Трахнуть. Жениться. Убить

      — Ты думаешь, я шучу? — удивительно спокойно для человека с мечом у горла произнес лорд вершины Цинцзин. И это не говоря о неестественном румянце на лице и плечах из-за действия секс-заклинания.       — Ты спятил? — прошипел Лю Цингэ, (нелепо, и да, он признавал, что ведет себя нелепо) замерев у очерченной пеплом линии. — Ты в самом деле решил умереть?       Шэнь Цинцю вздернул подбородок, сияющее лезвие Сюя почти коснулось бледной кожи шеи:       — Полагаю, да, это подразумевается, — дышал он прерывисто — побочный эффект циркулирующего в крови афродизиака. Но несмотря на это, руки у него не дрожали и сжали рукоять крепче, когда Лю Цингэ неудачно качнулся вперед. — Только попробуй пересечь линию, и я вспорю себе глотку. Уверен, ты не хочешь выпачкать свои чистые праведные руки в моей крови. Назад.       Лю Цингэ, ни разу в жизни не отступавший от брошенного вызова, отступил.       Глаза Шэнь Цинцю были холодными как лед, он ухмыльнулся:       — Хороший мальчик.       Лю Цингэ оскалился. Безрассудный мерзавец!.. Он злобно вышагивал вдоль очерченной пеплом линии:       — Но если я не помогу, ты в любом случае умрешь! Думаешь, мне хочется, чтобы это было на моей совести?!       — Между вариантом, в котором ты изнасилуешь меня, и я умру, и тем, где я просто умру, — произнес мужчина в круге. — Выбор, как по мне, очевиден.       — Все совсем не так! — рявкнул Лю Цингэ. — Да что с тобой такое? Просто позволь мне помочь, и продолжим жить, словно ничего и не было!       — Не было? То есть девственность каким-то волшебным образом ко мне вернется?       Лю Цингэ застыл:       — Я… что? Ты девственник?       — Если бы ты потрудился подготовиться к заданию, — сказал Шэнь Цинцю, скривив презрительно губы. Казалось бы, сейчас, с крепко затянутой на запястье золотой нитью, он должен был стать покорнее, но нет. — То знал бы, что эта ловушка срабатывает только на девственниках. Поскольку любого, переступившего черту из пепла, поглотит похоть, девственника, скорее всего, будут насиловать снова и снова, вплоть до его смерти, и энергия, что выделится в ходе этого зверства, значительно повысит чей-то уровень демонического совершенствования.       Шэнь Цинцю девственник? Шэнь Цинцю? Лорд вершины Цинцзин? Этот подонок смеется над ним? Когда все сказанное кое-как уложилось в голове, Лю Цингэ взорвался:       — Тогда как, черт возьми, ты сможешь спастись?       — Секс по обоюдному согласию, — спокойно ответил Шэнь Цинцю. — И я не согласен.       Решив, что вопрос закрыт, он смежил веки и откинулся на стоящую в центре ловушки огромную, светящуюся небесно-синим глыбу, из которой и выходила золотая нить. Меч в его руке лежал обманчиво небрежно.       Он издевался. В этом Лю Цингэ был абсолютно уверен, на личном примере тесно познакомившись с глубиной ублюдочности Шэнь Цинцю. Но заставлять смотреть, как собрат-лорд вершины умирает — низость Шэнь Цинцю прямо-таки пробила новое дно. Как бы на его месте поступил глава клана? Лю Цингэ на секунду задумался, а затем отбросил мысли прочь. Шисюн Цинъюань скорее всего беспомощно уступил бы (опять) бессмысленным требованиям Шэнь Цинцю и остался оплакивать смерть лорда вершины.       Проклятье. Если Лю Цингэ не спасет этого ублюдка, шисюн Цинъюань определенно будет безутешен.       Секс без согласия — изнасилование. Разрушить ловушку можно только при обоюдном согласии. Скорее небеса рухнут на землю, чем Шэнь Цинцю передумает, не говоря уже о том, что Лю Цингэ не насильник. Это чудовищно и мерзко, и, разумеется, именно это первым пришло в голову демоническому совершествующемуся.       И все же была одна вещь, которую Лю Цингэ мог сделать. Ему было не по душе подобное коварство, но живой Шэнь Цинцю лучше мертвого. Немного.       В висках закололо. Мама разрыдается, когда узнает.       — Эй, — обратился он к дремлющему Шэнь Цинцю в центре круга. Прозвучало грубовато и хрипло. — Хочешь выпить? Перед смертью.       Шэнь Цинцю с трудом разлепил один глаз. На его радужке уже расцвели рыжие пятна:       — Я не пью.       — Что за херь, — Лю Цингэ нахмурился, снова разозлившись. — Я, блядь, пытаюсь облегчить твою участь, а ты даже такой крупицы участия принять не можешь? Мне просто сидеть и смотреть, как ты сдохнешь?       Шэнь Цинцю открыл второй глаз и еще минуту смотрел на него безучастно. Затем вздохнул:       — Хорошо. Давай сюда.       Лю Цингэ вытащил из сумки небольшую изысканную бутыль и две маленькие чашки. Он снял красную крышку и наполнил одну из пиал. Помешкав, вытащил длинную алую ленту, обвязал бутыль со второй чашкой и осторожно подтолкнул к лорду вершины Цинцзин.       Шэнь Цинцю, все еще с мечом в руке, поднял связанное за свободный конец ленты и поставил себе на колени. Он отвязал пиалу и принялся наливать вино. Стоило ему закончить, как Лю Цингэ поднял свою чашку:       — За новую жизнь, — коротко произнес он.       Шэнь Цинцю это, кажется, позабавило, и он поддержал:       — За твою новую жизнь, — отозвался он, и они оба выпили.       Лю Цингэ стёр с губ капли свадебного вина и встал. Чэнлуань как всегда чутко среагировал на его зов и мгновенно рванул вперед, выбивая Сюя у Шэнь Цинцю из рук. Сразу после лорд вершины Байчжань стремительно пересек линию из пепла.       Шэнь Цинцю зло сузил глаза:       — Ты…! Что ты...       — Мы закрепим наш брак, это добровольный акт, — сказал Лю Цингэ, игнорируя захлебывающегося яростью Шэнь Цинцю. — Я возьму на себя ответственность за твою девственность. Такой расклад тебя устроит, жена?       Небеса, как мама отреагирует на такую невестку? Но эту мысль быстро заглушил разгорающийся ниже пояса пожар.       Это для общего блага, сказал он себе. Соберись! Ты — Лю, а Лю не робеют.       Лю Цингэ выкинул из головы посторонние мысли и сделал еще один шаг вперед, встречаясь взглядом с глазами, окаймленными по зрачку рыжиной. Глазами, обещающими ему все муки ада.              ***              — Если ты — огонь, а я — лед, — тяжело дыша, произнес Шэнь Цинцю и сгреб волосы Лю Цингэ в горсть, с силой дергая. — То кто победит?       Лю Цингэ оскалился, пытаясь абстрагироваться от ощущений, его лицо приняло то же выражение, что появлялось на нем каждый раз на поле битвы:       — Я.       Лорд вершины Цинцзин посмотрел на него холодно, со стылым весельем, и лорд вершины Байчжань начал отогревать его изнутри.