Иллюзии и предсказания

      Джафар осторожно шёл по пустынной улице, не озираясь по сторонам и предпочитая смотреть на путь перед собой. Убедившись, что он находился на рыночной площади, товары которой казались необычными и дорогими, советник потерял интерес. Он был здесь не в первый раз, но не мог понять цели собственных блужданий. Ноги будто сами несли его в определённую точку, иногда заплетаясь.       Дорога, уложенная камнями со странными узорами завораживала Джафара, своим видом притягивала к изучению символов, неровных кругов, письмён на неизвестном ему языке. Но чем больше он вглядывался, тем больше не понимал написанное.       Надтреснутая в нескольких местах плита отвлекла путника от остальных текстов; он медленно, осторожно, но без тени страха двигался к ней. Только сейчас он заметил, как больно ему было ступать на правую ногу. Неприятные ощущения появились из ниоткуда, но не желали пропадать, подталкивая Джафара останавливаться на своём пути. Однако он точно знал, что ему необходимо было добраться до той плиты, что отдавала светом, искрила и звала его.       Когда он, единственный человек на этой улице, подошёл к плите вплотную, разглядел на ней огромный цветок с заострёнными лепестками. Выточенный рисунок казался аккуратным, выполненным с явной любовью к своему делу или передаваемому образу.       Джафар, не задумываясь, протянул к нему руку и, поглаживая пальцами не гладкую, пыльную поверхность, снова почувствовал острую боль в ноге. Он почти закричал, но голос этого не позволил.       Джафар не слышал ни единого звука.       Ни свиста ветра, эха от собственных шагов, дыхания. Он щёлкал пальцами, пытался издавать хлопки, но каждый из этих звуков будто существовал в другом мире. А здесь не было ничего.       Насторожившись, парень внимательнее стал вглядываться в плиты под ним, но письмена и символы, которые ранее предстали его взору, исчезли. Ассасин готовился к атаке в его сторону, он ждал момента, когда ему придётся отбиваться голыми руками, ведь оружия при себе тоже не заметил.       Но чем больше он оглядывался по сторонам, тем меньше смотрел под ноги.       Шагнув в сторону, Джафар начал падать от режущей боли, он уже не мог стоять и держать равновесие. Потянувшись рукой к правому бедру, парень оттянул ткань одежд на себя и заметил длиной около двух метров утолщённое тело, покрытое небольшими чешуйками. Он не мог понять, как сразу не почувствовал на своём теле змею, которая на вид была достаточно массивной. Над глазами у неё были выступы, из-за чего змея выглядела рогатой.       После того, как она выползла из одеяний Джафара, не спешила исчезать из его поля зрения. Узкие зрачки глядели на ассасина, будто изучая его. Однако чем больше он смотрел на змею в ответ, тем меньше находил в себе сил противостоять. Постепенно его вторая нога, кончики пальцев, а после и предплечье онемели, и теперь у Джафара не получилось совершить малейшее движение.       Начав издавать какие-то звуки, которые парень к своему удивлению мог слышать, змея медленно подползала к нему ближе.       Она что-то говорила.       Она пыталась поговорить с ним, но парень не мог разобрать смысл. Однако и взгляда отвести он себе не позволял.       Или это была не его воля?       Джафар заметил странный блеск, исходивший от одной из плит. Не полностью осознавая происходящее, он подметил вторую змею, быстро подползавшую к нему. Убийца готовился ко второму нападению, но, как оказалось, на этот раз целью был не он, а гадюка, всё это время говорившая на своём языке. Парень сумел разглядеть блеск клыков, исходящий от его возможного спасителя, но всё вокруг застыло.       Время будто остановилось.       Джафар наблюдал за змеями, как за картиной, но понятия не имел, что с ним будет. Однако он, определённо, начал чувствовать кончики пальцев и мог пошевелить запястьем.       Беги.       Противный шёпот раздавался повсюду, и Джафар не мог выяснить источник шума.       Твоё место не здесь.       Джафар недоумённо оглядывался, пока вновь не обратил внимание на двух змей. До него дошло, что эти мысли принадлежали одной из них.       Спасайся.       Парень, приложив немало усилий, всё же смог встать, и принялся бежать в противоположную от змей сторону. Но, споткнувшись об плиту с тем цветком, к которой он недавно прикасался, Джафар снова упал.       