«Грехи других судить Вы так усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь.»
Уильям Шекспир.
Чон Тэхён и Чон Бомгю. Пять лет.
Маленький румянощёкий альфочка в синей джинсовой курточке уверенно жмёт кнопки на пульте управления и задирает голову вверх, выискивая глазами подаренный на пятилетие чёрный вертолёт. Игрушка соблазнительно блестит на солнце, привлекает всеобщее внимание своим шумом, и летает над домом, энергично крутя лопастями. Чон Тэхён, крича во всё горло, бегает за вертолётом, прыгает и смеётся, расталкивая пришедших к нему в гости друзей. Под ноги он, как всегда, не смотрит: там ничего интересного нет. Ребёнок, как сумасшедший, несётся по аккуратно подстриженному газону, безжалостно топча только распустившиеся бутоны цветов. Хватает приземлившийся вертолёт и бежит со всех ног на огромное крыльцо загородного дома, куда родители часто их привозят, чтобы они с братом играли на природе. Хотя Тэхёну здесь откровенно не нравилось. Немасштабно, неинтересно, грустно. Так ещё и телефон забирают, чтобы он побольше гулял на природе. Хорошо хоть вертолёт разрешили взять, чтобы он опять не закатил истерику, как в прошлый раз. Ещё и друзья, шестилетний Осок и четырёхлетний Джиун, тоже приезжали с родителями на дачу в это время. Поэтому в этот раз Тэхёну было некогда скучать. Чон Тэхён рос гиперактивным и страшно капризным ребёнком. Всегда был в центре внимания, в самой гуще событий. Никогда никому ничего не уступал и ни на кого не обращал внимания. Отец страшно его избаловал своими дорогими подарками и вседозволенностью. Просто души не чаял в своём любимом малыше, закрывал глаза на все шалости и капризы, втайне от мужа разрешал есть много сладкого и подольше смотреть мультики, когда папы не было дома. Хотя все эти слабости не делали из Чонгука доброго и хорошего человека. Он - глава Дома Чон, самого сильного и влиятельного клана в Южной Корее. Убийца и наркоторговец. Самый жестокий и опасный человек, которого страшно боялись и уважали. Только малыша Тэ это всё совершенно не касалось. Он - будущее, долгожданный наследник и плод их с Тэхёном странной ненормальной и болезненной любви, за которую пришлось побороться. Оставив вертолёт Осоку и Джиуну, ребёнок стремительно забегает в дом и поднимается по лестнице. Дёргает дверную ручку вверх, как учил его папа, и тихо проскальзывает в их с братом комнату. Украдкой бросает взгляд на включенный телевизор, застывает и с интересом разглядывает энергично танцующих на огромном экране людей. Яркая красочная картинка затягивает. Малыш подходит ближе и сталкивается с огромными красивыми глазами младшего брата, который завороженно, с красноречивым восхищением и восторгом, наблюдает за людьми в разноцветных и необычных костюмах. Играет какая-то зажигательная ритмичная музыка. Маленький омега жадно впитывает каждое движение, так же машет руками и пританцовывает. В такт хлопает ладонями, кружится и, упав на ковёр, смеётся. — Богю, — Тэ имя брата всегда кривил и неправильно произносил, но ему нравится называть его именно так. — Пошли запускать Алекса. Алексом звали любимый чёрный вертолёт, с которым только что играли дети. Омега встаёт с паласа и продолжает повторять движения. Ему это в тысячу раз интереснее, чем носиться, за хоть и необычной, но игрушкой, и разносить всё на своём пути. Игры шумных альф спокойного и рассудительного омегу не привлекали. К тому же, Бомгю уже в свои пять знал, как следует вести себя воспитанному омеге в обществе. Никогда не бегать, не повышать голос, вежливо улыбаться и быть со всеми приветливым. Так говорил любимый папочка Тэхён, а Бомгю запоминал каждое его