Чон Тэхён и Чон Бомгю — 10 лет.
Плавный, грациозный поворот головы, взмах тонкими руками, лёгкая смущённая улыбка и опущенные сверкающие глаза. За этими глазами скрывается непреодолимая тайна, которая известна только этому юному, тенью летающему по сцене, танцору. Он улыбается, дразнит восхищённо оцепеневших в непередаваемом удивлении, граничащем с необычным восторгом, людей и стремительно кружится, расправив плечи. Словно заточённая маленькая птичка, всем сердцем желающая оборвать все оковы и устремиться ввысь, в далёкое синее небо, в необычайные просторы и облака. Один резвый прыжок, выпад, взмах двух красных вееров, сбитое срывающееся дыхание и снова эта тягучая, сладкая плавность, из-за которой все затаили дыхание. Страстная, местами эмоциональная, громкая мелодия неожиданно становится еле слышной и под тревожный и мрачноватый аккомпанемент струнного оркестра перетекает в бушующий ураган внутренней неуверенности, никогда неугасаемой веры в лучшее и воющей отчаянности, с трудом уловимой в такой тональности и душевном крике. Мальчик ласкающим движением нежно проводит закрытым веером по линии своей тонкой фигуры, закрывает глаза и усмехается. Посылает чувствительный, но такой невинный и неопороченный томный взгляд в зал и, подкинув веера, на бегу их ловит, сделав идеальное колесо вперёд. Белый, словно посыпанный алмазной крошкой у плечей костюм слепит глаза. Прозрачная летящая ткань, пришитая к рукавам, шипящей змеёй следует за кружащейся фигурой. Красные пушистые веера алеют среди белизны тонкого шёлка, ярко блистают, словно пару маленьких капель на девственно чистом снегу. Танцор через них всю накопившуюся боль и обиду высказывает, показывает людям своё искусство, раскрывает все свои секреты и заставляет их верить в то, что красота вечна и нерушима. Этот прекрасный ангел на сцене просит всех поверить в его танец, забыться с помощью метающихся, словно голодный зверь, кровавых вееров и насладиться душащей болезненной песней. В этом танце вся истина, в этих ладонях, сметающее всё на своём пути, колючее пламя, каждое отточенное движение лёгкие болезненно выбивает, голову кружит, и сердце из груди своей игривостью вырывает. Потому что для танцора нет больше мира за пределами сцены, нет больше жизни без приторно звучащей, то затихающей, то срывающейся мелодии и растекающегося по венам волнения. Вдруг что-то не получится? Вдруг он не поймает веер или рука дрогнет, и случайную ошибку заметят? И что самое страшное, вдруг он не почувствует музыку и не сделает какое-то очень важное движение? Ведь у каждой песни свой танец, мальчик чувствует душой каждый. Все шаги, повороты, взгляды рождает музыка, именно она ведёт за собой юное дарование. Мальчик видит характер каждой песни и показывает его своим зрителям. Между ними существует неразрывная связь, данная самим небом, чтобы поражать и завоёвывать всё новые и новые вершины, это настоящая гармония, окутавшая своим золотым свечением хрупкое тело. Только жертвы у этого таланта тоже соответствующие. Последний взмах веера и оглушающая первозданная тишина ложится на ряды всё ещё поражённых людей. Мальчик останавливается и закрывает глаза, слушая небывалый взрыв аплодисментов и громкие возгласы незнакомых ему людей. Кажется, что собственное сердце стучит громче, а шум в ушах затмевает собой все крики. По телу проносится облегчающая слабость и скрываемая ото всех уже достаточно долгое время усталость. Однако, она восхитительна, и эта волна оваций — самое лучшее во всём мире наслаждение. Сладостная эйфория, которую практически невозможно достичь, но сейчас она