***
--- Следующим утром Феличиано проснулся с легкой головной болью. Снова. В голове неясно всплыли события прошлой ночи: признание Ивана, затмившее мысли о Людвиге, и то, что он использовал своего друга. Взгляд его остановился на Иване, мирно спящем рядом с итальянцем, и он чуть не расплакался. На душе было тяжело от того, что он допустил все это; зато теперь он больше не был влюблен в Людвига, и оставалось только удивляться тому, как быстро эта любовь развеялась. Феличиано стал разглядывать лицо Ивана. Он в самом деле был очень красивым, но как Феличиано не старался, он не мог взаправду его полюбить — он должен был узнать русского получше. Каким-то непостижим образом рядом с Иваном Феличиано не боялся высказывать все свои мысли. Русский никогда не осуждал его, всегда успокаивал, когда тот был расстроен, и всегда внимательно слушал вместо того, чтобы давать полу-осмысленный ответ ради отмазки. Возможно, он со временем сможет полюбить Ивана, но сейчас Италия даже не думал об этом — он не может влюбляться так быстро, как хотелось бы. Иван медленно открыл глаза, заставив сердце Феличиано испуганно забиться. В ту же минуту на лице русского снова появилась та самая улыбка, знакомая итальянцу еще со вчерашнего вечера и которая совсем ему не нравилась. Почему он пытается улыбаться? Разве он не должен быть злым или хотя бы расстроенным? Феличиано был уверен в том, что Иван знает, что он не мог так быстро влюбиться и просто использовал его. — ... Пожалуйста, прекрати улыбаться так странно... — проронил Феличиано, глядя в глаза русского, полные грусти, и чувствуя себя жутко виноватым. — Это нормально, Фели. Я подожду, — улыбнулся Иван, немало удивив этим итальянца, — ты ведь не думал, что я так легко сдамся? По правде говоря, Феличиано так не думал, но его поражало то, что после этой ночи Иван все еще не опускал руки. Итальянец просто покачал головой. В ответ русский искренне улыбнулся, и эта улыбка, казалось, развеяла все плохие мысли в голове итальянца. — Подумай об этом, Фели. Даже если пока ты не чувствуешь того же, я не сдамся, — обнадеживающе сказал Иван. — Ладно. Прости... Феличиано взглянул на часы и обнаружил, что уже почти полдень. — Мне пора уходить, но я обещаю, что подумаю об этом. И еще кое-что... Вань, как давно я тебе нравлюсь? — спросил он и выжидательно посмотрел на русского. Тот на мгновение задумался. — Я не уверен... Но мне кажется, я осознал это, когда увидел как ты плачешь из-за Германии. С тех пор я не мог перестать думать о тебе. — Ве~ Ладно, — рассеянно ответил Феличиано, понимая, что русский не врет. Пройдя в ванную он обнаружил, что по всему его телу остались следы от поцелуев, губы слегка опухли, а волосы находились в полнейшем беспорядке. Ему не слишком хотелось, чтобы кто-нибудь увидел засосы на его шее, так что ему пришлось застегнуть рубашку на все пуговицы и поверх одеть куртку. Когда он вышел из ванны, Иван был уже одет и завязывал на себе шарф. — Вань? — Да? — У тебя голова не болит? Или ты вчера не был очень пьян? — Болит, но не настолько, чтобы обращать на это внимание. — Хорошо... Мне нужно собираться на самолет, так что увидимся на следующей встрече. Я сдержу свое обещание, — улыбнулся Феличиано, нехотя покидая номер. Собравшись, Феличиано вместе с вещами подошел к номеру своего брата и постучал. Дверь ему открыл полуобнаженный и уставший Ловино. — Что случилось? — спросил старший итальянец в своей привычной грубой манере, но сейчас Феличиано не обратил на это внимание. — Ве~ У нас самолет скоро, ты не забыл? — Ах, да. Подожди немного, — попросил Ловино и скрылся в глубине номера. Спустя десять минут он снова появился, одетый в привычную рубашку и джинсы и с чемоданом в руках. — Бро, ты почему все еще в куртке? — удивленно поднял брови старший. — Ох, эм... Я думал, что будет холодно, а куртка была единственной теплой вещью, которую я взял, — соврал Феличиано, отчего его брат удивился еще больше. — Фели, сейчас середина августа и на улице тридцать два градуса, — произнес он, стараясь говорить как можно спокойнее. Больше отговорок у Феличиано не было. — Эм, что ж... Я просто хочу ее надеть? — Бро, что ты от меня скрываешь? У тебя был секс? Надеюсь, не с картофельным придурком, — разозлился Ловино. Он не любил, когда его пытались обмануть. — Я-Я скажу тебе в самолете, только пообещай не смеяться, — успокоил Феличиано. — Ладно, — согласился Ловино, нажимая на кнопку вызова лифта, — но тебе лучше сдержать это обещание. После того, как они наконец сели на самолет, внимание Ловино снова сосредоточилось на брате, и он уставился на него, пока тот не заговорил. — У меня был секс, — признался Феличиано, и, видя, что его брат собирается что-то сказать, добавил: — Ты помнишь, что обещал не смеяться? Он был не с Людвигом. — Но с кем тогда? — удивился Ловино, надеясь, что это не был просто случайный человек с улицы. — С И-Иваном... — Что? — воскликнул старший итальянец, в ужасе округлив глаза, — Бро, я слишком молод, что бы умирать! Чтобы успокоить брата, Феличиано просто наклонился и обнял его. — Все в порядке. Иван не злится на меня. — Как это произошло? В смысле, ты был