слово и с детской наивностью старался копировать все его движения и даже взгляд. Так же как и он сидел, выбирал похожую одежду, когда у него спрашивали, что он хочет сегодня надеть, хотел такие же светлые волосы. Омега всем сердцем мечтал вырасти таким же красивым, как статный умный и всегда в себе уверенный Тэхён. Поэтому он отрицательно качает головой и отворачивается, следя глазами за уже другими танцорами в строгих чёрных костюмах. Людей интересно изучать. Собирать всё лучшее из их уникальных образов и присваивать это всё себе. Хотя, по сути, так делает каждый человек. Копирует чьё-то поведение, которое кажется невероятно крутым, пародирует стиль, образ, мысли. Так и в танцах. Бомгю страшно нравилось повторять и запоминать всё новые и новые движения, это было достаточно просто и легко, потому что не существовало никаких правил. Не получилось - ну и ладно, получилось — нужно сделать эту невообразимую штуку руками ещё раз и обязательно показать папочке или отцу, они похвалят и похлопают, заваливая комплиментами и тёплыми объятиями. Постоянное поощрение заставляло ребёнка стараться ещё сильнее, чтобы всё внимание было опять приковано только к нему. Слава, она ведь быстротечна. Сегодня тебя любят и боготворят, а завтра уже даже имени и не вспомнят. И почему нельзя блистать всегда? Что плохого в том, чтобы заслуженно купаться в этих капризных лучах? Однако приходят другие, такие же талантливые и незабываемые. И тебя, не задумываясь ни на секунду, просто заменяют, потому что все мы, чёрт возьми, заменимы. Да даже сама природа проворачивает нашу более гуманную замену с помощью продолжения рода и маленьких милых карапузов, только все так одержимы этим красивым словом «семья», что покупаются и никогда об этом не думают в таком свете. Вбитые в голову традиции и устои глубоко сидят и ничего ты с этим не поделаешь. Бомгю пока что не задумывался, что же ему так нравится в танцах, что доставляет такой неконтролируемый восторг и бесконечную радость. Это весело. Аргументов больше не требовалось, особенно, когда тебе всего лишь пять. Маленькому альфе тоже очень нравилось, как танцует его братик, но только не тогда, когда Бомгю перестаёт с ним играть и поддерживать его интересные шалости. Чон Тэхён главный. И он альфа. Братик должен его слушаться, потому что он старше (хоть и на какую-то неделю), он лучше знает, что нужно делать, если ты упал и поранился, он общительней и быстрее разбирается в незнакомой местности. К тому же, отец всегда учил Тэхёна, что нужно защищать Бомгю, потому что он слабее. Маленький, хрупкий, нежный цветочек. Его нужно оберегать и заботиться. Младший альфа так и делал, только у этой заботы появились хорошо ощутимые побочные эффекты. Например, как сейчас. Обиженно надув губы и сжав кулачки, Тэхён толкает омегу на пол. Ведь никто не смеет обижать его братика, кроме самого Тэхёна. Закон, который вот уже сколько лет оставался нерушимым. Как только Бомгю с чем-то не соглашается и начинает перечить, то старший брат сразу же начинает толкаться и драться. В ребёнке просыпается непонятно откуда взявшаяся жестокость и странная любовь к насилию. Но, как только омега соглашается, Тэхён сразу расплывается в самой счастливой улыбке и лезет обниматься. Однако в этот раз Бомгю соглашаться не собирался. И Тэ толкнул его со всей дури, чтобы младший осознал свою ошибку и передумал. Больно ударившись локтём, ребёнок заревел. Ещё один синяк в пользу упрямого характера - сколько их ещё будет. Обидно получать ни за что, боль от этого в два раза сильнее кажется. Да ещё когда любимый братик стоит и смотрит своим недовольным тяжёлым взглядом