растеклась по венам и проникла глубоко в подсознание. Бомгю открывает глаза, смотря на город сквозь толстое стекло машины. Чёрный Mercedes-Maybach быстро скользит среди машин, набирая скорость. Омега держит в руках выигранный, уже пятый, кубок и боится на него посмотреть. Воспоминания недавней грандиозной победы всё ещё кружат ему голову, и ребёнок с трудом унимает дрожь, улыбаясь повернувшемуся папе. Тэхён крепко держит руль и видит потерянное состояние своего сына, старается приободрить и развеселить его шутками. Сегодня на той сцене Тэхён видел не Бомгю, он видел своего давно умершего лучшего друга — Пак Чимина. Биологического отца Чон Бомгю. И это его жутко напугало. Прошло уже целых десять лет после той аварии, а Тэхёну до сих пор кажется, что они только вчера весело болтали по телефону и обсуждали ещё не родившегося Бомгю. Чимин хотел, чтобы у него был омега и ещё он поклялся, что не даст своему сыну заниматься танцами, потому что они только губят. Однако ничего не вышло. Ведь, как бы это ни было грустно признавать, но от судьбы и, правда, не убежишь. И не Чимину ей распоряжаться. Маленький омежка после садика пошёл не во всё ещё элитную школу имени Ким Инсана, как Тэхён, а в школу искусств. Он сам захотел туда, и отказывать ему не было смысла. С тех пор это и началось. Бомгю увлёкся танцами на профессиональной основе и стал выступать на конкурсах, забирая все награды. Но самая важная победа была сегодня. Омега готовился к выступлению целых три месяца, каждый божий день оттачивал все движения в отдельности по нескольку часов, вслушивался в песню и долго не мог понять и прочувствовать её, около десяти раз переставлял некоторые движения. И, наконец, весь Сеул повержен, Бомгю счастлив, а Тэхён напуган из-за его одержимости. Потому что так не сходил с ума даже Чимин, и эта мечта — покорить весь мир — кое-кого ему напоминала. От этих мыслей ужас сковывал лёгкие, и омега всеми силами уговаривал себя ничего не вспоминать. К тому же, Бомгю всё равно его сын и, да, он невероятно талантлив, но он ещё ребёнок. — Папочка, я хочу учиться у мистера Конте. — Бомгю смотрит в сторону оцепеневшего Тэхёна, ловит в зеркале его прошибленный током взгляд и опускает глаза, теребя в руках долгожданный кубок, который как раз впишется в его коллекцию «железяк», как говорит братик. «Он ещё ребёнок». Победа Бомгю стала поистине триумфальной. Таких рукоплесканий этот зал ещё не видел. Цветы, возгласы, вспышки фотоаппаратов и признание публики. Бомгю улыбался и позировал на камеру, держа в руках свой приз, когда к нему подошли иностранцы. И какой-то невысокий смугловатый мужчина, явно не корейского происхождения, в необычном полосатом щегольском костюме представился мистером Конте. Омега сначала на них даже внимания не обратил, но как только услышал заветное имя, резко обернулся и в немом шоке уставился на «странного дядечку», внимательно слушая его слова. Конте был довольно известным итальянским танцором и владельцем множества знаменитых студий. Итальянец, по праву, считался танцевальным гением, но из-за полученной травмы правой ступни вот уже как год перестал танцевать. Теперь он был нацелен на поиск новых настоящих талантов, хотел подарить людям небывалую до этого звезду и найти себе достойную замену. В Бомгю Конте обнаружил хороший потенциал, стремление к идеалу и ещё пока что слабую маленькую искру, которую просто необходимо разжечь и тогда заполыхает яркое обжигающее пламя. Однако было одно условие — мальчик должен был переехать в Италию, чтобы вместе с другими «счастливчиками» учиться танцам и, если