Ага вы по адресу.

— О да. — Зажать одну ноздрю, вдох. «Как же, как же это. Это, это словно. Словно. Ооо черт. Я будто, чувствую. Мурашки. Хелл, что ты делаешь? Оооо господи. Что это за люди? Кого ебет? Ебееееет.» Темнота. Разлитая водка и чьи-то крики. 15 минут жизни, энергии, ощущений. Все, такое быстрое и удивительное. Боже. Но нет, неееет. Прошу, еще секунду. Чувства покидают мой больной мозг. Тихая мольба и вдруг глаза фокусируются, а тело снова обретает вес, вместе с моей головой и мыслями. Как же они чувствуют? Все эти люди. Они видят мир, испытывают гнев, радость, счастье, любовь. Почему они тут? Эти лица. Маски под кайфом. Как же мне похуй. Пожалуй единственный плюс, если это можно так назвать, это то, что тебе похуй. Ты ушиблась? Похуй. Ты в плохой компании? Похуй. Каждый божий день ты на грани смерти? Пх, не ебет. Хотя плюс этот конечно, полон дерьма, как и все остальное. В депрессии нет плюсов. Каждая твоя мысль будто весит тонну. Они отягощают твою голову и под этим грузом, ты будто зависаешь в своей голове. Ты переводишь взгляд пытаясь скинуть эту завесу, но на деле лишь поворачиваешься, а мозги все еще путаются в туманной пелене. Ты не чувствуешь вкуса еды. Твой живот урчит от голода, но ты не понимаешь почему. И ешь не потому что хочешь или это вкусно, а от того, что должна выглядеть человечески. Кому-то может показаться это крутым. Многие страдают на диетах, а ты просто не хочешь есть. Ага, очень круто. Не есть неделями. Ты не осознаешь, что нормальные люди уже бы изстонались от голода, а тебя тошнит от еды. У меня никогда не было желания похудеть, я не сидела на диете, а сейчас я запихиваю каждый кусочек еды в себя с такой силой будто перед этим съела слона. Но на деле я не ела уже 20 часов. Больно помнить, что раньше еда приносила мне радость, а сейчас для меня она не имеет вкуса, а я так хочу снова смотреть на булочку в кафе и давиться слюной. Ты не спишь. Сначала, я спала, но не могла заснуть раньше часа ночи. Нет, я не сидела в телефоне или смотрела телек. Я просто лежала, а глаза не закрывались. Теперь я не сплю вовсе. Мои глаза горят от недосыпа, а я лишь высматриваю неровности на потолке. От отсутствия сна у тебя не появляется больше времени. Недосып наоборот сжирает все, что у тебя было. Да и тебя заодно. «И вот я снова зависла на чем-то. Что это вообще? Аааа. Думать трудно.» — Эй, чего застыла, кто ты вообще? — какой-то парень, обвитый полуголыми, накуренными девушками с ног до головы, врезался в мое плечо. — Сучка, присоединяйся. Я молчала, прожигая безразличным взглядом. Парень немного смутился, но продолжил приставать. — Эй сука. На возьми. — он положил мне руку на задницу, а второй рукой вертел у меня перед носом, сжимая какой-то зип пак. — Расслабься. Я взяла пакетик и присмотрелась к содержимому. — Фентанил. — Я снова безразлично перевела взгляд на этого мудака. Снова это тупое лицо. Эти девушки еще не знают, что скоро будут валяться на земле, захлёбываясь своей же блевотиной. Сам то, он под чем-то легким. Конечно. — Да ты ебанный некрофил. — «От фентанила частые передозы, но… Мне похуй.» я взяла пакетик, сунула в карман и пошла к выходу. *** Ветер. Ночные дороги такие пустые, что на несколько минут тебе будто бы становится легче. Ты не о чем не думаешь. Лишь идешь и смотришь на небо. Ты не видишь звёзд, не видишь красоты, но почему-то легче. Тебе нравиться идти вперед глядя на небо. Легкий ночной ветер развивает волосы и все в мире теряет вес. Но. Это как бы приятно. Как это объяснить? Он так пуст и легок. Я так мало чувствую, но сейчас я не чувствую ничего вообще и мне чуть-чуть легче. Трудно жить испытывая лишь одну эмоцию. Даже не знаю, названия. Просто вечное осознание всего своего дерьма. И вот ты лежишь и плачешь. Но лучше плакать, а потом выдыхать и просить себя успокоиться, чем смотреть на люстру и ждать когда свет выжжет твои глаза. И часто лежа вот так, придавленной своими же мыслями, твое дыхание начинает сбиваться. Ты вдыхаешь, а на выдохе, когда твои легкие совсем опустели, ты вдруг понимаешь, что замер, что твои легкие замерли, но твой мозг этого не осознает. И начиная вдыхать воздух, делаешь лишь короткий