пьян и перепутал его с картофельным придурком? Или он шантажировал тебя? — Ну, если страстные поцелуи до умопомрачения считаются шантажом, то да, шантажировал, — ответил Феличиано, наблюдая за тем, как мгновенно побледнел его брат, и тихо рассмеялся. Ему нравилось видеть своего брата таким испуганным. Насладившись этим зрелищем, он добавил: — Может я и был пьян, но я знал, что это был Россия. После этого Феличиано рассказал брату все, что произошло с ним и Иваном за последнюю неделю, опуская лишние детали. Ловино понимающе кивнул. — Но что ты будешь делать, если в самом деле влюбишься в него? Феличиано обескуражил этот вопрос, но он ответил честно: — Расскажу ему, и буду надеяться на лучшее. — А если к тому времени он уже забудет о тебе? — Тогда мне придется напомнить ему. Даже если ради этого понадобится кого-нибудь убить, — пожал плечами Феличиано. Он был тем еще собственником. Италия давно не состоял ни с кем в отношениях, не считая Священной Римской Империи, но не любил об этом распространяться. Сами мысли об этом заставляли его грустить. Знал об этом только Ловино, для которого это не имело значения. — Ясно. Надеюсь, ты понимаешь, что должен все тщательно обдумать. — Что ты имеешь в виду? — Ему наверняка будет мало одной ночи. Я боюсь, что если ты откажешь ему, то он начнет преследовать тебя, — начал Ловино, — на твоем месте я бы выбирал осторожно. Но не позволь чувству вины решить за тебя... va bene? — Понял, — кивнул Феличиано. Ловино повернулся к окну, оставив брата наедине со своими мыслями. Феличиано знал, что Ловино примет любой его выбор, если только ему самому не придется разговаривать с Россией. Не то что бы Иван ему не нравился — он просто был довольно устрашающим. Через пару минут старший итальянец провалился в сон, в отличие от своего незадачливого брата, который вертелся на месте и проклинал неудобные сиденья, которые, казалось, расстроили бы даже самого счастливого человека. Он откинулся на спину и задумчиво прикрыл глаза, а через несколько долгих мгновений словил себя на том, что медленно водит пальцами по губам. Прошло уже шесть часов с их последней встречи с Иваном. Только подумав о нем, Феличиано почувствовал, как его щеки заалели. Кажется, он уже скучал по нему. Решив, что рисование поможет избавиться от ненужных мыслей, Италия достал свой скетчбук. Спустя примерно час проснулся Ловино, застав итальянца увлеченно рисующим что-то. Посмотрев на листы, исчерченные карандашом, он увидел, что на них был изображен Иван. — Я думаю, ты уже принял решение, — подытожил Ловино, глядя на младшего брата. — Лови, я знаю, что должен был, он просто... Боже, что мне ответить, чтобы ты не доставал меня? Я пытаюсь выбросить его из головы. — Фели, ты рисуешь его обнаженным, — выразительно выгнул бровь Ловино, от чего Феличиано залился краской. — Не смотри, — обиженно проскулил он, пряча рисунки, на что его брат беззлобно ухмыльнулся. - А водочный придурок совсем не ма- — Замолчи! — перебил его красный как помидор Феличиано, возмущенно пнув в плечо. Ловино примирительно пообещал больше не разговаривать до конца полета. Словом, рисование совсем не помогло Феличиано отвлечься.***
--- Месяц пролетел быстро и подошло время следующего собрания. За это время Италия несколько раз разговаривал с Альфредом, который часто навещал Ловино и мог что-нибудь посоветовать. Один раз заходил к Людвигу, но теперь он не испытывал к нему никаких чувств. Рассказав немного о том, что с ним произошло, Феличиано с облегчением понял, что Людвиг не держит на него зла. Немец даже дал пару советов на счет их отношений, но Италия не слишком к ним прислушивался — скорее всего, тот их прочитал в каких-нибудь книжках. Япония тоже хотел чем-нибудь поддержать Феличиано, но искренне признался, что не очень опытен в таких делах. В целом, у итальянца было время все обдумать и принять решение. На входе в конференц-зал Феличиано наконец заметил Ивана, и сердце в его груди сжалось. Рядом с Россией неспешно шел Китай, внимательно слушая своего собеседника и временами немного испуганно кивая в ответ. Когда Иван улыбнулся, глядя на Яо, сердце Феличиано пропустило пару ударов. Итальянец понимал, что они просто хорошие друзья, но что-то в этом взгляде заставило его насупиться и ревниво поджать губы — никому ведь не нравится, когда у него забирают то, что ему принадлежит? Правда, осталось об этом сказать Ивану. Тихо подкравшись к нему сзади, Феличиано с радостным возгласом запрыгнул русскому на спину и обвил ногами его торс. Повернув итальянца лицом к себе, Иван посмотрел на него и не смог сдержать теплой улыбки. — Ты подумал над моим предложением? — Si, я люблю тебя, Ваня, — сказал Феличиано на ломанном русском и нежно поцеловал блондина. — Ti amo troppo, Феличиано, — ответил он на итальянском и расплылся в улыбке. Они вновь поцеловались, притягивая ошеломленные взгляды окружающих. Было довольно неожиданно видеть этих двоих вместе. Немного оправившись от удивления, Яо поздравил друзей, а за ним послышались одобрительные слова поддержки от других стран. Кроме того, у Феличиано оставалось еще много планов на счет своего нового парня.