справится, выступать под его покровительством, как тренера. Для мечтающего о большой сцене Бомгю это был золотой билет и самое лучшее в мире предложение. Только…. Он ещё ребёнок. И не может принимать такие судьбоносные и серьёзные решения без родителей. Даже если дело касается его будущего. — Котёнок, ты немного не понимаешь, что это значит, — мягко говорит Тэхён и старается улыбнуться сквозь подкатывающую к горлу истерику. Да, он горд за своего ребёнка, однако Тэхён точно так же будет за него горд, если Бомгю не станет известным танцором и вообще забросит этот вид искусства. Он ведь всегда его поддерживал, всегда всё поощрял, но чтобы по собственной воле отпустить своё чадо в другую страну, ну уж нет, не в таком возрасте. К тому же, маленький омежка скоро начнёт взрослеть, в этот момент ему, как никогда, будут нужны любящие и понимающие родители. Иначе, кто ему всё объяснит, кто научит и подскажет, как себя вести в некоторых ситуациях, кто успокоит и прижмёт к сердцу, когда что-то будет не получаться? — Ты не сможешь тогда видеться с нами, с братиком, с друзьями. Там у тебя никого нет, и ты не знаешь итальянского. — Но я хочу и… — Бомгю откладывает кубок и вздыхает. И почему ему всего лишь десять? Ведь психологически ему уже намного больше. И он, в отличие от брата, не занимается всякой ерундой, не просиживает часами у джойстика, уничтожая армии троллей и орков, не разбивает мячами стёкла и не донимает бедных омег своими каверзными вопросами. Бомгю всегда занят хорошим делом. А Тэ строит из себя мелкого пикапера и занозу в заднице. Тем не менее, у брата всё прекрасно. Тэхён с Чонгуком закрывают глаза на его хулиганское поведение, друзья стремятся быть похожими на маленького героя и сам Тэ, кажется, стал уже ощущать себя этаким принцем без ограничений и правил. И только Бомгю давно уже не восхищается его высочеством, потому что надоело. Он, в отличие от других, видит Тэ каждый день и знает, насколько «царский» вид у братишки с утра. Ещё он не раз выслушивал все его недовольства и ядовитые речи по поводу того, что отец не берёт его с собой на важные встречи. Ребёнок считал, что уже достаточно взрослый, чтобы принимать решения наряду с взрослыми альфами. Вот только его всё равно никто не спрашивал. — Бомгю, ты ещё слишком маленький. — Раздосадовано качает головой Тэхён. — Давай подождём ещё, хотя бы несколько лет и потом, я тебе обещаю, что ты будешь там учиться. Ещё, хотя бы несколько лет. Но у Бомгю нет этих нескольких лет. Здесь ему больше не к чему стремиться, а сидеть хотя бы год, никак не продвигаясь вперёд, для него это невообразимо. К тому же, итальянец прав — омеге нужно ещё больше стараться и оттачивать свои навыки. Иначе он рискует потерять свой только раскрывающийся талант, из-за собственного бездействия и страха. Потому что когда нет развития - нет и прогресса, нет результата, а значит, нет и успеха. Бомгю ведь уже знает, что его ждёт. Счастливая спокойная жизнь и учёба в школе, поступление в самый престижный университет и успешное его окончание, и неважно из-за его стараний или из-за баснословных денег родителей. Потом купленный и выгодный брак, высокий пост и гниение до конца своейஇஇஇ