сверху вниз. Словно ты какое-то мерзкое насекомое, которое нужно бы раздавить, но жалко. — Чон Тэхён, будь добр, объясни мне, что здесь происходит. Маленький альфа вздрагивает и оборачивается. Бомгю сразу же перестаёт плакать, лишь тихонечко шмыгает носом и размазывает ладошкой слёзы по щекам. На пороге детской комнаты стоит Чон Чонгук, по привычке держа ладони в карманах и раздражённо смотря на детей. То, что он сильно зол, видно по его нахмуренным густым бровям и заострившимся скулам. Альфа медленно подходит ближе и, присев рядом с Бомгю, берёт лёгкого ребёнка на руки. Омега кольцом рук обхватывает шею отца и, увидев сердитый взгляд, не выдерживает и вновь плачет. Слёзы катятся сами по себе, их не остановить. — Я упал, — тихо говорит Чонгуку омега и жмётся к отцовской груди. Вот она, любимая привычка хлопать длинными ресницами и делать вид, что всё хорошо. И дети, растущие в семье очень влиятельных людей, её заложники. Теперь Чонгук ещё больше понимал Тэхёна. Это не двуличность, это простая привычка, которая приобретается независимо от тебя ещё в глубоком детстве. Невозможно сказать открыто, что тебе больно, что тебе грустно, что ты устал, потому что все только этого и ждут. Никому не интересны вечные нытики и неудачники. Искренность здесь осуждается сильнее, чем подлость или лживость. Таковы правила. Чем Тэ становился старше, тем отчётливее видел Чонгук в маленьком альфе своего мужа. Такой же надменный, вечно всем недовольный и резковатый. Хотя именно за это он их обоих и любил. Потому что эти шипы однажды его коснулись, но он продолжил идти вперёд и, несмотря на жуткую боль и собственные противоречия, прошёл до конца. Расцарапал всю кожу, но до сердца достал. Возможно, и Тэ сможет найти себе такого же омегу, который полюбит его душу, а не жуткий характер. А пока он должен хорошо относиться к своему брату и быть для него опорой, а не подножкой. — Тэхён, — как можно строже произносит Чонгук и внимательно смотрит на погрустневшего сына. Ребёнок знает, что это значит. Шанс признать свою ошибку и извиниться. Обычно Чонгук никому не даёт такого шанса, он просто нажимает на курок. Но у его сына есть одно огромное преимущество и смелость, которой позавидовали бы многие взрослые альфы. Чонгук сам его научил не бояться и сознаваться в содеянном. Ведь тогда можно будет избежать наказания и долгую лекцию от старшего Тэхёна по поводу того, как ведут себя хорошие дети. — Это я толкнул Богю, потому что он не хотел со мной играть, — нехотя сообщает Тэ, опуская глаза. — Прости, Богю. Чонгук одобрительно кивает и улыбается. Он ставит омежку рядом с братом и целует Тэхёна в лобик в качестве вознаграждения за признание. Бомгю тоже улыбается братику и бежит с ним запускать Алекса, потому что его друзья, скорее всего, уже ушли. «Прости, Богю». В глазах Тэхёна ни капли сожаления. Потому что он всегда добивается того, чего хочет. И не важно, сколько жертв для этого нужно будет принести.இஇஇ
— Привет, я Мин Субин, а тебя как зовут? Бомгю задирает голову и щурится, копаясь в песке испачканными ладошками. Лучи тёплого солнца здорово бьют в глаза, слишком, для того, чтобы разглядеть подошедшего к нему ярко улыбающегося мальчика. Малыш с восторгом смотрит на разноцветные формочки и ряд ровно выстроенных аккуратных куличиков, которые Бомгю так долго делал. Омега сначала молчит, загребая поближе к себе все лопатки и небольшое зелёное ведёрко. Всё-таки новые знакомства это хорошо, но остаться без любимого ведёрка, уже не очень. — Богю, — коротко представляется омега и стеснительно опускает глаза. Он не любит новые лица, хоть и обожает их разглядывать. Мальчик