Move

Джеффри никогда не считал Билла хорошим водителем, будь он хоть сто раз профессиональным угонщиком. «Заимствовать» автомобиль и достойно управлять им — вещи пусть и слегка, но все же разные. Конкретно у Бейли второй пункт уж очень хромал. Кое-как покинув Лафайетт, Билл словно прирос ногой к педали газа. Машину швыряло из стороны в сторону, а рыжий только бешено улыбался, мастерски избегая вполне реальной и преимущественной возможности слететь в кювет. Мотор ревел, скорость постепенно нарастала, одновременно с чем все шире расползалась безумная улыбка на лице Бейли. Устав тревожно коситься на стрелку спидометра, Исбелл убедил парня остановить машину и выгнал его с водительского сиденья. Билл дулся не больше нескольких минут, после чего осознал, что этого часа с небольшим, пока они ехали, или мчались, как угорелые, от Лафайетта до Мерриллвиля, ему хватило с лихвой, чтобы восполнить свой недостаток адреналина. Теперь он с удовольствием расслабился на пассажирском сиденье и с еще большим наслаждением наблюдал за Джеффри, который, кажется, за все время их полуромантических отношений неплохо обучился актерскому мастерству и крайне правдоподобно притворялся, что не замечает на себе его взгляда. Они миновали Мерриллвиль, и последние короткие диалоги между ними полностью сошли на «нет». Единственным, что хоть как-то разбавляло гнетущую, преимущественно для Исбелла, тишину, был шум авто и радио, которое так и продолжало кашлять помехами. Он бы, может быть, хотел исчезнуть или сбежать от этого взгляда. Джеффри буквально ощущал, как внимательный и обжигающий взор скользит по щеке к острому подбородку, ниже по шее, останавливается на груди, постепенно опускается ниже, а затем снова поднимается. Билл словно сканировал его, словно пытался разглядеть его под одеждой. Словно выжидал. Знаете, такой взгляд бывает у кошек. Умный, совершенно осознанный взгляд, который начинает сбивать с мыслей. До безумия красивый и одновременно пугающий. Таким взглядом изучал его Бейли. Было около двух часов дня. Солнце находилось высоко, от жары спасал один лишь сквозняк, врывающийся в открытые окна авто и пронизывающий салон чуть прохладным воздухом насквозь. Бесконечно простирающиеся зеленые поля, на самом деле вовсе не бесконечные, уступили место редким кустам у дорог, чьи тени совсем не укрывали от солнца, но сменившийся пейзаж хоть немного отвлекал от навязчивых размышлений. Думать о чем-то, помимо дороги, за рулем было не лучшей идеей, так что кусты сыграли на руку. Билл кашлянул и ненадолго отвернулся от Исбелла. Солнце било точно в глаза, так что ему пришлось наблюдать дорогу чуть нахмурившись. Теперь уже Джеффри позволил себе бросить несколько коротких взглядов на спутника, благо темные очки скрывали всякое шевеление за ними. Исбеллу нравился Билл, по крайней мере внешне. Иногда самые случайные его жесты могли не на шутку взбудоражить парня. То, как он поправляет свои длинные мягкие волосы, которых так любил касаться Джеффри, когда они лежали в одной кровати, переводя дыхание. То, как он смотрит на объект своей ярости. Этот злой, невероятно сильный взгляд, от которого всякому станет не по себе. В конце концов, ему нравилось его крепкое и ухоженное тело, его раскованность и голос. Но все эти достоинства открывались ему только тогда, когда результат этих открытий заключался в одних лишь занятиях любовью. Хотя стоит ли вообще называть это любовью? Джеффри пока не знал. Но если бы его спросили, во что можно влюбиться, глядя на Уильяма Бейли, то он совершенно точно ответил бы, что это форма его губ, хитро прищуренные глаза, скулы, руки, бедра, манера одеваться, даже его дурной характер и хромающее поведение, от которых сам Исбелл чаще всего страдал. Что весь Билл — одна большая причина влюбиться. Билл убрал за ухо упавшую на лицо прядь волос и снова, как-то совсем осторожно, покосился на Исбелла, словно почувствовав, что тот думает о нем. Он не хотел бы прогнать эти его раздумья. Ему нравилось убеждать себя, что он не выходит из мыслей человека, в которого влюблен. Радио замолкло. Неясные мелодии утихли, после чего оно лишилось и последних признаков жизни в