Здравствуй, жизнь моя

— Хватит прохлаждаться, паршивец. Приехали гости, встреть как положено! — Да-да, понял. Старый пень. — Что ты там бормочешь? — Сделаю, дядя. — Не зови меня дядей! — Да, мистер Стейн…       Интересно, так и должно быть? Ну, в смысле, в какой момент и какому придурку пришло в голову, что использовать детский труд — это нормально? И даже если пришло, то почему такие варварские обычаи сохраняются аж до конца девятнадцатого века? Нет, сам Тони считал себя вполне взрослым. Ему уже почти семь, а это в их время не бог весть что, да и начал он ещё в пять, так что считал себя не только взрослым, но и опытным, со своими хитростями. Конечно, такая себе польза — знание, где спрятаться, чтобы ухватить ещё немного времени для сна, вместо чистки заляпанных сапог вредного старикашки, или смекалка, помогающая украдкой достать съедобной снеди с гостевых столов, а не одних крох, что доставались ему на ужин. «Но это как посмотреть, » — рассудительно думал в такие моменты мальчик. Да, способы порой отдавали откровенным жульничеством, но и его хозяин тоже далеко не праведник, так что особой вины за собой Тони не чувствовал. Хочешь жить — умей наё вертеться. — Добро пожаловать, — поклоном поприветствовал он вновь прибывших мужчин. — Почисть, задай овса и напои, — не глядя бросил один из них, лихо соскочив с коня и направляясь к призывно открытым дверям в таверну при постоялом дворе. — Сделаю, господин, — кивнул мальчик и, взяв под уздцы лошадей, повёл их в конюшню. Ни благодарности, ни тем более вознаграждения он не ждал, а вот исполнить наказ было нужно и поскорее — кто их знает, сколько у него времени? Может, они и не задержатся надолго. Может, господа отъедут вборзя и ему только и требуется, что дать скакунам немного времени отдохнуть.       Заведя послушных животных в свободное стойло, Тони принёс воды, насыпал овса и, пока лошади, шумно отфыркиваясь, утоляли жажду, быстро расседлал их. Мальчик собирался взяться за чистку первого, но не тут-то было. Только он провёл жёсткой щёткой по шкуре животного, как конь резко вскинул голову и, взбрыкнув, опрокинул ведро. Хорошо, что животное было заблаговременно привязано за поводья, а иначе… От мыслей, что было бы в противном случае, мальчика сразу же отвлек явственный испуг в глазах скакуна. — Тихо-тихо, всё хорошо, — попытался успокоить Тони, круговыми движениями гладя шею животного. Конь не ответил, но остальные обитатели конюшни тоже встревожились в своих денниках. — Да вы чего? — мальчик даже отложил своё занятие и вышел в проход. А ну как снова волк из близлежащего леса забрёл? Было однажды такое. Прихватив с собой вилы, ребёнок прошёл до ворот и выглянул на улицу, но снаружи всё было как обычно. Из то и дело распахивающейся двери доносились разговоры и пьяный смех, а из прохода между таверной и конюшней слышались возня и приглушённые стоны. Кажется, кто-то нашёл себе развлечение на вечер, но не захотел тратиться на комнату. Брезгливо скривившись, Тони вернулся обратно и пошёл вдоль денников, внимательно присматриваясь и прислушиваясь. Животные волновались, мерили шагами свои стойла, испуганно ржали и прижимали уши. Тони начинал волноваться тоже. Если люди могли лицемерить и обманывать как себя, так и других, то у зверья ничего и никогда не было просто так. — Э-эй, есть кто? Выходи, пока хозяина не позвал! — браво выкрикнул Тони, не позволяя испугу взять над собой верх. Он даже не знал, что хуже: волк-одиночка или возможный вор. Первый мог загрызть лошадей, и тогда влетит Тони. Но и мальчишку тоже мог, что в свете вышесказанного выглядело не так уж и плохо. Вор мог украсть чью-то лошадь, и хорошо если одну, а не всех, но и тогда что? Правильно. Тони снова влетит. Хотя если удача будет благосклонна, вор не станет оставлять свидетелей… Так. Что это за мысли такие?       