Глава вторая.
20 августа 2019 г. в 12:25
РОV Профессор Снейп.
Я был зол на директора, который послал меня за этим мальчишкой, на Макгонагалл, которая была занята какими-то другими делами, хотя это должен был быть её потенциальный ученик. Все Поттеры учились на Гриффиндоре, и этот тоже просто обязан быть на этом же факультете. «Северус, дорогой, ты же знаком с тётей мальчика, значит вы легко найдёте общий язык» — хитрожопый интриган! Как будто я вообще мог найти с кем-то общий язык. И вот теперь приходится тащиться по жаре, которую мой организм, привыкший к холоду и сырости подземелий, не переваривает, в этот захудалый городок на отшибе Лондона. Я аппарировал по данным Дамблдором координатам и приземлился рядом с мусорными баками, разогнав при этом бродячих собак и кошек. Это ещё больше разозлило меня и в таком скверном настроении я пошёл по пустынной улице в поисках дома номер 4. Дом я нашёл быстро и несколько раз вздохнув и выдохнув, постучался в дверь. Вежливо постучался. Дверь открыла мне хозяйка дома. Петунию я узнал сразу, хоть и прошло уже около пятнадцати лет, когда видел её в последний раз. Такая же худая и длинношеяя; блёклая кожа, невыразительная внешность и вредный характер. Для меня было шоком то, что мальчишки не оказалось у них и, что она абсолютно ничего не знала ни о ребёнке, ни о том, что её сестра погибла. Меня очень удивила её реакция на это известие, я думал что она всё ещё ненавидит свою младшую сестру и останется равнодушной к её смерти.
Удостоверившись, что сына Поттера здесь действительно нет и Петуния ничего не знает о нём, я конечно, мог бы спокойно удалиться и доложить директору и пусть сам ищет этого мальчишку, раз уж засунул его к магглам и даже не проверял, а жив ли вообще ребёнок. Но, мальчик был ещё и сыном моей единственной подруги, поэтому я не мог уйти не проверив всё основательно. Поэтому я решил дождаться мужа Петунии и разузнать всё у него. Почему-то мне казалось, что он знает где мальчик.
Влезть в голову этому жирному борову, мне — мастеру легилименции ничего не стоило, я нашёл его воспоминания о том дне и узнал, что этот жиртрест, отвёз ребёнка к какой-то церкви. Но почему корзинка с малышом стояла у порога в дом? Неужели старик даже не отдал ребенка в руки тётке? Лишний раз убеждаюсь, что крыша у директора с каждым годом всё дырявее и дырявее. Разозлившись и на Дамблдора, и на борова, я приказал тому везти меня к этой церкви.
Я не чувствовал особого благоговения к религии, несмотря на то, что мой отец каждое воскресенье таскал меня в церковь, а один раз даже пригласил домой священника, чтобы «выбить из меня дурь». Мне было чуть больше пяти лет, когда при очередном избиении им мамы, у меня произошёл выброс магии, мебель в комнате, где всё это происходило, разнесло почти до щепок, отец тогда сильно испугался, я это почувствовал, больше он маму не трогал, но взялся за меня. А когда я пошёл в начальную школу, записал меня в воскресную. Хотя сам был ужасным сквернословом, пьяницей и дебоширом. Там-то мы и познакомились с Лили. Потом я сам с удовольствием бегал на эти занятия, но не потому что мне нравилось там, а потому что мне нравилась необыкновенная рыжая девочка с зелёными, всегда светящимися добротой и нежностью, глазами. Мы быстро поняли, что одного поля ягоды и стали неразлучны до самого шестого курса…
Зайдя в освежающую прохладу небольшой церквушки, находящейся на территории кладбища, я огляделся и заметил маленького мальчика, сидевшего на первой скамье и читающего книгу.
— Мальчик, как тебя зовут? — взмахнув густыми чёрными ресницами на меня посмотрел…ангел. Настолько чист и невинен был взгляд ребёнка. Внутри меня что-то встрепенулось, и неожиданно мне захотелось начать каяться во всех моих прегрешениях. Мальчик слабо улыбнулся и склонив голову на бок, проник взглядом мне прямо в душу. Я — мастер окклюменции и легилименции, почувствовал, что мои ментальные блоки разорвались в клочья и все мои тайны вылезли наружу. Спохватившись, я попытался восстановить хотя быть один блок, но от внезапной головной боли, закружилась голова и я пошатнувшись, опёрся о спинку лавки, на которой сидел этот странный ребёнок.