— Чонгук, я не позволю Бомгю уехать чёрт знает куда ради этих его танцев, — Тэхён коршуном нависает над столом, отодвигает от Чонгука папку с документами и с трудом держится, чтобы не устроить здесь настоящий погром. Потому что он жутко зол, потому что ему требуется поддержка и хоть какие-нибудь правильные аргументы от своего мужа. Ведь Чонгук всегда был для Бомгю авторитетом. Так пусть он и сейчас пойдёт и поговорит с ребёнком, ещё раз распишет все минусы и объяснит ему, что в этом такого плохого и почему они против. Ведь шанс шансом, а омежке ещё только десять. Он не должен в таком возрасте думать о будущем, не должен принимать такие тяжёлые решения и чем-то жертвовать. Детство должно оставаться детством. Беззаботное, весёлое, озорное, прекрасное. Лучшая пора. Так зачем же превращать его в ещё одну ступень какого-то мнимого успеха и раскидываться этой уникальной безмятежностью? Тэхён сам был вынужден рано вырасти из-за того, что его отец, покойный Ким Давон, стал посвящать его в свои страшные секреты, боялся за безопасность единственного сына. И теперь он всем сердцем не хотел, чтобы Бомгю, сам того не осознавая, повторил его судьбу. — Если он действительно этого хочет, то мы обязаны согласиться, — услышав эти слова, омега замирает. Что ж, прекрасно, Чонгук опять всё поощряет. В каждом поступке видит что-то такое, что заставляет его со всем соглашаться и на все вопросы лишь пожимать плечами. Всё-таки Тэхёну нужно было сто раз подумать, прежде чем поставить свою подпись и надеть на палец дорогое и шикарное кольцо. Хотя куда бы он от него делся, всё равно не ушёл бы, даже если бы сильно захотел. — Ты всегда к нему относился равнодушно. А что было бы, если это Тэ, а не Бомгю захотел уехать из страны? Что бы ты тогда сказал? — Чонгук от этих вопросов морщится, и откидывается на спинку кресла. (Давняя привычка). Ладно, в этом Тэхён прав — альфа совершенно точно бы не согласился. Для него Тэ — это, отчасти, весь смысл его существования. Собственный родной сын, внешне удивительно похожий на самого Чонгука. И он не смог бы расстаться со своим ребёнком, однако… — Не перегибай палку, Тэхён, — недовольно говорит альфа. Ведь он тоже за столько лет смог полюбить Бомгю, привязался к его красивому чайному взгляду и радостной улыбке. Потому что даже Чон Чонгук не бесчувственная машина, только дело всё равно не в этом. Они не смогут его удержать. И когда-нибудь, став старше, он обвинит их в испорченном будущем. Его мечта не сбудется и отвечать за это будут они, любящие, пусть и не родные, но родители. Чонгук не готов брать на себя ответственность ещё и за эту жизнь, у него и так их уже коллекция, начиная с убитого им дяди Чон Джимина и настоящим отцом Бомгю — Чон Хосоком. Ему уже конечный в ад давно куплен. — Я верил, — треснуто улыбается Тэхён. — Я, правда, на протяжении этих десяти лет верил, что ты сможешь переступить через своё эго и принять Бомгю, как родного сына. Потому что, несмотря на все страшные грехи и сотни убийств, ты, Чонгук, всё равно оставался человечным. И, видимо, я ошибся, когда думал, что знаю тебя, как самого себя. Нет, я тебя абсолютно не знаю. — Вот именно поэтому я не могу ничего решать. Бомгю не мой сын. И не твой. Так какое право ты имеешь лишать его выбора? — если честно, то Чонгука уже до ужаса достали эти постоянные упрёки. Да, ему сложно, до сих пор сложно, но он этого и не отрицает. Просто Чонгук никогда не говорит людям то, что они хотят услышать. И именно за это его всегда и осуждали другие. Только до всех всё никак не дойдёт, что ему просто-напросто похуй на чужое мнение и слова. По факту, люди всегда будут вами недовольны. Не внешностью, так успехами. Не успехами, так внешностью. Абсолютно совершенно всегда. Ведь покажите ему человека, который нравился бы всему человечеству, но вы таких не найдёте. Неудачников осуждают за то, что они ничего не добились, известных личностей и влиятельных людей за деньги и славу. Изъяны стали слишком актуальны, а ведь раньше поэты и творцы