Чувства

      Утро встретило тишиной. Половина его тела нещадно затекла до онемения, левое плечо он и вовсе не чувствовал, потому что именно на нем пристроилась лохматая голова спящего мужчины, который пригрелся у его бока и спокойно проспал весь остаток ночи и утра, даже не думая, похоже, сейчас просыпаться, а будить его никто и не собирался. Пускай себе спит, ему сейчас это будет только на пользу, если вспомнить, чем вчера они занимались в этой самой кровати.              Кстати об этом. Вэй Ин бросил взгляд на пол. Беспорядок надо бы было прибрать, пока его зазноба не проснулась.              С тихим недовольным вздохом мужчина осторожно выбрался, слушающейся рукой осторожно сдвигая спящего любовника, устраивая его голову на двух подушках, и укрыл пледом по новой, чтобы точно тело было в тепле. Не удержавшись, он погладил того по растрепанной макушке, разглаживая петухи и высвобождая волосы, что тот невольно прижал своим тяжелым телом, чтобы не тянуло. Такой очаровательный и мягкий, когда спит. Поддавшись порыву, мужчина начал рыться в вещах на полу, ища свои вчерашние джинсы, в которых должен был лежать его телефон. Заодно и брату позвонит, как еду домой закажет. Вряд ли гэгэ захочет есть его стряпню.              Сфотографировав мирно спящего любовника, Вэй Ин тихо поднялся с постели и принялся собирать в корзину для бумаг мусор, которым был усыпан пол. Туда полетели все уже высохшие салфетки, блестящая упаковка от презерватива и, собственно, он сам вместе с несчастным полотенцем, которое так некстати попалось ему вчера под руку и которым он вытирал их обоих, потому что Лань Чжань двигаться отказался, а тащить его на себе до ванной желания не было никакого, и он позволил ему просто уснуть.              Тихо спустившись на первый этаж, шлепая босыми ногами по деревянному полу, мужчина вошел на кухню, сразу высыпая содержимое корзины в бак для мусора, который, по идее, нужно было сортировать, но ему часто было просто лень это делать. Да и кому какая разница на самом деле, если он живет один; вон, даже управляющая компания на него не жалуется.              Ему нужно было по-хорошему достать аптечку и грелку, чтобы наполнить её водой. Но тогда нужно было снова подниматься наверх, и это могло разбудить Лань Ван Цзи. Решив немного отложить игру в доктора, вместо этого Вэй Ин позвонил в службу доставки, заказывая завтрак из ближайшего нормального ресторана, что работал в такую рань. Его номер там уже все диспетчеры знали и знали, что, если курьер приедет как можно быстрее, можно получить за это щедрое вознаграждение, поэтому девушка, что принимала заказ, была невероятно вежлива и услужлива с ним.              А вот Цзян Чен таким милым не был, и стоило ему ответить на звонок, как на мужчину сразу полился поток громкой грязной брани. В обычное время он бы просто включил запись и потом дразнил брата его же руганью, но сейчас ему неинтересно слушать эти крики, которые были такими громкими, что, казалось, могли разбудить спящего наверху.              — А-Чен, как брат тебя прошу, заткнись, а то поговорим мы только в офисе. — Он был спокоен, прекрасно зная, что после этого минуты на две можно просто вырубить звук. Так он и сделал.              — Его долбанутый брат мне полночи мозг трахал! — услышал мужчина, стоило звуку вернуться.              — А что, наоборот было никак нельзя? Успокоил бы его, приласкал, утешил. Такая возможность проебана, А-Чен, вот вечно ты так. — Его голос тихо насмехался над человеком, что слушал его, сидя в кресле на другом конце города.              — А сам? Добился чего хотел?! Что теперь с этим делать будешь? — Злость напополам с интересом сочилась из динамика низким голосом.              — План все тот же, — просто ответил он, ставя на плиту чайник, включая газ.              — Серьезно? — Цзян Чен, похоже, уже успокоился, теперь просто с любопытством задавая вопросы. — А Ламба? Продашь ее?              — Нет, долбанулся что ли? С какого перепугу? Пускай эта гнида Цзиньская подавится, машину он не увидит. Только если по частям. Собственными руками разберу все вплоть до движка, и пусть собирает как конструктор. Клянусь, ни один механик ему не соберет её так, чтобы она потом завелась, — насыпая в стеклянный заварник чайные листья, пообещал мужчина, даже приложив руку к сердцу. — Спасибо, кстати, что дал ему номер.              — Я уже сотни раз пожалел, что сделал это, — недовольно ворчание было ему ответом. — Если Лани шум поднимут?              — Пусть попробуют, я ведро для попкорна из Эверленда достану. — Он бы действительно посмотрел, что семья Лань Чжаня могла выкинуть, узнав о том, что между ними было. — Ты меня знаешь, я мешать не буду, но если нужно будет, прижму всех троих так, что они ещё долго отсвечивать не будут.              — Ну-ну, — хмыкнул брат. — Я передам отцу, что сегодня тебя можно не ждать.              — Спасибо. — Чайник на плите нагрелся до необходимой для чая температуры, и вода полилась тонкой струей в стеклянную прозрачную емкость.              Когда он поднялся на второй этаж и заглянул в спальню, мужчина, лежащий на постели, выглядел все ещё спящим, но стоило сесть на матрац рядом с ним, как его глаза распахнулись. Он уже не был сонным, а значит, просто лежал и, возможно, ждал его, о чем говорил изучающий взгляд из-под густых ресниц. Разве можно быть таким милым? Вэй Ин считал это настоящим преступлением против человечества и уже даже придумал наказание.              Придвинувшись вплотную, мужчина взял грелку, что лежала у него на коленях и, проверив, плотно ли закручена крышка, устроил её на чужой пояснице, внимательно наблюдая за выражением на бледном фарфоровом лице. У того все признаки любленности на помятом лице. Обкусанные сухие губы, тени под покрасневшими глазами и хрипящее горло.              — У гэгэ что-нибудь болит? — на самом деле, он знал ответ на этот вопрос, но спросить был должен все равно, хотя бы потому, что хотел примерно понимать, насколько вредный партнер ему достался.              — Мгм… — отведя взгляд от его лица, тихо выдохнул мужчина, осторожно устраиваясь на постели так, чтобы грелка не съехала, приятно давя чуть ниже спины. — Всё.              — Дашь позаботиться о себе? — проводя рукой по мягким черным волосам, шепнул Вэй Ин, осторожно открывая уши, что бессовестно сдавали своего хозяина.              Тот был согласен сейчас почти на все, пока гонщик был рядом и вот так тепло смотрел на него своими серыми глазами. Когда он проснулся в одиночестве, ему было откровенно не по себе, потому что память не сделала ему ни единой поблажки, в красках показывая все, чем они вчера занимались: от поцелуя в машине до того, как он бесстыже насаживался на чужой член, невнятно прося не останавливаться, потому что язык его не слушался. Теперь же все тело было таким слабым, что шевелиться не хотелось совершенно. Все мышцы ныли, болели места укусов, а про все, что было ниже спины, даже думать не хотелось, поэтому, когда вернувшийся Вэй У Сянь положил на болящую поясницу грелку, он едва не застонал. Про такое он точно ничего не слышал. Но он и не жалел.              Хотелось спросить мужчину о том, что же теперь. Но язык, как обычно, будто прирос к небу, вынуждая молчать, потому что он боялся услышать ответ. Было приятно чувствовать чужие теплые прикосновения, они дарили ему надежду. Он, честно, сейчас бы согласился на все что угодно, лишь бы не пришлось решать самому. Неправильных решений в жизни ему хватало с лихвой. Но при этом и вот так сбрасывать все на чужие плечи казалось неправильным.              — О чем задумался? Хотя подожди, не так спросил, сейчас подумаю, как будет правильно, ты ведь у нас со встроенным ограничением на произношение слов. — Колкие слова звучали бы обидно, если бы не то тепло, с которым их произносили, продолжая гладить его, отвлекая от неприятных ощущений, заставляя расслабиться.              — Гэгэ понравилось то, что было ночью? — и надо же ему было спросить именно это, вот же бессовестный человек. И вот что он ему должен ответить?              — Мгм, — промолчав с целую минуту, наконец выдохнул младший Лань, чувствуя, как краска заливает шею.              Улыбнувшись, Вэй У Сянь коснулся его подбородка, приподнимая лицо повыше, чтобы коснуться сухих потрескавшихся губ ласковым поцелуем. Несмотря на боль и измотанность, по телу все равно прошла приятная теплая волна удовольствия, которая, если продолжить в таком духе, легко могла перерасти в возбуждение, но он боялся, что потом точно не сможет подняться на ноги.              — Я заказал нам завтрак, поэтому, пока его готовят и везут, нам нужно тебя успеть хотя бы помыть. — Эта забота была такой смущающей, откровенной, что ему стало больно.              