— Его зовут Гарри, — услышал я голос от иконостаса.
— Добрый день, Падре, — произнесла Петуния, видимо она зашла вслед за мной. — Падре, нам бы хотелось поговорить с мальчиком. Можно?
Парнишка вскочил с лавки и подбежал к священнику, спрятавшись за спину пожилого мужчины, невысокого роста с добрыми, небесного цвета глазами и благожелательной улыбкой.
— Можно, почему нельзя. Только толку от этого не будет. Мальчик не разговаривает.
Мальчик вышел из-за спины священника и что-то показал ему руками.
— Ты хочешь поговорить с ними? — спросил тот.
Мальчик кивнул и взяв его за руку, повёл к двери спрятанной за иконостасом. Священник махнул нам головой и я, переглянувшись с Петунией, пошёл вслед за ними. Мы зашли в небольшую комнату, в которой стоял стол накрытый белоснежной скатертью и несколько стульев вокруг него. Вдоль стен располагались полки с книгами и везде висели иконы.
— Присаживайтесь, — пригласил священник.
Когда мы сели он попросил нас представиться. Я не знал как начать, но выручила Петуния.
— Меня зовут Петуния Дурсль, я родная сестра мамы этого мальчика, а это… её друг, Северус Снейп.
— Я Вас помню, миссис Дурсль, Вы часто бываете в нашей церкви, — сказал священник.
— Да, здесь на кладбище похоронены мои…наши родители.
— Так что вам надо от моего воспитанника?
— Понимаете, Падре, — взволнованно сжимая ладони, начала Петуния, — я не знала, что с моей сестрой и её мужем произошла трагедия. До сегодняшнего дня не знала. И не знала, что у них остался сын. Мой муж скрыл от меня, что отвёз ребёнка к Вам в церковь… А вот сегодня мы узнали об этом…
— Вы хотите забрать мальчика?
Гарри, стоявший в дверях, вдруг выскочил обратно и, появившись через минуту, сунул мне в руки лист бумаги. Я посмотрел на листок… Это была колдография… Лили с мужем в обнимку кружились под музыку, а на обратной стороне снимка стояла надпись, написанная до рези в глазах знакомым почерком. «Мальчика зовут Гарри. Он сын твоей сестры Лили. Его мать и отец погибли, мальчик остался круглым сиротой. Надеюсь, Петуния, ты полюбишь ребёнка и правильно воспитаешь как родного. Когда ему исполнится одиннадцать лет, мы его заберём назад. День рождения у него 31 июля 1980г.». Я посмотрел на мальчика, в его зелёных глазах был явный вопрос.
— Да, — кивнул я, — это твои родители.
Он схватил тетрадь и карандаш, лежащие на столе и написал:
«Я помню как это произошло. Я помню Вас. Вы там были!»
— Помнишь? — моему удивлению не было предела. — Как ты можешь помнить? Тебе тогда было чуть больше года!
Мальчишка нахмурил брови и, топнув ногой, сердито ткнул пальцем в написанные строчки.
— Ну хорошо, тогда скажи, то есть напиши, что ты помнишь. — предложил я, не зная ещё на что иду.
Мальчик отодвинул подальше тетрадь и в упор посмотрел на меня, показывая пальцами на свои глаза, и меня затянуло в его сознание…
Я увидел перед собой деревянную решетку, по видимому детской кроватки, около входной двери в комнату стоял высокий человек, он был одет во всё чёрное, лица его не было видно, рядом с кроваткой на полу лежала женщина, её рыжие волосы раскинулись по белому ковру как огненные лучи, ко мне приблизилось уродливое, безносое и с красными жгучими глазами без ресниц и бровей, лицо, его безгубый рот шевелился, но слов произносимых я не слышал… Закончив говорить, человек откинул голову назад и расхохотался. Мне было трудно смотреть на него, страх перед чудовищем сковывал маленькое тело и глаза были заполнены слезами, он поднёс тонкую палочку к моему горлу и произнёс какие-то слова… Наступила темнота. Когда тьма рассеялась, я увидел самого себя сидящего на коленях перед телом любимой подруги, я укачивал мёртвое тело и по моим щекам текли обжигающие слёзы. На ребёнка я не смотрел…
Мальчик моргнул и видения исчезли, он какое-то время снисходительно смотрел на меня, я не знал что ему сказать.