посвящали им свои легендарные стихи и поэмы. Но зачем нам как раньше? Мы же не хотим вернуться в эпоху чумы и почтовых голубей, хотя, по приколу, вы, конечно, можете заявить, что земля плоская или, что мёртвого человека можно оживить с помощью заморозки и разморозки, только вот гораздо интереснее высказывать оскорбления. Нет, скорее всего, вашу вшивую инфу кто-то и съест, но всё равно назовут вас идиотом. Вот вам и очередная критика, хоть и по делу. — Я пытаюсь уберечь его от ошибок. Защищаю его от боли. Вот поэтому и лишаю права выбора, как ты сказал. Да и Чимин был бы против, он не хотел, чтобы Бомгю танцевал. — Да, давай теперь будем чтить последнюю волю какой-то шлюхи, — всё-таки вскипает Чонгук. Потому что дело — дрянь. Тэхён все эти десять лет поступал так, как считал нужным, просто ставя альфу перед фактом. Захотел чужого ребёнка — пожалуйста, начал спонсировать ненавистную Чонгуку школу — что ж, ладно, стал принимать участие в делах компании и лезть в поставки — на здоровье. Ему никто и слова не сказал. Только никогда для Тэхёна не были важны чьи-то слова, а тут «Чимин был бы против». И с каких это интересно пор он обращает внимание на чужие мнения и желания? — Эта шлюха, между прочим, спасла жизнь твоему сыну ценой собственного счастья, — грустновато усмехается Тэхён. Тогда, десять лет назад, да уже даже почти одиннадцать, Пак Чимин предал собственного альфу ради своего единственного друга — Ким Тэхёна. Слил место, где Хосок планировал подорваться вместе с беременным на тот момент Тэхёном. И если бы не его информация, то Чонгук бы не успел и не обезвредил ту злополучную бомбу. Только кто ж знал, что не пройдёт и года, как они похоронят самого Чимина, унёсшего жизнь отчасти из-за того, что он не смог отвернуться от друга, когда все только это и делали. Жизнь всегда была к нему несправедлива. Его, прекрасного и молодого, забрала авария в двадцать три года. Непревзойдённого танцора и одного из первых красавцев Кореи. Просто у всех красивых людей непростая судьба. Тэхён тоже пережил столько потерь и боли, но у него был Чимин, а у Чимина никого не было. — Тэхён, солнце моё, прошу, хватит. — Чонгук вздыхает и как можно мягче и нежнее смотрит на своего мужа. Потому что всё-таки он альфа и должен относиться терпимее к Тэхёну и его страхам. — Хорошо, я поговорю с Бомгю, но ничего не гарантирую, он слишком упрямый. Омега нехотя улыбается и обходит рабочий стол. Личный кабинет Чонгука оформлен в коричневых тёплых тонах, однако, так он выглядит только в их доме. В офисе его кабинет, по-прежнему, ослепительно белоснежный, потому что за столько лет Чонгук так и не смог отказаться от любимого цвета. Тэхён наклоняется и порывисто целует альфу в красные влажноватые губы. Чонгук довольно урчит и с трудом отпускает вырывающегося мужа, как дурак улыбается и не может отвести взгляд от полупрозрачной чёрной блузки, просвечивающей уже родное тело, которое альфа за столько лет совместной жизни выучил наизусть. Однако всё равно хочется. — Я надеюсь, что ты не забудешь про своё обещание. И… — Тэхён не спеша открывает дверь. — Тэхён? Светлое голубое небо резко трескается и обрушивается большими осколками на их головы. Потому что за дверью всё это время стоял Чон Тэхён и в небывалом шоке и недоумении слушал разговор своих родителей. Он не специально, просто хотел зайти к отцу перед тем, как он опять уедет в офис, даже школьную форму ещё не успел снять, так торопился. Только громкие крики папы сначала напугали, а потом он услышал имя брата и остолбенел. «Бомгю не мой сын. И не твой», «Да и Чимин был бы против, он