Сознание, будто издеваясь, начало подкидывать ему картины — одна неприятнее другой — как этот же мужчина заботится о ком-то другом, ведь опыт, как оказалось, у него был, и весьма внушительный. Не хотелось думать, что он был всего лишь очередным новым именем в списке побед гонщика, но что, если именно так и было? Что, если все происходящее для него ничего не значило, ведь он ясно сказал ему, что хочет его. А хочет и любит — это разные вещи. Если он не перестанет думать, неизвестно, куда эти мысли заведут его. Так, похоже, думал и Вэй Ин, внимательно вглядываясь в лицо Лань Чжаня. Того выдавали глаза, радужка которых бледнела.              — Гэгэ, перестань, — фраза была такой неожиданной, будто мужчина не думал это все в своей голове, а проговаривал вслух. — Почему ты думаешь о чем-то плохом? Я тебя обидел?              — Ммн… — отрицательное качание головой.              — Что мне сделать, чтобы гэгэ улыбнулся? — ему захотелось одновременно и стукнуть мужчину, и поцеловать его, потому что ну кто вообще задает такие бесстыжие прямые вопросы. Хотя ответ напрашивался сам собой.              Вот что он должен был ответить? Хотелось так много всего, начиная от прикосновений, до того, чтобы этот человек принадлежал только ему одному теперь. Не сказать же теперь нечто вроде «женись на мне». Хотя, определенно, он должен взять ответственность за все случившееся, хотя это было так эгоистично с его стороны.              — Ответственность, — ровно выдал он, смотря прямо в серые искрящиеся глаза.              — Глупый Лань. Конечно я возьму ответственность на себя за твою поруганную честь. — Его ласково обняли, помогая приподняться над подушками, прижимая головой к груди с той стороны, где громко билось сердце. Очень, очень громко. — Кстати об ответственности, хорошо, что ты вспомнил, было бы неплохо, если бы ты позвонил своему брату, пока он не объявил тебя в розыск.              Стыдно от того, что он совсем не хотел этого делать. Хотя, в любом случае, Лань Хуань не виноват во всём этом и заслуживает того, чтобы он перед ним объяснился за свое поведение. Как только он будет объяснять это отцу с дядей, было неизвестно, а ведь, скорее всего, придется.              Ему протянули его телефон, вложив в руку. Мужчина оставил аптечку и, ободряюще сжав его плечо ладонью, оставил в комнате одного. Что же, так, наверное, даже будет лучше, не придется ещё больше краснеть перед ним. Лань Чжань разблокировал экран и выдохнул. В строке оповещений было целых семьдесят с лишним пропущенных звонков, и сделаны они были с разных номеров, среди которых был даже друг его брата, нынешний глава семьи Не. Невольно он начал злиться на Лань Си Ченя. Забота — это, конечно, хорошо, но он в конце концов уже взрослый самостоятельный человек. Он же отправил ему вчера сообщение. Зачем после этого было поднимать на уши целый свет и вдобавок рассказывать старшим? Что ему теперь делать?              Будто в ответ на его вопрос телефон в руках снова зазвонил. Первым порывом было сбросить звонок и выключить смартфон, но Вэй Ин прав, нужно было взять ответственность.              — Да, — приняв вызов, произнес он, стараясь, чтобы голос его звучал нормально.              — Лань Чжань… где ты? Сейчас же скажи мне, где ты, — голос брата резанул по нервам.              — Нет. — Может, ему ещё геолокацию скинуть или маршрут прямо от дома до дома, чтобы он приехал сюда и ещё здесь всех на уши поднял?              — Лань Чжань, прости, я должен убедиться, что ты в порядке. Скажи мне, где ты, и я приеду за тобой. — Чем настойчивее просил Лань Си Чень, тем сильнее ему не хотелось его видеть, особенно сейчас, когда он голый лежал в чужой постели.              — Нет. Сам. — Неужели брат считает его совсем ребенком?              — Сам? Твоя машина на парковке. — в чужом голосе начало появляться возмущение, хоть он и не терял своей мягкости. — Пожалуйста, только не говори, что попросишь его тебя отвезти. Чем вы вообще всю ночь занимались? Почему ты не брал трубку?              — Сообщение. — По его мнению, все и так было понятно. В конце-то концов, ему тридцать с лишним. Тридцать, а не пятнадцать. Он же не лезет в его жизнь так настойчиво, зачем же Лань Хуань это делает?              — Лань Чжань, прошу, я понимаю, что ты болен, но это не выход, нельзя постоянно рисковать своей жизнью, надеясь, что адреналин вытащит тебя из этого. Мы можем найти другой способ. Я обещаю тебе, мы найдем другой способ, только прошу, скажи мне, где ты. — Старший из братьев Лань, похоже, был в отчаянии, но не это самое страшное из того, что он услышал. Неужели брат считает его больным? Да, ему говорили, что у него депрессия, и она у него была. Но сейчас же ему точно лучше, почему всем так тяжело это понять?              — Нет, — подумав, что этого мало, он продолжил, — не болен, — но и это не успокоило бы Лань Хуаня, скорее, вызвало бы еще больше беспокойства и паники. — Свидание.              — Что? Какое свидание, А-Чжань? — голос из динамика звучал растерянно, но уже не так надрывно. — Он познакомил тебя с кем-то? Куда вы ездили?              — С ним. — Вот зачем ему все это, он же его о личном не расспрашивал, в его постель не лез, почему сейчас должен оправдываться?              — Что с ним? Свидание с ним? — последние вопросы были совсем тихие. — То есть ты убегал из дома все это время на свидание к этому мужчине? — из его уст это звучало так нелепо и стыдно, что даже не верилось, что было правдой.              — Мгм…              Теперь им обоим было стыдно. И неизвестно, кому больше, Лань Си Ченю, который, безумно переживая за брата, поднял такую панику, что теперь его дома ждали невероятно хмурые отец и дядя, которые узнали обо всем только сейчас, и неизвестно, чем это все закончится, или Лань Чжаню, которому объясняться не только со своей семьей, но и с любовником.              Вэй Ин вернулся, когда услышал, что Лань Ван Цзи уже давно не отвечает и в его спальне было опять совсем тихо. Он открыл дверь, внимательно оглядывая хмурое напряженное лицо с грустными янтарными глазами и безжизненно лежащий рядом телефон. Конечно, мужчина мог наговорить ему сейчас всякого, пытаясь успокоить, но действия всегда были лучше слов, поэтому, долго не раздумывая, он просто снова обнял своего гэгэ, чтобы тот смог почувствовать, что он здесь, рядом с ним.              Усталый несмотря на долгий сон и расстроенный, мужчина вел себя на редкость послушно. Он позволил Вэй Ину себя поднять, кривясь от ноющей тупой боли, простреливающей поясницу, и довести до ванны, которая была такой большой, что вместила бы их двоих, пусть и было бы немного тесно. Её дно даже специально согрели, пустив сначала горячую воду, и только потом усадили его на него. Конечно, Лань Ван Цзи мог бы помыться и сам, в конце концов, руки у него были, и на них он не жаловался, но ему так охотно помогали, что сопротивляться и отказываться было глупо.              Было неизвестно, когда они смогут увидеться в следующий раз и увидятся ли вообще.              Лань Чжань решил, что, пока есть возможность, примет от Вэй Ина все, что тот предложит. Хочет помыть ему голову и высушить волосы? Без проблем, ему понравился запах чужого шампуня. Надеть вместо своей одежды ту, что принес для него он? Тоже не проблема, она в любом случае чистая и пахнуть будет мужчиной, оставляя этот запах на его коже. Нужно обработать мазью укусы и синяки, чтобы быстрее прошли? Ладно, почему нет, если его руки будут делать это. Правда, когда чужие пальцы вдруг коснулись ягодиц, раздвигая их, скользя к сжавшемуся болящему колечку ануса, мужчина все же дернулся в сторону. Зад после вчерашнего болел.              — Расслабься, гэгэ, я просто помажу, чтобы не болело и быстрее прошло. Хорошо? Ну же, давай, расслабься. — Его ласково погладили по ягодицам, заставляя гореть от смущения, но он все же выдохнул и обмяк, стараясь не напрягаться.              Это было странно. Немного неприятно вначале, но мазь охлаждала, а пальцы двигались мягко и медленно, будто снова растягивали его, только эта ласка не продлилась долго.              А ещё ему разрешили есть лежа в кровати, потому что сидя было неудобно и неприятно, даже подложив подушку. Можно было, конечно, просто перетерпеть, но зачем, когда кто-то так охотно о тебе заботится?              Он не хотел уезжать. Очень сильно не хотел. Жаль только, выбора особого не было. Пы. Сы. Эверленд, это парк развлечений в Южной Корее, в пригороде Сеула. Поскольку у ВИ любовь к адреналину и всяким механическим штуковинам, не удивительно что он там был и имеет множество сувениров с которыми не хочет раставаться живя в Китае. Фотку ведра я найти не смог, а жаль, выглядит оно очень эпично.