Вы там были! Я всё время думал, что Вы мой папа. Но кто же тогда на этом снимке, и почему его вижу только я? Ни дедушка, ни бабушка его не видят, говорят, что это просто бумага, необыкновенная, но бумага. Вы тоже его видите?
Я согласно кивнул.
Почему они шевелятся? Это какое-то волшебство?
Я опять молча кивнул.
Вы оставили меня там, не забрали с собой. Почему?
Я закрыл глаза, что я могу ответить ребёнку оставшемуся одному, что я сам в то время находился в подвешенном состоянии? Не уверен был, останусь ли вообще на свободе? И куда бы я забрал его? У меня ни дома своего, ни денег на тот момент не было. У меня, не было ничего, что бы я смог дать ему взамен родителей. Я почувствовал, что кто-то прикоснулся к моей руке. Открыв глаза, я посмотрел на протянутую мне тетрадь.
Кто этот человек? Почему он убил моих родителей и хотел убить меня? И куда он делся?
Я взглянул в чистые, как весенняя трава, глаза мальчика и мне опять вдруг захотелось оправдаться перед ним, объяснить, что объяснить я и сам не понимал. Но почему-то хотелось, чтобы он не винил меня, чтобы поверил…
— Это непростой разговор, — сглотнув воздух, произнёс я, — мы можем поговорить один на один?
Гарри повернулся к своему опекуну и вопросительно посмотрел на него.
— Ты хочешь поговорить с мистером наедине? — спросил священник. Мальчик уверенно кивнул. — Ты его не боишься? — тот помотал головой. — Ну хорошо, мистер Снейп, мы оставим вас, но имейте ввиду, что…не всё можно говорить маленькому ребёнку.
Мальчишка возмущённо всплеснул руками и что-то вслух прошипел, укоризненно глядя на своего опекуна. У меня по спине поползли мурашки от этого шелеста… Десять лет я уже не слышал подобного шипения.
— Ладно, ладно, не ворчи, — ласково улыбаясь, погладил по голове мальчика священник, — я знаю, что ты уже большой. Пойдёмте, миссис Дурсль, приготовим чай. Наша хозяюшка сегодня уехала к племяннице, так что мы с Гарри одни на хозяйстве.
— Я бы тоже хотела послушать, — неуверенно попросила Петуния, — это же моя сестра…
Я взглянул на мальчика, тот только пожал плечами, он вообще не обращал на неё никакого внимания и был весь сосредоточен на мне, как будто понимал, что мы с ним чем-то похожи.
Падре вздохнул и молча вышел за дверь. Гарри с ногами забрался на стул и опершись локтями на стол, положил голову на кулачки и обратился весь в внимание…
Я начал рассказывать издалека. Как познакомились с его мамой, как я распознал в ней волшебницу, а она безумно этому радовалась. Потом, как поехали учиться в Хогвартс, попутно объяснил что это такое Хогвартс. Немного рассказал про факультеты, потому что мы с ней попали на разные факультеты, она на Гриффиндор, а я на Слизерин. Конечно больше нахваливал свой факультет. Но и про гриффов ничего плохого почти не сказал. И про два других факультета поведал. Потом затронул тему зельеварения, ну что делать, это мой конёк. Честно рассказал, что в конце шестого курса мы поссорились, я обидел её, а она мне так этого и не простила. Почему-то я не мог лгать этому мальчишке, который очень внимательно слушал и только по его глазам я мог определить, как он относится к тому или другому эпизоду. Потом рассказал про появление Тёмного Лорда и его действиях, сказал про пророчество и что это именно я донёс до Лорда часть этого предсказания. В этот момент я прямо взглянул в глаза мальчику, оставшемуся сиротой по моей вине. Но по его взгляду я так и не понял, что он думает.
Получается, что я — волшебник?, — написал он в тетради.
— Да, наверное, — неуверенно ответил я. — Я не знаю, как ты сможешь учиться волшебству, если не говоришь. Некоторые заклинания необходимо произносить вслух.
Мальчишка насмешливо хмыкнул и протянул руку вперёд, через мгновение около него появилась толстая книга. Он беспалочковой и невербальной магией призвал эту книгу! У меня опять поползли мурашки, я знаю только двух волшебников, которые могут пользоваться невербальной магией и ни одного, которые не используют при колдовстве волшебную палочку. А ещё и такое владение легилименцией… Кто ты, мальчик-который-выжил? Ангел или Демон?...