не хотел, чтобы Бомгю танцевал», «Да, давай теперь будем чтить последнюю волю какой-то шлюхи». Мальчик качает головой и смотрит на Тэхёна блестящими, из-за выступивших слёз, и опустошёнными глазами. Все догадки подтверждают побледневшее лицо старшего омеги и такой же шокированный вид всегда делового и уверенного в себе отца. Ребёнок делает пару шагов назад и всё так же поражённо смотрит на родителей. Потому что, когда они уже начнут смеяться и говорить, что всё это просто неудачный розыгрыш, обыкновенная шутка? Только на лицах у них вместо улыбок застыли ужас и досада. — Вы… Мне лгали? Их с Бомгю обманывали на протяжении десяти лет? И любимый младший братик ему, выходит, не брат вовсе? Он сын какого-то там Чимина. И отец только что назвал этого Чимина шлюхой. И как это понимать? Как справиться с полученной страшной информацией? Эти небеса свидетели, Тэхён не хотел, чтобы сын узнал об этом в таком возрасте и в такое время. Они ведь с Чонгуком вообще планировали не раскрывать эту тайну. Потому что ничего бы страшного не произошло, если бы Бомгю всю жизнь считал их своими родными родителями, ведь маленький омежка всегда будет их с Чонгуком ребёнком. И никак иначе. Только что же теперь делать? Ребёнок слышал слишком многое. — Тэ, мы… Нет. Мальчик качает головой и бежит со всех ног в сад, по пути вытирая стекающие по щекам горькие слёзы. Он больше никому и никогда не поверит.இஇஇ
— Хён, зачем ты опять треплешь нервы папе? — Бомгю недовольно щурится и грозно смотрит на Тэхёна, обводит оценивающим взглядом неряшливый вид брата и обращает внимание на заплаканные глаза. Единственное, что его всегда выводило из себя — это расстроенный вид любимого папочки и отвратительное поведение Тэ. Ведь младший альфа довольно-таки часто бывает несносным и никогда не может вовремя остановиться и попросить прощения. — Он ведь тебя так любит, а ты ведёшь себя, как не понятно кто. — Богю, а ты когда-нибудь задумывался, почему разница в нашем возрасте составляет всего лишь одну неделю, но притом мы родные братья? — после минутного молчания спрашивает Тэхён, замечая, как меняется лицо Бомгю. Значит, уже задумывался. Только признаться себе в этом не может, бред всякий в голову сразу лезет. Усмехнувшись, альфа кивает своим мыслям и серьёзно заглядывает в глаза. — Тогда ты, наверное, уже знаешь, что это невозможно. Аисты не приносят детей, Богю. Они рождаются. И не через неделю. Я погуглил. Естественно, что после всего услышанного, Тэхён всё равно не поверил и, подумав, решил проверить. Для этого потребовалось всего лишь задать правильный вопрос в поисковике и открыть пару сайтов. И всё сразу встало на свои места. Но облегчение от этого всё равно не наступило. Хоть бери отцовскую Beretta и застреливайся к чёртовой матери. — Что ты имеешь в виду? — Бомгю хмурит брови и в растерянности зачем-то обводит взглядом сад. Этот разговор изначально был бесполезным, не нужно было подходить к брату, когда он снова чем-то недоволен. К такому Тэхёну, как показывает жизненный опыт, лезть ни в коем случае нельзя. Потому что он всегда сначала делает, а потом думает. Нарубит с плеча и сидит потом обиженный на весь свет из-за собственной вспыльчивости. — Ну, ты ведь и сам всё понимаешь. Ты же отличник, Богю. Самый умный в классе. — Ядовито тянет Тэ. И всё-таки язык воистину его наизлейший враг. Хотя вся проблема состояла в том, что Тэхён просто не мог справиться со всем в одиночку. Ему больно, впервые настолько больно и скверно на душе. И злится он не из-за того, что его обманывали все эти годы, а из-за того, что Бомгю ему не родной