усаживается рядом, шлёпается прямо на песок и улыбается. Бомгю всё ещё недоверчиво на него поглядывает, сраженный чужой дружелюбностью и красотой. Субин довольно-таки красивый ребёнок. Солнечная мягкая улыбка, нежные ямочки, которые-то и привлекли внимание омежки, большие глаза, по-детски пухлые розовые губы. Скорее всего, он вырастет настоящим красавцем с толпами поклонников, хотя Бомгю сейчас абсолютно всё равно. Гораздо важнее то, что замок из песка всё никак не получается. Где же теперь будет жить король песчаного королевства? Король без замка - не король, поэтому срочно нужен замок. После долгих споров и разногласий, Тэхён всё-таки согласился отдать детей в садик. У Чонгука за столько лет, наконец, нашлись нужные аргументы, и он уговорил мужа пойти на такие «жертвы». Альфа был уверен, что дети должны расти не в прекрасном огромном дворце, а с людьми. Море прислуги и толпы охранников не научат их общаться и жить в этом мире. Тэ нужно притупить свой эгоизм и обратить внимание на людей вокруг, а Бомгю найти хороших друзей и выйти из своего образа тепличного цветка, потому что когда-нибудь их не станет и омеге будет очень сложно. Старший Тэхён до последнего не хотел соглашаться, ведь его дети достойны лучшего. Потомственный аристократизм не сможет выбить из него даже могила. Только Чонгук всё равно прав, потому что он отличный, хоть и скрытый, психолог и после стольких потерь знает, как лучше. Да и Тэхён тоже не глупец, чтобы лишать своих малышей такого нужного опыта. — У тебя очень красивое имя. — Субин тянется к лопатке и продолжает улыбаться. Бомгю нерешительно и растерянно смотрит на его руку, решая, стоит ли доверять новому знакомому. «Ты тоже красивый». Ещё раз взглянув на мальчика, омега всё-таки кивает и загребает в ладони побольше песка, легонько стучит по разваливающейся горе, пытаясь придать ей нужную форму и оглядывает песочницу, силясь понять, чего же ему не хватает. Рядом бегают другие дети, какой-то мальчик даже останавливается, рассматривая их с Субином «замок», который они начали строить вдвоём, так как в одиночку Бомгю не справлялся. Оказывается, так даже веселей. Новый друг копает лопаткой песок, высыпая его на большую кучу, а сам «строитель» выравнивает песок и украшает его формочками черепашек и тюльпанов. Настоящая красота! — Ты омега? — спрашивает Бомгю и вдавливает ещё одну формочку в песок так сильно, что он начинает сыпаться. Если Субин будет омегой, то тогда они будут дружить, вместе играть и разукрашивать щёки папиным вкусно пахнущим тинтом. Бомгю совсем не против такого красивого и милого друга. Они вместе будут смотреть мультики и учиться танцам, омежка покажет ему все движения и, если нужно, научит. Познакомит со своим любимым медвежонком Гари и они устроят чаепитие из кукольного маленького сервиза. Только теперь у них с Гари будет гость: не другие игрушки, а настоящий друг. — Нет, я альфа. — Радостно и немного гордо объявляет Субин, не заметив промелькнувшую грусть в чужих глазах. Бомгю, обдумывая услышанное, переставляет красную формочку в другое место и кивает. Ладно, и так тоже хорошо. Как говорит папочка Тэхён, друзей нужно принимать таким, какие они есть. Он ещё раз внимательно оглядывает Субина, поймав его заинтересованный взгляд, и, помедлив, улыбается в ответ. Однако, смутившись из-за собственной улыбки, опускает глаза, краем глаза замечая, как к ним идёт братик с каким-то незнакомым ему мальчиком. Чон Тэхён давно за ними наблюдал. И счастливую улыбку Бомгю тоже заметил. Это и разозлило маленького альфочку, который ещё с утра с нетерпением ехал в машине и гадал, как чудесно ему будет в