживала её. Идиотский инсульт оборвал её жизнь всего-то на шестьдесят четвёртом году. Она вела английский. Любимый урок девушки. По пятницам это была последняя пара в и так укороченный день, но сегодня, естественно, всё отменили. Держаться и не плакать было сложно, но все слёзы Оливии высохли сразу, как она закрыла за собой дверь в квартиру — в прихожей стояли зимние красные ботинки. Такую старую безвкусицу носила только хозяйка квартиры Маргарита Семёновна Белова — полная женщина под шестьдесят, грозная и суровая в общении, жёсткая и настойчивая в делах. А дела водить она умела — в прошлом бизнесвумен, она выгодно продала свой тогда ещё очень прибыльный, но явно теряющий спрос бизнес, накупила хороших квартир в новостройках, вложила в строительство житлового комплекса и выгорела — она была примером для подражания. Правда, в ситуациях, когда надо было платить за съём, а в кармане было сто рублей, подражать особо не хотелось. Такс. И чего это она тут забыла. Оливия прошла в кухню, затем к комнатам — оттуда доносились голоса. Один явно хозяйкин, второй Димын. — Просто поймите, мы с Оливией честно ничего не знали о том, что эту комнату занимать нельзя было. Честно. Мы… — Ты мне прекращай честнать, парень, а то живо вылетишь вон отсюда! Очки надел и всё, думаешь самый умный?! Да я тебя… — Погодите, Маргарита Семёновна! — Оливия ворвалась в комнату Ботана, выставив руки вперёд в знак мира. — Это не Максим, это его брат, Дима. И Максим нам сказал, что эту комнату занимать можно, так что все претензии к нему. Мы думали, он вам сказал, что Бот будет снимать квартиру с нами. Оливия стала рядом с парнем, сложив руки на груди. Он посмотрел на неё так, будто бы она спасла его из огня. Из огня. Не смешно. — И где ваш Максим? — злобно прошипела Маргарита Семёновна, ставя руки в боки. Она стояла спиной к окну, поэтому лица молодых людей видела прекрасно, в то время как они лишь щурились. — Он на учёбе… — простонала Оливия, отходя от окна. — Прийдёт через час-два. — Вот и подождём, — удовлетворённо протянула старушка. — Чаю завари, очкастый. Ботан задохнулся от такого эпитета, но спорить конечно же не стал. Тарасенко завалился домой в хлам бухущий только в час ночи. Хозяйка, вполне естественно, ушла домой, успев помочь Диме и Оливии прибрать в третьей комнате, нараздавать советов и сто раз извиниться за крики. Ботан попросил Оливию разрешения жить у неё на раскладушке, потому как в зале на диване было достаточно жутковато. Конечно же, она согласилась. Когда Макс пришёл, они уже лежали в кроватях и болтали. Оливия начинала симпатизировать Ботанику. Господи, ну и попадос. Он, кажется, тоже. — Здарова, ребята! — проорал Макс, пытаясь разбуться. — Чё такие смутные? Что, Димон, не дала Оливка? Парень безумно загоготал. Оливия скривилась, Ботан напрягся. Его шея медленно краснела. Максу наконец удалось добиться успеха в сдирании с себя верхней одежды, он нетвёрдой походкой прошагал в зал и с грацией бревна плюхнулся на диван. Старые пружины испуганно скрипнули. — К нам сегодня заходила хозяйка квартиры, — спокойно начал Дима. Макс повернулся в его сторону. — Она спрашивала, культурно говоря, какого чёрта я занял третью комнату. Мы с Оливией, — короткий взгляд и мурашки за ухом. — убирали там до шести. С двух до шести, Макс. Что за дела такие, так друзей подставлять? Я же платил, отдавал деньги тебе, ты что, спускал их куда-то? Максим расслабленно мотнул головой. В его шее что-то совершенно отвратительно хрустнуло. — Да господи, забейте. Чё она нам сделает? Тебе что, Ботан, жалко сотни рублей? — Вообще-то, там было четыре тысячи! — возмутился Дима. — Выселить может, — подала голос Оливия, выходя из-за спины парня. — Всех троих. Макс, хватит ходить заливать молодость, мы уже не детки и тут не школа, а взрослый довольно грустный мир, так что… — Слишком сложно, — отмахнулся от её слов Тарасенко, перебивая