брат. Он никогда этого не примет, никогда не сможет смириться. Оказывается, что иногда ложь действительно приятнее и слаще правды. Хоть отец и учил, что врать нехорошо, но, как выяснилось, он сам всё это время был лжецом. — Ну, знаешь, это уже слишком. — Омега качает головой и всем своим видом показывает, как он обижен. Тэхён лишь хмыкает и, склонив голову к правому плечу, бросает вслед развернувшемуся Бомгю: — Ты мне не брат, Богю. Вот так просто рушится самая крепкая во всём мире связь. Как только один хоть в мыслях, но допускает подобный исход — всё разрушается. Как только появляется первый росток сомнения, дальше его уже не остановить. А ведь Бомгю давно уже догадывался, только для него это не имело никакого значения. Они всё равно родные люди, ближе их нет никого. Вся беда не в том, что они не одной крови, а в том, как сам Тэхён это воспринимает. Вот в чём истинное горе и щепетильность их положения. — А ты всё равно мне брат, хён. Бомгю, слабо улыбнувшись, делает пару шагов назад. Жизнь не должна была повернуться таким образом.இஇஇ
Мин Субин — 10 лет.
— Богю, представляешь, я нашёл последнюю деталь от корабля. Теперь он полностью собран. — Мальчик весело смеётся и швыряет свой рюкзак рядом с качелями, забирается в одну из этих качелей рядом с Бомгю, и улыбается настолько широко, насколько может. — Это очень здорово, Субини. — Без какой-либо радости произносит омега и строит в ответ что-то наподобие улыбки. С тех пор как он начал учиться в школе искусств, видеться стало проблематичней. Хотя стоит признать, что за всё то время их дружбы в детском садике, дети крепко привязались друг к другу. Несмотря даже на вечное цепляние к Субину неугомонного Тэхёна с его вечной публикой прилипал. К сожалению, Тэ не смог остановиться и в школе, так как они были одноклассниками, что вполне было ожидаемо, они ведь одногодки и дети самых влиятельных семей в стране. Только Бомгю про это не знал, Субин никогда ему ничего не рассказывал. За всё это время альфе так и не удалось наладить нормальные отношения со старшим братом своего лучшего друга. И, видимо, уже не удастся. Хотя Субину было уже давно наплевать на это, один только Тэхён всё никак не мог отстать, ведь этот конфликт, по сути, был нужен только ему. — Эй, танцор, а ты чего такой грустный? Слышал, ты завоевал ещё один большущий кубок. Ну, я в тебе и не сомневался. — Субин треплет Бомгю по блестящим на солнце волосам и смеётся над тем, как он морщится и шипит на альфу. С Субином хорошо. Ведь помимо ослепительной внешности ему ещё досталось и чувство юмора. Постоянно травит свои странные шуточки и сам же над ними смеётся. Однако глупым его тоже не назовёшь. Отличник, очень хорошо рисует, все подколы Тэхёна умудряется перевести в шутку, что редко кому удаётся. Первый по успеваемости в школе, любимчик, обожает математику, как Бомгю танцы. И, наверное, именно это, в большей степени, и бесит Чон Тэхёна. — Субини, я ухожу со школы искусств. — Грустновато начинает омега, заметив, как заблестели глаза лучшего друга. — И переводишься в нашу школу? Так это же просто за… — Нет, — перебивает альфу Бомгю. Лучше сразу всё рассказать, чтобы успеть попрощаться. Принять окончательное решение помог отец. Он пришёл вечером в его комнату и долго рассказывал о том, с чем омеге придётся столкнуться в совершенно другой стране, а после всех запугиваний задал один единственный вопрос — согласен ли он преодолеть всё это ради какого-то увлечения? И Бомгю, не задумываясь, ответил, что согласен. К тому же, он будет не один, за ним будет присматривать Юн — личный телохранитель и по