садике, сколько новых друзей он сможет завести и как весело он проведёт этот день. Сейчас же ему было не до игрушек и бегающих вокруг детей. Детское сердце атаковало незнакомое ему ранее неприятное чувство обиды и досады. Он привык, что младший брат играет только с ним, вот так же смеётся и разрешает трогать свои игрушки. Они ведь с пелёнок вместе росли, только омега был слишком застенчивым, чтобы дружить с кем-то ещё, кроме Тэхёна. И теперь какой-то очаровательный мальчуган так спокойно лезет к Бомгю, копается с ним в песке и даже что-то ему говорит. У Тэхёна от такого расклада всё нутро протестующе заревело, слёзы предательски к глазам подступили. Почему братик не позвал его посидеть в этой песочнице? Почему стал играть с другим мальчиком, позабыв про Тэхёна? — Хён, — Бомгю улыбается и вскакивает, когда подходит старший брат. — Это Субин и он тоже альфа, как и ты. «Все альфы дружат друг с другом», — Бомгю почему-то всегда был в этом уверен. Видел как отец жал руку другим альфам, Тэ всегда гулял и бегал только с альфами, поэтому и Субин должен был понравиться брату. Но где-то он, видимо, просчитался, раз Тэхён, сжав кулачки, злобно смотрит на его нового друга и даже не думает с ним здороваться. Улыбка Субина постепенно меркнет, он в растерянности стоит и поглядывает на заволновавшегося Бомгю. «Он тоже альфа». — Мне он не нравится, и я не хочу с ним играть, — громко заявляет Тэхён и чуть ли не топает ножкой в доказательство тому, как он недоволен. Омега от такого неожиданного поворота в шоке открывает рот и поражённо смотрит на разозлённого братика. Но почему? Субин же хороший. Тэ ведёт себя точно так же, когда папа запрещает есть вечером вкусные сладкие конфеты, или когда отец уезжает в свои эти секретные поездки, про которые детям нельзя спрашивать. Но никогда он не реагировал так на новых знакомых. Тэхён ведь очень дружелюбный, всегда первым рвётся познакомиться и пообщаться. — Хён, смотри, какой мы построили замок. Давай завтра сделаем такой же. — Бомгю с радостью скачет вокруг кучи песка и заботливо поправляет скатившиеся формочки. Субин рвётся ему помочь, подавая «крабика» омеге. Однако, ещё больше разозлившись, Тэ отталкивает Субина и топчет чужую архитектуру. Песок с лёгкостью поддаётся и рассыпается под натиском детских ножек. Бомгю вскрикивает от обиды и с трудом сдерживает слёзы, наблюдая, как разрушается его долгожданный шедевр. Другие дети тоже останавливаются возле песочницы, с интересом наблюдая, что здесь происходит и что же будет дальше. Чем же закончится этот грандиозный скандал? Тэхён, пользуясь тем, что воспитатели ничего не видят, продолжает топтать песок, раскидывая разноцветные формочки в разные стороны. И за это он извиняться не будет. Даже если его накажут и будут ругаться — всё равно не будет. Ему не нравится этот Субин, значит, дружить он с ним не будет и Бомгю не даст. — Хён, зачем? — Омега собирает ладошкой всё, что осталось, и шмыгает носом. Почему братик снова себя так ведёт? Они же просто играли. Как теперь король без замка? Несправедливо. — Богю, идём, — Тэхён хватает за руку и тащит за собой заплаканного и испачканного в песке омегу. Бомгю спокойно за ним плетётся, изредка оборачиваясь на вставшего посередине песочницы растерянного Субина, грустно смотрящего им в след. Слабо улыбается и машет рукой. Ребёнок, сильно впечатлённый разыгравшейся только что сценой, несмело машет ему в ответ. Хотя, если признаться, то стало ещё интереснее, потому что у Богю, оказывается, есть такой странный защитник. Однако Субин уверен, что он и с ним скоро найдёт общий язык. Просто нужно время.இஇஇ
Мин Субин — 5 лет.