Он погубит тебя.       Шёпот становился всё тише, будто готов был пропасть, поэтому Джафар вслушивался внимательнее.       Его судьба предрешена, не губи себя, следуя за ним.       Картинка вновь ожила, и перед ассасином предстал бой двух змей, яростно нападающих друг на друга. Казалось, ни одна из них не раздумывала о защите, совершая как можно больше атак в сторону противника.       Однако их бой на смерть рано или поздно должен был закончиться.       И, соответственно, выжить тоже мог только один.       Но кто? ***       Очнувшись от взволновавшего его сна, Джафар почувствовал холодный пот. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как Синдбад ворвался к нему в кабинет для разговора.       Вспоминая очередной сон о змеях, Джафар нервно сглотнул, понимая, что ему всё казалось очень реалистичным, несмотря на то, что переживал похожие события каждую ночь. Образ змей преследовал его повсюду, и стоило закрыть глаза, как одна из них возникала в голове, напоминая о своём существовании.       Решив, что время терять нельзя, ведь его ждала гора работы, оставшаяся после путешествий короля Синдрии, Джафар немедленно поднялся с кровати. Его тело уже давно привыкло к быстрому подъёму, ведь советник никогда не позволял себе лежать в кровати дольше положенного. ***       Десять часов работы без перерыва отвлекли его от мыслей об увиденном во сне. В эту ночь он был более ярким, запоминающимся. На утро Джафар обычно помнил только сам факт присутствия во сне змей, но события были словно в тумане. На этот раз он запомнил намного больше, однако внешность змей оставалась тайной, покрытой семью печатями.       Не сказать, что советник короля верил в то, что во снах всегда есть какой-то смысл, предостережение или выявление желаний, но его многое интересовало. Он считал, что должен быть готовым ко всему, чтобы быть максимально полезным своему королю и прийти ему на помощь в любое время.       Однако у Синдбада была привычка узнавать у подчинённых о том, снился ли он им, чтобы сделать какие-то выводы. Если во чьём-то сне ему угрожала опасность от руки врага, то он считал, что сможет заключить успешную сделку. Если же кому-то снились подвиги покорителя семи морей, он беспокоился и настораживался, отправляясь в очередное путешествие. Тогда он обязательно вглядывался в глаза возможных деловых партнёров, подмечал их нервозность или пассивную агрессию, делая соответствующие выводы.       Однажды Ямурайха сказала, что король предстал в её грёзах без одежды. Тогда он расхаживал по всему королевству, ища Джафара, чтобы накричать на него. Но Джафар будто сквозь землю провалился: в его комнате не нашли ни одной его личной вещи, а все подписанные им бумаги загорелись, оставив после себя только пепел.       Услышав описание увиденного Ямурайхой, глава альянса задумался на какое-то время и на протяжении целого дня ходил за Джафаром, расспрашивая про его самочувствие. Но ближе к вечеру советник не выдержал и спрятался в кладовой комнате, в которой хранились дневниковые записи Синдбада, некоторые карты с потрёпанными углами и тетради с пожелтевшими листами, которые было запрещено кому-либо открывать — это желание Синдбада.       Когда Джафар вспомнил тот день, невольно усмехнулся. Тогда он тридцать четыре раза обращался к Синдбаду в неформальном стиле — он называл его «Горе-господином», после чего прозвище приелось, и вошло в повседневный лексикон Джафара.       Проходя через коридор, парень несколько раз громко вздыхал из-за того, что даже после работы у него оставались силы о чём-то думать. Он не мог избавиться от этой привычки, хотя, наверное, потому что не пытался.       Снова задумавшись, Джафар не заметил, как дверь той же кладовой, которую он только что вспоминал, отворилась, и парня затащили внутрь сильные цепкие руки. В темноте помещения, заставленного коробками, из-за чего места было по минимуму, советник заметил блеск янтарных, до боли знакомых глаз.       — Син, что ты… — видимо, ввиду слишком громкого голоса Джафара, король ладонью зажал ему рот, поглядывая на дверь, чтобы убедиться, закрыл ли он её.       — Прости, но будь тише, — начал он шёпотом, услышав недовольное мычание со стороны, — где ты был целый день? Я не мог тебя найти.       