виде нескончаемых помех. Автомобиль сбавил скорость, шумный воздух перестал беспорядочно метаться по салону и создавать шум в ушах. Стало неожиданно тихо. Билл всем телом развернулся к Джеффри и чуть заметно улыбнулся. Улыбка получилась теплой и приятной, взгляд открытым, а поза располагающей. Он сохранял молчание еще на протяжении двух или больше минут, вновь и вновь изучая глазами уже прочно зарисованные в памяти черты. А Исбелл думал о том, что эта тишина была фальшивой, пропитанной ожиданием и тревогой. Этаким затишьем перед очередной бурей эмоций и чувств со стороны одного из них. Или их обоих. Совсем тихо. – Поцелуй меня. Громко. Рев мотора мерк по сравнению с этим мягким, но властным голосом. Джеффри даже на мгновенье зажмурился, но необходимость вести машину взяла свое. Солнце показалось слишком ярким после секундной передышки. Даже в солнечных очках. Сердце колотилось как ужаленное, ужаленное этой просьбой или требованием, но внешне Джеффри оставался невозмутимым. Он не мог решиться даже на секундный зрительный контакт, не говоря уже о том, чтобы ответить что-то. Кровь забегала по венам быстрее. Температура воздуха показалась детским лепетом по сравнению с жаркой волной, окатившей его с головы до ног. Мозг детально воспроизвел ощущения от прикосновений губ Билла, заставив тело немедленно покрыться мурашками. Рыжий черт сумел завести его двумя словами. Джеффри убеждал себя, что это провокация, и продолжал вести автомобиль как ни в чем не бывало, хотя это стоило ему кучи нервов и большого самообладания. Он пытался не думать о том, как хочет остановить это чертово ведро и вжать разгоряченное летним солнцем тело Бейли в сиденье, как хочет целовать его и сквозь поцелуй чувствовать, как тот самодовольно улыбается, как хочет слышать его частое дыхание. Но он не собирался поддаваться на провокацию и выполнять прихоти Билла, даже если разделял его желание. Автомобиль набирал скорость, ветер снова гулял по салону. А Билл снова злился, но злился тихо, сжимая зубы и кулаки. Они оба сейчас играли, и играли превосходно. Джеффри не показывал своего желания, а Билл скрывал обиду. Каждый разыгрывал этот нелепый спектакль, даже не замечая того, что другой занимается тем же. Весь этот парад наигранного спокойствия прервала одна реальная физиологическая потребность. – Ты что, оглох? - прервал напряженное молчание Билл.- Я голоден. Джеффри недовольно фыркнул. На самом же деле от этих слов ему значительно полегчало. Такое непринужденное «я голоден» было в несколько раз проще нежеланного «поцелуй меня». Они не доехали десять-одиннадцать миль до Саут-Бенда, города, в котором никто из них не планировал задерживаться. Джеффри незамедлительно свернул на обочину, остановил автомобиль и по-прежнему молча покинул его. Местность оказалась не оживленной, но обитаемой. Неподалеку от места остановки виднелся небольшой дом, за которым тянулись еще несколько. Мимо Исбелла понеслось несколько машин, пока он шел к багажнику, где Билл, по его словам, припас немного еды. Когда звук захлопнувшейся автомобильной двери продублировался, Джеффри уже знал, что произойдет. Это была нехитрая уловка, на которую он вот так запросто клюнул. Билл оказался рядом слишком быстро. Джеффри успел только взглянуть на него. В несколько широких, твёрдых шагов Бейли оказался рядом. Его брови были напряженно сведены к переносице, губы недовольно надуты, а глаза полны решимости. Можно было выразиться так: он выглядел агрессивно. Оказавшись рядом, Билл вцепился обеими руками в ворот рубашки Джеффри, чуть притянул к себе и яростно толкнул его на горячую крышку багажника. Упершись руками в раскаленное железо по обе стороны от него, отрезав тем самым возможные пути отступления, Бейли порывисто ткнулся губами в губы парня. Прикосновение получилось небрежным, в самый уголок рта, но этого хватило, чтобы оба потеряли разум, полностью растворяясь в спонтанном поцелуе. Джеффри не мог перебороть себя и продержать глаза закрытыми больше нескольких секунд. Зрелище, открывающееся перед ним с каждым коротким перерывом между быстрыми, кусающими поцелуями, было почти обворожительным. Сейчас Билл казался еще