Оливию и заставляя её замолчать. — Пофиг. Всё не так хреново, как вы говорите, пацаны. Бухло есть, сиги на месте, крыша над башкой и жрачка-водичка тоже присутствует, так чё ещё надо? Оливия молча съездила ему по лицу. Его голова опять мотнулась, опять что-то хрустнуло, девушка скривилась. Максим вскочил на ноги. На щеке наливался краской след руки Оливии. — Ты что, скотина, совсем уже страх потеряла? Да я тебя убью, будет она меня бить ещё… И он ринулся вперёд. И если бы Дима-ботан не оттолкнул его, Оливия бы получила. — Щ-щенок, — сплюнул Макс, снова надвигаясь на твердо стоявшего на своем Ботана. — Не сильно бей его, окей? — обеспокоенно сказала Оливия парню. Тот удивлённо обернулся. — Чего? Не, ну я так никогда девушек не пойму. Типа… Макс подпрыгнул к ним, потянулся рукой и дал Оливии пощечину, явственно переборщив. Девушка с криком полетела на пол. Дима поднял голову, и посмотрел в лицо своего безумного брата. В зрачках его пылал огонь. Им всё-таки понадобился огнетушитель. Непонятно откуда Дима достал освежитель воздуха и зажигалку, огонь кинулся на Макса, припалив его волосы и куртку. Парень сбежал, захватив свой рюкзак и куртку, а Оливия и Ботан тушили перекинувшийся на стену огонь. Они попили чай и перекусили, будто бы ни в чём не бывало, будто бы так и надо и всё нормально. Вернулись обратно в кровати. Глядя в свете Луны на тощую спину своего соулмейта, Оливия подумала, что он не так уж и плох. Натурально, попадос. А ночью она, уже отвыкшая от кошмаров, с криком проснулась и резко села. Сердце колотилось туда-сюда и никак не успокаивалось. Она пыталась отдышаться и вспоминала сон, который выдернул её в реальность. Она стояла перед Максом на кухне как часом ранее, и теперь это действительно был Макс. Без очков. В глазах страх и ненависть. Он кричал на неё, что-то про то, что она его задолбала, что он просто хочет веселиться и гулять, а не думать о взрослой жизни. Даже бил. Давал пощёчины, колотил руками по рёбрам и ногам, сжимал ладонями её запястья. И тогда в сне появился Дима. Он оттеснил Максима. Он защитил её. Но когда Макс исчез, он обернулся с грустью в глазах, и вступил в разгорающееся пламя позади себя. Неожиданно накатили слёзы. Никто её никогда не защищал, даже лучший друг. Это скорее ей надо было защищаться от него. Первый раз в жизни Оливия почувствовала себя нужной кому-то. Она разрыдалась, и плакала бы до утра, но вдруг её плечи обхватили чьи-то руки. Дима прижал её к себе, и в этих объятьях было столько теплоты, что Оливия ещё острее почувствовала одиночество. Все эмоции выходили наружу. И это было хорошо. Выплакавшись, она почувствовала себя очень легко. Ботан продолжал обнимать её некоторое время, а затем, отстраняясь, тихо чмокнул её в висок. Щёки мгновенно покраснели. — Спасибо. — еле слышно произнесла девушка, сон завлекал её. — Спасибо, Дим. В ответ он что-то сказал. Она не разобрала. На часах было 5:37. Оливия смотрела на пятнышко на потолке уже минут пятнадцать. Она слышала по дыханию возле себя, что и Ботан не спит. Он лежал к ней спиной, как когда они только ложились. Девушке захотелось прикоснуться к нему. — Дим… — Что? — Ты ведь не спишь? — Если бы ты спросила погромче, то точно проснулся бы. Оливия улыбнулась. Парень перевернулся к ней лицом. — Слушай… Оливия думала, говорить ли ему то, что она собрались предложить. — Да? — Мне не с кем идти на концерт, — честно призналась девушка. — Пойдешь со мной? Парень дёрнулся и засопел. — Эээ… Я даже не знаю… Если можно, то конечно, но… — Пожалуйста. Дима замолчал. Это была первая серьёзная просьба Оливии по отношению к нему. Обычно её «пожалуйста» касалось лишь передачи соли за столом. Он помолчал ещё несколько секунд, а затем выдохнул: — Конечно, я пойду. Сделаем тебе незабываемый др, детка. В темноте комнаты Оливия видела его улыбку. Естественно, ей просто показалось, что в глазах его сверкнул огонь.