Мальчик осторожно шёл по проходу, напряжённо прислушиваясь, не зная, что именно ищет. Если и было место, где могла затаиться неизвестная угроза, то только в том закутке, где хранили всю упряжь, щётки, лопаты и прочий инструмент. Запугав себя до предела и ожидая увидеть как минимум гризли, страшилки о котором Тони услышал от проезжего путешественника, мальчишка испытал некоторое разочарование, когда дошёл до конца прохода и заглянул в тот самый закуток. — А ты ещё кто? — Прошу простить, — на куче старых попон лежал незнакомый человек. В полумраке было не видно, но мальчик почему-то был уверен, что губы незнакомца тронула улыбка. — Я… Я не причиню вреда. Мне просто нужно… — он не договорил, закашлявшись и прижав руку к боку, где на светлой ткани рубашки виднелось тёмное влажное пятно. — Вы ранены? — Энтони мигом забыл о том, что вообще-то сам хотел проткнуть неизвестного вилами если вдруг что. — Надо позвать врача! — Нет, не нужно! — вскинулся тот и зашипел от боли, падая обратно. — Ваши врачи мне не помогут. — Да ладно, — фыркнул мальчик, — фельдшер, хоть и пьяница, но дело своё знает и… — в этот момент скудный свет из маленького окошка почти под самым потолком упал на лицо незваного гостя, и Тони едва подавил желание позорно завизжать. Его «вор» оказался молодым мужчиной. Очень красивым молодым мужчиной даже на взгляд семилетнего мальчишки. Прямой аристократический нос, брови, изломанной линией скрывающиеся под кудрявой чёлкой, и по-детски пухлые щёки, совершенно не вязавшиеся с невероятно серьёзным взглядом тёмных глаз, что на болезненно-бледном лице казались бездонными. Наверняка он был кем-то важным, герцогом там, или ещё кем. Однако напугало его не это. Тонкие губы, кривившиеся в болезненной гримасе, открывали взгляду ряд белоснежных зубов и активно намекали, что перед Тони совершенно точно не вор и не волк, но тоже своего рода хищник. — Пресвятые угодники! — глухо воскликнул мальчик, выронив своё оружие и невольно сделав шаг назад. — А вот от их помощи не отказался бы, — мягко усмехнулся раненый. — Так ты… Вы… И-из этих? — смешно вытаращив глаза, шёпотом спросил Тони, не отрывая взгляда от клыков, что становились видны, когда мужчина морщился от боли. — Прости, если напугал. Я тебя не трону, не бойся, — успокоил «этот». Голос у него был очень приятный. Спокойный и мягкий, не тихий и не громкий. Ровно такой, чтобы его слышал ребёнок, но не более. — Да больно надо, — тут же нахохлился Тони, перестав выглядеть напуганным птенцом. — Значит, врут про то, что вы бессмертные? — Бессмертие и неуязвимость — разные вещи, — вампир, превозмогая боль, отвечал на вопросы любопытного человеческого ребёнка. — А-а, — протянул мальчик, — а как у вас лечат? — Так же, как люди восстанавливают свои силы, — коротко усмехнулся мужчина, с любопытством разглядывая нового знакомого.       Мальчик на минуту задумался, почесал в лохматом затылке, а после вновь посмотрел на своего собеседника. — Значит, эм… Вас… Вам типа поесть надо? — Боюсь, что так, — согласился тот, постаравшись принять сидячее положение. — Я могу как-то помочь? — Не думаю. Нет. — Почему? — Ты ребёнок. — Мне уже семь! — Дети неприкосновенны! — слегка повысив голос, рыкнул вампир, не желая продолжать эту тему. И уже более спокойно продолжил, — я просто отдохну и… — И помрёте тут, а мне потом объясняй что да как, — фыркнул Тони, сложив руки на груди, чтобы не было видно, как дрожат пальцы. — И старикан убирать ещё заставит. — Да уж, — хмыкнул незваный гость, — печальные перспективы. — А перед этим ещё обшарить прикажет и забрать всё, что хоть как-то продать можно. — Не повезло мне, — поморщился собеседник, но улыбаться не переставал, чем жутко раздражал Тони. — Но спасибо, что волнуешься. — Я о себе волнуюсь, — вздёрнул подбородок мальчишка, — та ещё радость с мертвецами возиться. Если кровь нужна, так… — Ты не понимаешь, о чём говоришь. — … возьмите сколько надо. Мне не жалко. — Всевышний, — прошептал мужчина и, собрав последние силы, одним неуловимым движением оказался рядом с мальчиком, аккуратно взяв в руки худое мальчишеское лицо, неосторожно пятная его собственной кровью. Карие глаза, обрамлённые неожиданно пушистыми ресницами, удивлённо распахнулись, но взгляд выдержали. — Ты хоть понимаешь, что и кому предложил? — Понимаю! — самоуверенно ответил тот. — Ох, ребёнок, — покачал головой незнакомец и прижался своим лбом к детскому, переводя дыхание. — Я… я просто знаю, что такое, когда есть хочется, — уже не так дерзко сказал мальчик. — Как твоё имя? — Т-тони. — Послушай меня, Тони, — попросил мужчина, серьёзно смотря тому в глаза. — Пока ты мал, — на этих слова мальчишка снова надул губы, — никогда, никогда и никому не смей предлагать свою кровь! — Но… — Среди, — мужчина снова поморщился и припал на одно колено. Дыра в боку не способствовала хорошей физической форме и с каждой секундой причиняла всё больше боли, — среди таких как я много мерзавцев, но и они не тронут ребёнка. Никто не тронет. Это табу. Но… лишь в одном случае, — он тяжело вздохнул и опустился на второе колено, наваливаясь на ребёнка своим весом. Сил оставалось всё меньше и меньше. — Если инициатива исходит не от нас, только тогда нам позволено нарушить запрет. И, предлагая мне это… это очень ценный подарок.   — Тоже мне ценность, — гнул своё ребёнок. — Берите, пока дают, да уходите, пока старик меня не хватился.       Вампиру оставалось лишь удивиться такой смелости и настойчивости.       Нет ничего ценнее жизни. Кровь — алое бесценное сокровище — была этой жизнью и для людей, и для вампиров. Однако по воле Всевышнего последние, за какие-то свои грехи, не иначе, не могли обходиться лишь привычной пищей и вынуждены были охотиться, дабы найти такую необходимую для выживания человеческую кровь. Это приводило к истреблению целых городов, к восстаниям и войнам. Много лет ушло на то, чтобы люди и вампиры нашли компромисс и установили шаткое равновесие между собой. Разумеется, это не избавило мир от проблемы как таковой, но значительно снизило количество нападений, ведь главным условием было не отнимать жизнь.       Не нападать, не убивать, не охотиться.       Для вампиров, у которых охотничий инстинкт передавался из поколения в поколение с кровью родителей или Создателя, это было сродни пытке. Впрочем, недовольных хватало с обеих сторон. Не выдерживали вампиры, следуя зову инстинктов и выходя на охоту. Срывались люди, убивая вампиров, обезумев от страха за жизнь своих родных. Этакий кровавый баланс. Лидеры от каждой из сторон не теряли надежды, что со временем они смогут наладить отношения. Однако все их старания чуть было не пошли прахом, когда вампир впервые забрал жизнь у ребёнка. Тогда чуть было не началась новая война, и лишь титаническими усилиями главам обеих сторон удалось сгладить конфликт. Именно тогда же те договорённости, что были просто словами, стали непреложным законом. — Нет ничего важнее и ценнее жизни. — Человеческому роду надлежит с терпением и пониманием относиться к тем, кто отличается от них образом жизни. — Вампирскому роду надлежит с терпением и пониманием относиться к тем, кто отличается от них образом жизни и является предметом охотничьего интереса. — Охота на людей запрещена. — Охота на вампиров запрещена. — Будь ты мужчина или женщина, будь ты человек или вампир, за действия, повлёкшие за собой смерть, расплатой станет жизнь. — Лишь добровольно, без принуждения отданная кровь не считается преступлением закона. — Дети обеих рас неприкосновенны. — Лишь добровольно, без принуждения и любого иного способа воздействия на решение человеческого дитя, отданная кровь не считается преступлением закона о неприкосновенности детей. — Уличённые в недопустимых поступках в отношении человеческих детей при доказанной вине в совершённом будут казнены тот же час. — Все случаи нарушений вышеизложенных законов должны рассматриваться главами обеих рас в присутствии свидетелей с обеих сторон. Так было. Так есть. Так будет.       С тех пор минуло без малого шесть веков, и законы эти оставались неизменны. Питер Бенджамин Паркер, ныне граф Уэмбли, тоже прожил немало, но на его памяти не было ни одного случая того, чтобы кто-то покушался на малышей. Уж тем более никто и помыслить не мог о том, чтобы убить. Да и зачем? Он, если уж совсем честно, слегка осуждал и не понимал принятые правила. Ну сами подумайте, как нелепо звучит — без согласия «ни-ни». Это равносильно тому, что лев подойдет к газели и вежливо попросит разрешения её сожрать. Однако привыкнуть можно ко всему, и теперь на званых ужинах и балах было совершенно нормальным, когда кто-то предлагал понравившемуся вампиру свою кровь, или наоборот — вампиры изящно намекали объекту интереса о своих желаниях. Не было необходимости кого-то уговаривать или нападать. Но всё это были взрослые люди, которые отдавали отчёт в своих действиях. А тут на тебе.        