привлекательнее, чем обычно. Раскрасневшийся от удовольствия сильнее, чем от жары, с затуманенным взглядом, направленным точно на губы Исбелла. Его ресницы часто подрагивали, а брови непроизвольно приподнимались каждый раз, когда парни неловко сталкивались носами. Джеффри опустил ладони на руки Бейли, которыми он упирался в машину. Пальцы рыжего подрагивали от переизбытка ощущений и эмоций. Они не целовались уже несколько дней и, наверное, собирались насладиться этим сполна. Шум протащившегося мимо старенького пикапа ничуть не смутил парней. И изумленные лица такой же побитой жизнью семейной пары фермеров тоже. Они их просто не заметили, порыв, завладевший ими, оказался сильнее. Джеффри приоткрыл влажные губы, позволяя упивающемуся крышесносными ощущениями Биллу сполна насладиться инициативой и делать все, что заблагорассудится. Бейли честно пытался взять себя в руки, успокоиться и углубить поцелуй, сделать его плавным и чувственным, но ему не хватало самообладания, движения оставались резкими и нервными. Исбелл продолжал неторопливо проводить по рукам Билла самыми кончиками пальцев. От кистей до сгиба локтя, и обратно, растягивая этот путь, замирая на случайных участках кожи, чувствуя жар, наполняющий парня. Снова от кистей, до самых плеч, забираясь пальцами под широкие короткие рукава. Невесомыми прикосновениями по шее, вызывая волну мурашек. Билл пылко касался желанных губ парня, снова и снова, беспорядочно, как в бреду, позабыв про всякий голод. Единственным, до чего он был по-настоящему голоден сейчас, был нервный, неточный, неуклюжий, преисполненный немыми признаниями поцелуй. Бейли отстранился нехотя, подняв поблескивающие глаза на Джеффри, чуть щурясь от солнца. Он былого раздражения не осталось и следа. Блестящие на солнце губы беззвучно подрагивали, словно рыжий собирался выпалить что-то колкое, но не мог найти нужных слов. Он был немного несобран и потому решил промолчать, чтобы не сболтнуть какую-нибудь неподходящую несуразицу. А вот Джеффри чувствовал себя королем положения, сам не зная почему. Ему было комфортно, даже в заключении загорелых рук Бейли, все еще упирающегося в крышку багажника, но теперь не в попытке сдержать, а из-за нежелания свалиться на землю из-за подкашивающихся ног. – Все еще голоден? Исбелл мастерски подавил издевательские нотки в голосе, но его лукавая ухмылка не скрылась от Билла. Рыжий вмиг убрал руки с авто и сделал пару шагов в сторону, засунув влажные ладони в задние карманы джинсов. Он как ни в чем не бывало принялся нарезать круги вокруг машины, наклоняя голову то влево, то вправо, разминая шею, в то время как Джеффри, столкнув свой рюкзак в сторону, рылся в содержимом багажника, мысленно ругая друга за то, что тот набрал всякой вредной дряни в пестрых упаковках. – Это ты имел в виду, когда убеждал меня, что позаботишься о провизии сам? - Исбелл поднял вверх руку с двумя пачками чипсов и застрявшим между ними пакетике мармеладных конфет.- Это дерьмо не еда, а пропуск на свидание с гастритом. – Тогда убери руки, никто не заставляет тебя это дерьмо есть, - справедливо заметил Билл, проплыв за спиной парня, словно мирная акула, и выхватив из его рук одну из пачек с дешевыми сырными чипсами.- И только попробуй вырвать у меня изо рта хоть один, я тебя уничтожу. На этой позитивной ноте Билл вернулся на пассажирское сиденье все той же плавной походкой. Проводив его взглядом, Джеффри задумчиво покосился на упаковку в своей руке и, мысленно наплевав на все, забрал ее себе и захлопнул багажник. Чуть позже, когда они скоро въехали в Саут-Бенд и так же скоро его покинули, не удосужившись даже сбавить скорость, привередливое радио поймало волну и первые аккорды песни The Rolling Stones наполнили салон. Несносный ветер организовал очередной сквозняк, цепляющийся за волосы Билла, в машине стало немного прохладней. Молчание между парнями периодически возникало вновь, но уже не было таким давящим и неправильным. Ни Билл, ни Джеффри не были против помолчать друг с другом, к тому же где-то в районе живота все еще метались отголоски эйфории, а на губах оставался привкус поцелуя на обочине под горячим солнцем.