вдох, а выдыхая, снова замираешь. И сколько бы воздуха ты не вдыхал, все равно выдыхая, перестаешь дышать вообще. Мой максимум был когда я начала задыхаться и вдруг заметила, что легкие не получают воздух уже 8 секунд, хотя я не пыталась задерживать дыхание. Просто выдохнула, но не вдохнула. Это странное ощущение. Но пока дыхание ровное, я дышу. Это приятно. Что еще, чего люди никогда не замечают приятно? Приятно биться в истерике и стирать слезы кулаком, чувствуя как наворачиваются новые, а потом понимать, что тебе легче. Приятно смеяться до боли в животе, когда ты уже плачешь от смеха, а живот вот вот порвется. Приятно смотреть на горизонт и видеть неописуемой красоты мир и думать о будущем, а не понимать, что там — тебя ничего не ждет. Приятно смотреть на кусок торта и понимать, что у тебя нет на него денег, но так хотеть хотя бы понюхать его. Приятно после душа сушить волосы и проводить по ним рукой, думая, что их пора подстричь. Я могу вечно думать о том, чего не чувствую. Ирония. Оу, в окнах горит свет. Мама дома. Вдох. Выдох. Тихо открываю дверь. — Это не твой дом. — слышу мамин крик с кухни. — Не смей приходить сюда, после очередной дозы! «Блять, да что ты вообще понимаешь? Ахуеть, я приняла. Вау. Может потому что это единственное лечение, хоть и мне в урон.» Тяжелый вздох. Я молча иду к себе. Не хочу её видеть, но похоже она хочет. — Я СКАЗАЛА УБИРАЙСЯ! — догоняя меня, кричит мама. Она хватает меня за руку разворачивая к себе. — В этом доме тебе нет места! Она тащит меня к выходу. Я начинаю истошно кричать, вырываясь. — ПРЕКРАТИ. ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? ВСТАВЬ СЕБЕ МОЗГИ В ГОЛОВУ. — горло раздирает из-за крика. Я ударяю мамину руку о стену, тем самым высвобождаясь из её хватки. — Я РАБОТАЮ НА БЛЯДСКОЙ РАБОТЕ И ПОМОГАЮ ТЕБЕ СВОДИТЬ КОНЦЫ С КОНЦАМИ. Это и мой дом тоже. — крики сошли на нет. И безразличие снова обволокло мои мысли, а стеклянный взгляд впивался в глаза матери. На секунду я заметила в её глазах колебание, а потом она отвела взгляд, потому что слезы начали блестеть на её щеках. Моя взяла. Я наклонилась и сказала, — Если бы не я ты бы давно жила на улице… Ой перестань разыгрывать спектакль. Ненавижу когда ты плачешь. И я ушла. Да. Многие сейчас думают, как можно так обращаться с родной матерью? Отвечу. Я не знаю. Просто для меня уже нет разницы. Да и моральных принципов тоже нет. Может мне было бы легче, если бы я не употребляла, но перспектива сидеть и не иметь возможности встать, ибо твои легкие сжаты уже около минуты, не внушает доверия. Не подумайте, что я не хочу вылечится. Я не верю, что мне станет лучше, но иногда будто бывают просветы. Я вспоминаю, что у меня были мечты. Я ведь хотела стать певицей. Ох, когда я пела последний раз? И думая, о людях, которые пережили то же что и я, привив мне тем самым, надежду, я понимаю, что у меня есть шанс. И он бы действительно был, если бы у нас были деньги на психотерапевта. Но их нет. Как и не многое другое, денег не хватает. Но маме лучше потратить деньги на новый телефон, чем хотя бы на один поход к врачу. *** Дверь не запирается, конечно. Не так уж и часто я ночую дома мам, чтобы запирать дверь от тебя. Ох. Как же я хочу плюхнуться на кровать и разрыдаться, но я лишь издаю сдавленный стон. Не знаю, сердце будто сейчас взорвется. Вдох, выдох. Дышу, будто голова в целлофановом пакете. Что делать? Боже. Исус, если я умру, передай привет моему дилеру. Я задыхаюсь, господи. Руки тянутся к волосам. Хватаю жирные, сальные, темные пряди и тяну вниз. Слышу тихий сдавленный стон и понимаю, что это мой. О боже. Нетнетнет. Мои глаза опускаются и я не могу смотреть на это. Мои руки в клочьях волос. В черных отвратительных комках. Сколько дерьма, боже. Таблетки, таблетки, таблетки. Фентанил? Ну и похуй. *** «Ахренеть.» Все такое прекрасное. Все сияет. Это великолепно. «Где я? Не дома. Прикол.» Я никогда не была настолько под кайфом. Я будто на нежном, теплом облачке. «Под рукой у Иисуса))))» подумалось мне и я расплылась в улыбке. «Ноги. Интересно где мои ноги? Наверно оставила по дороге. Стооооп. Это земля приближается ко мне или её кто-то приближает? Ой блять…» ***