— Субин-и, малыш, тебе пора купаться, а братику пить горячее молоко. Джин подходит к играющим детям и поднимает с пола катавшего машинку трёхлетнего Ёнджуна. Ребёнок пищит и вертится в руках папы, ведь он, несмотря на свой маленький возраст, уже всячески стремится к самостоятельности. Не любит сидеть на руках, не любит, когда Джин всё ещё пытается кормить его с ложечки и не любит тёплое молоко, которым его, по привычке, поют каждый вечер. Сокджин где-то вычитал, что это будет очень полезно для маленького Джун-и, и вот заставляет малыша выпивать на ночь чашку тёплого молока. Чтобы хорошо спалось. Маленький омежка отталкивается от груди папы и шлёпает босыми ножками по паркету. Что ж, пусть бежит, Джин всё равно его поймает. Усмехнувшись, он идёт за Субином, помогает снять одежду и ещё раз проверяет воду. Ребёнок, забравшись в ванну, весело плещется в мыльной воде, топит обеими руками ярко-жёлтую уточку и задорно хохочет, отпуская её в воде. Утка сразу же поднимается наружу, высовываясь среди пены, но Субин опять опускает её в воду. Джин, пока сынишка поглощён своим занятием, выдавливает немного детского шампуня на ладонь, предварительно сняв все кольца, и растирает её по мягким и уже мокрым волосам. Детский шампунь не щиплет глазки и пахнет приторной карамелью и манго. Субин просто обожает этот запах. Он увлечённо балуется с резиновыми утятами и плещется. — А папа сегодня придёт? — ребёнок морщится, когда Джин смывает с него остатки шампуня. Открывает и трёт глазки и, проморгавшись, снова тянется за уточкой. — Юнги сегодня занят, — Джин, заметив выглядывающего из-за двери в ванную Ёнджуна, улыбается и подкрадывается к ребёнку. Омежка заливисто смеётся, оказавшись в объятиях любимого папочки. Так же вырывается и пищит, когда Джин чмокает его в носик. И, почувствовав свободу, подбегает к ванне и шлёпает по воде крохотной ладошкой. Внешне братья были очень похожи друг на друга. Только у Субина на щеках ямочки, а у Ёнджуна хитрые лисьи глаза. А вот характеры малышам достались разные. Субин уже с младенчества был довольно-таки спокойным ребёнком, рассудительным и умным не по годам. Ёнджун же был очень капризным и неугомонным. Постоянно мельтешил перед глазами и не мог усидеть на одном месте. Джин из-за этого просто с ума сходил. Только для Юнги, мужа Сокджина, маленький омежка был настоящей слабостью, любимым сладким пирожком, которого нужно зацеловывать и боготворить. Только Юнги почти всегда не было дома, и мучился с Ёнджуном один Джин, поэтому и мнения насчёт воспитания Джуна у них были абсолютно разные. — Папочка, а я сегодня в садике играл с очень красивым мальчиком. Кажется, он омега. Мы построили большой замок для короля. — Субин показывает руками, насколько огромен был тот замок. — Но потом пришёл какой-то плохой мальчик и сломал наш замок. Джин укутывает ребёнка в синее полотенце с рисунком морских звёзд и несёт его в детскую. Субин продолжает без остановки рассказывать Сокджину, как он провёл этот день. И как они рисовали лошадок, и как долго летело время, когда все спали на тихом часу, и как здорово было кидать мячик с другими детьми. Но больше всего ему понравился именно тот разрушенный замок и новенький мальчик. У Субина даже глаза засветились, когда он беспрестанно повторял одно заветное имя «Богю» и улыбался. Джин кивал и внимательно слушал, всё чаще поглядывая на часы. — Папочка, а можно я порисую перед сном? Я не испачкаюсь. — Ребёнок поджимает губки и жалобно смотрит на Сокджина своим фирменным взглядом, из-за которого у старшего сразу же всё внутри размягчается. Он кивает и гладит Субина по пушистым волосам, целует его в лобик и встаёт с детской кроватки. — Ладно. — Омега специально не переключает свет на ночник, чтобы малыш не испортил себе зрение и выходит, ища глазами своё младшее чадо. — Джуни, зайка, пора пить молоко и ложиться спать. Слышится громкий топот крохотных ножек и рассерженный голос Сокджина. А Субин опрокидывает жёлтый пенал и высыпает оттуда фломастеры и карандаши, распределяет их в правильном порядке и долго выбирает нужный цвет. Смешно высовывает кончик языка, разглядывая бордово-красный фломастер и, кивнув своим мыслям, снимает с него колпачок. Он выбрал этот фломастер, потому что именно этот цвет напоминает ему нового друга. Богю, хоть и стеснительный, но яркий и имя у него тоже яркое. Субин не просто знает, он это чувствует. Для него, как для счастливого обладателя синестезии, цвета имеют очень важное значение. Они повсюду. В воздухе, в цифрах, в буквах. Каждое имя и каждый человек имеет свой цвет и у Богю этот цвет бордово-красный. Как итальянские цветы или любимый засахаренный красный мармелад. И, ещё раз подумав, Субин старательно выводит на белом листе кривоватыми линиями запомнившееся имя: «Богю» и пририсовывает рядом одно маленькое, такое же корявое, сердечко.