Почувствовав тёплое дыхание в районе виска, Джафар вздрогнул. Вопрос Синдбада поставил его в тупик, ведь как он не мог его найти, если советник десять часов сидел в родном кабинете?       Значит, король и не искал.       Тогда зачем он это спрашивает? Для галочки?       Но не успел Джафар мысленно ответить на свои вопросы или хотя бы задать их вслух, как Синдбад начал медленно к нему наклоняться. Ладонь всё ещё прикрывала рот советника, но больше он не сопротивлялся, ожидая, когда его освободят.       — Слушай, — о нет. Советник прекрасно знал этот тон, не предвещающий ничего хорошего. Голос короля постепенно становился ниже, обычно он начинает смаковать каждое слово, позже переходя на горячий шёпот, — я скучал, — он наконец-то опустил руку и, не дав Джафару возможность осознать происходящее, приобнял его за талию, лбом утыкаясь в плечо. — Как ты себя сегодня чувствуешь?       — Син, — Джафар не впервые находился в подобной ситуации, но каждый раз начинал краснеть до кончиков ушей. — Всё нормально, но почему ты здесь?       Он пытался повернуть голову, но носом уткнулся в чужие волосы, вдыхая аромат, отдающий свежестью и мятой. Советник быстро перешёл в исходное положение, но из объятий вырываться не спешил, поскольку понимал, что это бесполезно.        — Понимаешь, — Синдбад поднял голову и начал опалять всегда холодную, но чувствительную кожу у основания ушей генерала. — Сегодня мне не дают прохода.       — Кто?       — Одна принцесса, — на этот раз король немного отстранился, не выпуская Джафара из сильного хвата, и посмотрел на выражение его лица.       Если полминуты назад Джафар краснел от смущения, то сейчас его лицо приняло показной равнодушный вид. Он всегда становился таким, когда Синдбад начинал разговоры о девушках или женщинах, по виду которых всегда были ясны их истинные чувства к королю Синдрии.       — И ты воспользовался ситуацией? — он не хотел задавать этот вопрос. Он не хотел показывать хоть какую-то реакцию на провокационные слова. Он не хотел, чтобы Синдбад начал думать о нём невесть что.       — Знаешь, когда ты ревнуешь… — уголки губ мужчины немного приподнялись, а его взгляд в это время был обращён на костяшки пальцев, которыми Джафар хрустел, когда нервничал или злился. — Я не ревную! — Он с силой оттолкнул своего короля и, поняв, что произнёс фразу слишком громко, в удивлении раскрыл глаза. — Прости, — продолжил он шёпотом, — просто ты не думаешь, что не стоит портить отношения с имперской принцессой?       Джафар прекрасно осознавал то, что все слова и действия Синдбада были не больше, чем детской прихотью или издёвкой. Он часто зажимал советника в углах и провоцировал его, вынуждая на бурную реакцию, которую Джафар мог сдерживать только в редких случаях.       Однажды, после двух месяцев путешествий, Синдбад первым делом отыскал своего заместителя, ворвавшись к нему в кабинет. Во всех случаях Джафар встречал его, но в тот раз всё было иначе, из-за чего король забеспокоился и испытал раздражение. Тогда он утащил Джафара, кричавшего и задающего множество вопросов, в свои покои и молча обнял его за плечи. Советник, как и всегда, не сопротивлялся, но и не обнимал Синдбада в ответ, не издавая ни звука. В тот день покоритель морей был непривычно тихим, что означало печальные известия.       Но он ничего не рассказал.       С тех пор Синдбад ни разу не показал свою слабость, считая это непозволительным. Его репутация сильного, уверенного в себе искателя приключений и по совместительству короля не могла быть разрушена из-за минутного срыва. Он не должен был заставлять подчинённых, тем более одного из восьми генералов, волноваться за своего властителя.       — Не пойми неправильно, Джафар, — король прервал его размышления во второй раз за день, — она просто требовала реванша и уже готовилась вызвать покров, но я вовремя сбежал.       Джафар несколько секунд стоял с неописуемым выражением лица и после того, как до него дошёл смысл услышанного, залился краской.       Он хотел сказать что-то в своё оправдание, но Синдбад потянулся к дверной ручке, готовясь выходить из тесного помещения.       — Не хочешь сегодня прогуляться?       Джафар коротко кивнул, будто автоматически, но он точно не был против выйти и подышать свежим воздухом, ведь ему иногда следовало бывать на улице.       — Тогда в девять, — произнеся только это, Синдбад вышел, оставляя дверь открытой. Он знал, что советник не будет долго стоять в кладовой.       