Питер ещё раз внимательно вгляделся в эти упрямые глаза — решительности в них было на целую армию. Мальчик, шмыгнув носом, постарался как можно более небрежно расстегнуть пару верхних пуговиц на рубахе, открывая доступ к худой шее. Ну ты посмотри на него, а! Вампир чуть слюной не захлебнулся. Ослабленный организм требовал восполнить энергию, и инстинкты с ума сходили от желания поскорее вонзить клыки в такую неосторожную жертву. Вовремя опомнившись и справившись с первоначальным порывом, он мысленно дал себе затрещину. Надо держать себя в руках! Отпустив лицо мальчика и осторожно взяв его за руку, Питер провёл носом от пальцев к основанию кисти, принюхиваясь и запоминая запах маленького человека. Его руки пахли сеном, лошадьми и хлебом, немного железом и кислым яблоком. Странная смесь, но легко объяснимая, если учесть, что его юный спаситель тут вроде мальчика на побегушках. Его истинный запах, пока ещё очень слабый в силу возраста, напоминал дождь и весь тот спектр запахов, что нёс в себе мир после майского ливня — мокрая трава, прибитая дорожная пыль и свежий ветер. Очень необычно, но бесконечно знакомо. Мужчина зажмурился и постарался собраться с мыслями, сосредотачиваясь на более важных вещах. Ему сейчас никак нельзя отвлекаться, иначе так и до беды недалеко. Решив, что оттягивать дальше нет смысла, он прижался губами к местечку у запястья и задержал дыхание, чувствуя участившийся пульс ребёнка и слыша, как бежит по венам жизнь мальчишки. Ему страшно. Этот птенец, несмотря на всю свою браваду, жутко боялся и наверняка уже пожалел, что не сбежал без оглядки. Гордость и упрямство пригвоздили его к месту, заставив сдержать слово. Уже одно это было достойно восхищения! Не каждый взрослый подойдёт к раненому, потенциально опасному вампиру. А этот малыш подошёл, да ещё с таким предложением. Бывает же такое.       Мальчишка поморщился, когда вампир лизнул местечко с бьющейся жилкой, и едва заметно вздрогнул, когда острые клыки проткнули тонкую кожу. Тони не было больно, а вот Питер был в ужасе. Его действия всё ещё являлись страшным преступлением, даже несмотря на позволение человеческого дитя. Вдобавок, вампир боялся, что не сможет вовремя остановиться. Ох, если бы не положение, в котором оказались они с тётушкой, он никогда бы и не помыслил согласиться принять столь редкий и, без преувеличения, бесценный дар. Ему хватит пары глотков, а потом он найдёт ещё кого-нибудь. Но сейчас…       Как всякий запретный плод, сладкая и недосягаемая, кровь детей не просто так была под запретом. Такая кровь обволакивала теплом, исцеляла и возвращала силы, вместе с этим лишая воли и разума. Она, словно самый сильный наркотик, — попробуешь раз, и остановиться уже не сможешь. Питер всё это знал, помнил и понимал, он чувствовал, как резко участилось дыхание Тони и начал зашкаливать пульс, как с каждым новым глотком мальчик слабел, но удержаться было почти невозможно.       Лишь когда мальчишка тихо застонал, опустившись на колени перед незваным гостем, и уронил потяжелевшую голову на его плечо, граф будто пришёл в себя, резко отталкивая чужую руку, жмурясь и прикрывая рот, чтобы взять себя в руки и собраться с мыслями. — Прости, ох, малыш, прости меня, — бормотал он, кое-как вернув самообладание и осторожно взяв мальчика на руки. Тот был похож на марионетку, которой обрезали нити, — такой же безвольный. Вот как знал же, что не сдержится! Переживая, что перегнул палку и забрал больше, чем мальчик готов был ему отдать, Паркер прижал пальцы к сонной артерии, с облегчением нащупал пульс на тонкой шее. Хвала Всевышнему! Мужчина устало прикрыл глаза, прижав к себе бессознательного ребёнка. Силы потихоньку возвращались, а от раны уже почти и следа не осталось. Только в голове бесконечно укоризненно стучало: «ты взял кровь у человеческого ребёнка!». Но что сделано, то сделано, и видит Всевышний, Питер хотел бы отблагодарить своего маленького героя, но времени нет. Нужно разобраться в случившемся и найти тех, кто причастен к произошедшему. Нужно отыскать Мэй и действовать, пока ещё есть шанс, что он успеет найти Главу кланов до того, как к нему попадут искаженные слухами факты, и до того, как за ним самим отправят ищеек. — Спасибо, Тони, — тихо сказал Питер, бережно уложив мальчика на солому, прежде позаботившись о том, чтобы ранка на запястье перестала кровоточить и начала затягиваться. — Ты даже не представляешь, как помог! Сейчас я должен идти, но мы ещё увидимся, и я верну долг. Обещаю.