Ванильное небо

Приглушенная музыка доносилась с первого этажа, вечер пятницы — разгоряченный, алкогольный, свободный и безбашенный, только набирал обороты. Но в VIP-зале на втором этаже не было и намека на веселье — за столиком сидели трое человек, двое из которых решали без преувеличения вопросы жизни и смерти. Разговаривали двое мужчин, а хрупкая девушка, одетая в серое балахонистое платье, молчала, что-то записывая в блокноте. Она не замечала собственной некрасивости на фоне своего собеседника, она не понимала, насколько не соответствует заведению и тому образу жизни, к которому умудрилась прикоснуться всего на несколько часов. Не чувствовала своей ущербности, находясь среди здоровых людей. Ей было важно одно — наказать тех, кто обидел близкого и родного ей человека. Да, он был взрослым, успешным и состоятельным мужчиной, но это не отменяло всех тех проблем, что свалились на его голову в последние пару месяцев. Она не могла смотреть на его страдания и бездействовать, решение обратиться к Герману пришло само собой. Неприлично красивый темноволосый мужчина — Герман Александрович, — раскинувшись на кожаном диванчике, нахально улыбался с видом небожителя — он знал, что его собеседница примет любые его условия. Тем более, что ее просьба была ну очень нестандартной, а значит требовала повышенных затрат сил, времени и денег. Он мог крутить Катериной как угодно, прося помимо оплаты такое, на что в любой другой ситуации девушка не решилась бы. Герман вполне мог бы быть известной топ-моделью или сниматься в Голливуде у известных режиссеров, или рекламировать нижнее мужское белье или парфюм. Но он занимался совершенно другой работой и другой судьбы для себя бы не хотел, несмотря на то, что лишь несколько процентов содеянного кое-как попадало под слово «законность». — Герман, ты моя единственная надежда. Ты же понимаешь, что они с ним сделали? Ты же его видел… Он перестал нормально спать, постоянно на нервах, все валится из рук. Он боится за свою жизнь. — Пусть попьет валерьянки или съездит куда-нибудь, отдохнет. К океану или в Европу. Отоспится недельку и все встанет на свои места. — Ты же знаешь, что это ничего не изменит! Он в принципе не справляется с ситуацией, ему надо помочь. И ты можешь это сделать. Катерина подняла глаза на Германа и тот поразился, насколько разъяренным был этот взгляд. Катя всегда казалась ему несколько флегматичной, покорной обстоятельствам, но на этот раз, видимо, ее задело очень сильно. Она правда хотела отомстить им всем, и такая неприкрытая любовь и забота заставили Германа завистливо скривить красивые губы — о нем так никто никогда не заботился. Его не любили именно такой любовью, от него хотели либо секса, либо решения проблем, либо денег и каких-то запрещенных веществ. Он не торговал стимуляторами в полной мере, но на какие-нибудь клубные тусовки иногда приносил совсем немного и по-настоящему качественные. Сам не употреблял, но на такие «колесики» всегда соглашались девицы разной степени доступности. Ему нравилось проводить вечера с покорными, полупьяными куколками, нравилось самоутверждаться и получать все то, что только пожелает. — Какой будет месть? — Герман проводил официанта, принесшего заказ задумчивым взглядом и взял свой бокал с ярко-оранжевым коктейлем. Он любил апероли с любыми добавками, но сегодня почему-то захотелось именно апельсинового. Девушка отпила немного глинтвейна из глубокой чашки, покосилась на сидевшего рядом переводчика-очкарика и, убедившись, что он отвлекся от третьей по счету чашки кофе, сказала: — Они должны потерять самое ценное, что у них есть. Свободу. Ненадолго, но так, чтобы помнили об этом до конца жизни. Чтобы пробрало. — Кого-то устранять? Или ты, как всегда, будешь гуманисткой, Катя? — в словах Германа слышалась неприкрытая насмешка. Он и правда думал, что это блажь. Месть — это просто от скуки. От долгих поисков работы кто угодно может спятить, а сидевшую напротив молодую женщину он считал и без того слегка ненормальной. В голове у нее был настоящий компьютер, Герман побаивался ее, но старался это скрыть за легким покровительственным тоном, самоуверенностью и подчеркиванием того, что он-то в этой жизни добился успеха, в отличие от нее. — Смерть — это не наказание. Поэтому намеренно вредить не надо, но мало ли что получится по ходу дела. Вот — имена, адреса, номера телефонов. Желательно все устроить за неделю, к следующей пятнице. — Шестеро? — Герман пробежал глазами по списку и убрал его во внутренний карман пиджака. — Я позвоню, как только все устрою с базой. Мне пришла отличная идея — я им устрою квест. Такого давно не было… Представляешь — особняк, куча комнат, все в духе американских хоррор-квестов. — Что ты устроишь? — Дом с ужасами и без возможности выбраться наружу, пока я этого не захочу. Надеюсь, из этих шестерых все здоровы? Иначе помрут естественной смертью и никто им не поможет, я нанимать врачей не собираюсь. — Твой цинизм не знает границ, Герман. — А ты, моя дорогая, не цинична? Хочешь устроить такое коллегам, не считаясь с моральной стороной вопроса. И не тебе меня осуждать, — Герман закурил, придвинул к себе двумя пальцами пепельницу и покосился в сторону мальчишки-переводчика. Они с Катериной были ровесниками, но он умудрялся выглядеть совсем сопливым зеленым пацаном. Одного у него было не отнять — эрудированности, «компьютера» в башке и знания чуть ли не десяти языков. В их общих делах это пригождалось постоянно и все были довольны. Герман платил за работу достаточно хорошо, но разумеется это не шло ни в какое сравнение с теми деньгами, что получал он сам и стоящие над ним люди. Катерина поморщилась от приторного запаха ванильных сигарет, после чего поднялась из-за стола. На улице давно шумел дождь, только вот она этого не слышала. Как только увидела — решила подойти к окну. Стекло с уличной стороны омывали потоки дождя со снегом, стекло приятно холодило разгоряченный лоб — она всегда так реагировала на алкоголь, даже слабый. Становилось жарко, душно и совсем-совсем не весело. «И почему все именно так? Почему я должна доказывать этим снобам, что они не правы? Что с людьми так нельзя? Кто я и кто они… Но с другой стороны, я — такой же человек, давно уже гражданка России и имею право на то, чтобы отстаивать дорогих мне людей. Все. Хватит сомневаться. Денег у меня достаточно, квест так квест. В конце концов Герман хоть и слащавый козел, но далеко не дурак. Сделает все как надо и разойдемся в разные стороны. Пусть считает, что я недалекая дурочка-инвалидка, пусть считает себя сильным мира сего. Мне без разницы. Лишь бы хорошо сделал свое дело. Я очень хочу, чтобы они все так же испугались, почувствовали на себе, когда рушится мир и ты не в состоянии что-либо сделать», — она постояла еще немного у окна. Потом вернулась за стол и посмотрела на своего переводчика. Он неумело и жадно затягивался, а Герман что-то шутил в привычной ему манере. — Мне пора. Спасибо за то, что откликнулся. Предоплата — как обычно, — Катерина, не дожидаясь переводчика, направилась к двери. Теперь, когда все осталось позади, ей хотелось проветриться и подумать. Хорошенько подумать, прежде чем вносить корректировки в свой идеальный и страшный план.