Но на этот раз король ошибся.       После того, как Джафар убедился, что больше не слышит шагов Синдбада, он закрыл дверь с внутренней стороны помещения и запер её. Закрыв ладонями лицо, он медленно сел на корточки, спиной прикасаясь к твёрдой поверхности двери. Ему было всё равно на то, что его халат испачкается в пыли, ведь его мысли опять занимал Синдбад.       Снова. ***       Около двадцати минут два силуэта не спеша двигались по поляне, во время шагов задевая траву, из-за чего кроме сверчков, было слышно тихое шуршание.       После проведённого мозгового штурма, Джафар остудил голову и избавился от лишнего груза вопросов, вечно сопровождающих его после встреч с королём. Он готовился к тому, что прогулка породит новые мысли, а для того, чтобы найти им место, необходимо было избавиться от старых.       Парень не решался прерывать тишину между ними и начинать разговор. Он чувствовал себя комфортно в компании Синдбада и считал, что это взаимно, поэтому не видел смысла нарушать царящую атмосферу спокойствия.       — Джафар, — устроившись на земле, искатель приключений жестом предложил советнику повторить его действие, — сегодня ты не рассказал мне о своём сне.       Послушно сев недалеко от собеседника, Джафар на секунду задумался.       — Ну, я не помню, что видел, — нагло соврал он.       — Но знаешь, что было что-то? — проникновенный и всегда изучающий взгляд янтарных глаз вызвал волну мурашек на теле Джафара, но он сослал всё на дуновение ветра.       — Да.       Джафар понимал, что больше этого сказать он не мог.       Когда в последний раз он упомянул в разговоре о снах змею, Синдбад завалил его вопросами. Его интересовало всё: цвет и форма чешуи, размер глаз и их скорость, что поначалу вызвало у советника лёгкое замешательство, которое позже переросло в полное недоумение.       Синдбад стал будто одержимым этими змеями. Он искал и ждал подвох в каждом из приближённых, кроме генералов, резко поворачивал голову, слыша шорохи и учил себя различать шаги всех тех, кто большую часть времени проводил рядом с ним.       Это прекратилось только спустя несколько недель, и только потому что Ямурайха выдумала значение змеи. Она сказала, что они снятся к пополнению королевской казны, а остальные, в том числе и Джафар, подтвердили.       — А что было в твоём сне, Син? — советник решил отвлечь короля от расспросов о нём, но знал, что Синдбад ничего не расскажет. Обычно, услышав подобное, Синдбад отмахивался и отшучивался, пытаясь сменить тему.       На этот раз ошибся Джафар.       — Ты.       От честного ответа Джафар подавился воздухом и начал часто дышать, не в силах контролировать себя.       — И… — аккуратно начал он, — что я делал?       Синдбад наклонил голову вправо и заговорщически улыбнулся, не спеша со своим ответом.       — Сначала ты, — король потянул за первый попавшийся стебель и, вырвав цветок, начал внимательно его рассматривать, пальцами покручивая. — Погляди, это же царский цветок*.       — Я же сказал, что не помню, — Джафар пригляделся к синим листьям цветка и прекрасно его помнил, поскольку изучал виды сорняков.       — Знаешь, он всегда напоминает мне тебя.       Джафар возмутился из-за того, что его сравнили с сорняком. Неужели он доставляет столько неудобств своему королю? Да советник в жизни не поверит в подобное, потому что за его спиной горы исправленных ошибок его короля, и это касалось не только переделанных отчётов.       Заметив недобрый взгляд Джафара, Синдбад улыбнулся:       — Я имею в виду его значение, — он протянул цветок собеседнику, и тот, находясь в замешательстве, принял его. — Ты ведь знаешь?       Разумеется, он знал и помнил значения многих цветов, особенно всех тех, что росли на территории Синдрии.       И царский цветок означал что-то вроде: «Не смею выразить свои чувства».       — Думаю, — Джафар направил взгляд в сторону поляны, где росли другие виды сорняков, — этот цветок больше подходит тебе.       На услышанную фразу Синдбад издал короткий, приглушённый смешок.       — Правда, что ли? — он внезапно стал серьёзным. — Джафар, в моём сне ты погиб из-за меня.       Сильный ветер, пронёсшийся между ними, вырвал полученный от короля цветок из рук Джафара, и тот упал в траву, пропав из поля зрения советника.