совместительству нянька детей, когда старшие Чоны вынуждены уезжать по своим важным делам. Юн человек надёжный, проверенный. Не раз закрывал Чонгука от пули, поэтому именно ему доверили безопасность Чон Бомгю. Он за ребёнка головой отвечал, в случае чего она полетит первой. — Субини, я уезжаю в Рим. — Сказать об этом другу почему-то особенно нелегко. Даже выслушивать причитания папы было в сотню раз легче, чем сейчас. Потому что, когда чужие глаза наполняются шоком и отчаяньем, становится очень неприятно. Словно Бомгю сейчас воткнул альфе нож в спину. Схожие ощущения. Субин оглушено молчит какое-то время. Омеге из-за этого молчания особенно тошно становится. — Надолго? — маленький альфа прищуривается, предчувствуя недоброе. Бомгю опускает глаза и пожимает плечами. — Не знаю. Надолго. По крайней мере, на несколько лет точно. Только Субин не должен об этом знать. Однако и ждать он тоже не должен. Лучше пусть научится жить без Бомгю, так для него будет намного лучше, чем ждать чёрт знает, сколько времени пока начинающий танцор наиграется и вернётся. А Бомгю определённо точно не сможет быстро остепениться и зажить обычной жизнью. — А что на это сказал его королевское высочество? — Субин воображает, в какой ярости был этот золотой принц, когда узнал о планах своего младшего брата. — Ему всё равно, — честно сказал Бомгю, вспоминая искусственную реакцию Тэ. Хотя, наверное, так даже лучше. Братик не будет грустить из-за отъезда. Субин удивлённо хмурится и внимательно смотрит в глаза друга, ведь хочется понять, что случилось. Только никто его в душу не пустит, даже если он об этом попросит. Поэтому, в данном случае, ничего не остаётся, кроме усталой, но живой и нежной улыбки. Лучшая ответная реакция, защитные механизмы психики. «Он меня ненавидит», — омеге очень хочется думать, что ему всё равно, что его ничего не волнует, но, чёрт возьми, это не так. Бомгю очень больно. Страшно хочется рассказать всё Субину, но мальчик боится, что друг тоже воспримет это как-то иначе. А вдруг альфа тоже начнёт его осуждать? Такого Бомгю не вынесет. — А предки? Они… — Согласились. — Бомгю весело усмехнулся, вспоминая пламенные речи папы и недовольный вид отца. — Я буду учиться новым танцам, и выступать на сцене под руководством настоящего гения. Я всю жизнь о таком мечтал. Видя, как омежка начинает светиться от одной только мысли об этом, Субин вздыхает и, как он это обычно делает, начинает играть роль шута и слишком неестественно смеяться. Бомгю опять предпочёл выбрать танцы вместо Субина. Какая знакомая история. Потому что нечто подобное уже происходило, когда они закончили садик. Субин тогда просил Бомгю пойти с ним в одну школу, только омега пошёл туда, где можно будет танцевать. Хотя, в принципе, из-за своих способностей в рисовании, мальчик тоже мог бы пойти учиться в ту же школу, но это совсем не то, чего он хотел. Так каждый остался жить в своём личном мире, сохраняя хоть какую-то нить дружбы. Теперь же эта нить оборвётся. Потому что Бомгю опять выбирает танцы. — Я буду по тебе скучать, Субини. Он всё запомнит. И этот скрип качелей, и этот помятый валяющийся рюкзак, и это чистое голубое небо. Всё. Сохранит в самых дальних уголках своей памяти, поселит глубоко в сердце, чтобы периодически закрывать глаза и всё вспоминать. Каждую мелочь, глупую ерунду, шелуху — всё с собой увезет. Ведь даже мусор может стать дорогим, если его держал в руках любимый человек. — В Италии очень много ярких цветов, но твоё имя среди них для меня самое яркое.இஇஇ
Через несколько дней Бомгю улетел в Италию, где он прожил целых пять лет.