Cuando el amor no es locura, no es amor
(Если любовь не сумасшедшая, это не любовь) исп.
С самого утра в доме Чонов кипит удивительная жизнь. В огромном дворе шикарного особняка расставили круглые бежевые столы, каждый украсив розами и лилиями. Установили высокую арку, поставив рядом пятиярусный шоколадный торт и около двадцати корзинок с цветами, которые Чонгук надарил своему новорождённому сыну, сказав, что эти цветы ничто, по сравнению с красотой омеги. В городе частично перекрыли движение из-за многочисленных достопочтенных гостей, прибывших в самый лучший день, чтобы разделить с восставшим из могилы Чонгуком его праздник и его радость. Его трепет, с которым он смотрел на младенца в руках мужа. Даже Тэхён едва ли кого-то слушал. Изредка улыбался Чонгуку и дышать боялся, лишь бы не побеспокоить своего маленького хулигана, который кричал всю ночь ещё покруче старшего сына. Но на лице у омеги нет и тени усталости. Он счастлив. Слишком, чтобы обращать внимание на такие мелочи. — А что президента не позвали? Чон Тэхён останавливается напротив родителей и нахально улыбается. За это время он почти не изменился. Только взгляд стал ещё острее и насмешливее. Светлые, даже больше серо-русые, волосы заметно отросли, корни выкрашены в тот же цвет. Синий костюм от Диор, расслабленный болтающийся галстук, уже блестящие от любимого Кампо Вьехо глаза. Тэхён оборачивается и хватается за говорящего с кем-то Бомгю, подтягивает того ближе к себе, полоснув взглядом, по силе не уступающим бритве, знакомого отца. Бомгю за секунду забывает о том, что только что с кем-то что-то обсуждал. Машинальным движением вырывает локоть и легонько приобнимает папу, опуская глаза на нового члена их семьи. Омега, в отличие от Тэхёна, действительно изменился. Перекрасился в тёмный, оставив голубые линзы. На красных и спелых губах расцвела яркая и огненная улыбка. У Тэ из-за неё спокойствия теперь никакого нет. Она ведь так и манит всех альф, как магнитом, а Бомгю это знает и пользуется. Разрушает нервную систему своего парня, как только в голову взбредёт. — Наконец-то вы приехали, — старший омега говорит спокойно и размеренно, — а то я уже было решил, что вы снова поссорились. — Всё в порядке, папуль, — Бомгю отмахивается и дёргает уголок губ в усмешке. Тэхён хмыкает и встаёт рядом. О том, что они снова устроили уже какой по счёту скандал, благополучно умалчивает и улыбается. На сей раз, причина была в прозрачной красной блузке, которую Бомгю надел и отправился на выход. У Тэхёна от этого глаза приобрели цвет этой дорогой тряпки. Он безумно ревновал своего омегу, уже не раз разбивал лица тем, кто желал познакомиться с Бомгю. Приобрёл привычку сканировать взглядом людей, сразу выявляя таких вот «счастливчиков». Не знал, что ещё придумать, чтобы сильнее привязать к себе Бомгю, ведь даже метка не особо с этим справлялась. — Там столько журналистов. Эй, бандит, ты только родился, а уже популярнее меня, — Бомгю цокает и с иронией качает головой. — Он ещё взорвёт этот чёртов мир, — обещает Тэ и обнимает своего омегу за плечи. Пак качает головой, соглашаясь, и оборачивается нахмурившись. — Прикольно, — оценивает ситуацию. Подошедший к ним Ёнджун сразу же кланяется, показывая своё уважение. Следом за ним спешат Юнги с Сокджином. Тэхён злится, это видно по его резко заледеневшим чертам лица. Бомгю опускает глаза. Ёнджун же, который ещё вчера, кажется, был импульсивным и убитым жизнь подростком, сдержанно улыбается, поправляя свои чёрные, уложенные волосы. Классический костюм прибавляет ему возраста. Густо наложенный на глаза макияж всё это дополняет. Омега на Тэхёна даже не смотрит — он от своей тяги так и не избавился, да и вряд ли избавится в будущем, так что проще это игнорировать. — Наши поздравления, — Юнги крепко пожимает руку главе семьи. Чонгук благодарит и улыбается. Он на Мина не в обиде и никогда не будет, потому что альфа его не предавал. — Очень смелое решение, Тэхён, — Сокджин опускает взгляд на заснувшего младенца. — Ты же знаешь, что смелость — это моё второе имя, — отшучивается омега. Они беременность Тэхёна хранили в секрете буквально до дня появления на свет самого младшего Чона. Хоть основная опасность и миновала, но риски всё равно были, а врагов и ненавистников всегда хватало. Чонгук спать спокойно не мог, прижимая тёмными ночами своего мужа к груди, сон его охранял. Расставил везде охрану и постоянно боялся. Постоянно себя накручивал. Даже позволил себе уронить слезу, когда узнал, что родился омега. Его малыш, его маленький омежка. Их с Тэхёном маленькая копия. — Мы хотели бы подарить от нашей семьи спорткомплекс, — Юнги передаёт Чонгуку папку с документами. Прекрасно осознаёт, что лучше всего не деньги, а недвижимость, — Так же, мы очень надеемся, что вы на нас не в обиде из-за прошлого. Все Чоны резко хмурятся, копируя лица друг друга. — Что ж, как говорится, кто старое помянет, — Чонгук расслабленно кивает, только никого он этим не обманет. Здесь все знают его и его характер. Юнги в том числе. Альфа натягивает такую же осторожную улыбку и переключает своё внимание на ребёнка. — Это чудо, Тэхён, — Мин прищуривается и встречается глазами с омегой. — Ты — чудо. И он. Уму непостижимо. — Альфа кивает в сторону малыша. — У меня остался один только вопрос, но он самый важный: как его зовут? Тэхён странно хмыкает и поворачивается к Чонгуку. Они смотрят друг другу в глаза и хранят за этим молчанием что-то своё, личное. Что-то связывающее их воедино уже чертовски давно. Юнги терпеливо ждёт ответа. — Его зовут Чон Намджун, — всё-таки произносит омега и с трепетом опускает глаза на своего ребёнка. Сокджин, до этого не подающий никаких признаков жизни, роняет из рук бокал с шампанским. Слёзы подступают к его глазам.***
С Бомгю слишком сложно. Тэхён сбился бы со счёту, если бы стал перечислять все шрамы, оставленные этим его личным безумием. Бомгю имеет дурацкую привычку делать всё наоборот, выводя на эмоции. Тэхён выучил этот шкодливый оскал омеги даже больше, чем наизусть. Бомгю страдает слишком частыми перепадами настроения и часто выкидывает все подарки альфы. Тэхён спустил уже не одну обойму, пытаясь выместить злость. Избавиться от неё и освободиться. Бомгю напивается в клубах и барах, а Тэхён постоянно его ищет и возвращает домой. Понимает, что причина такого резкого изменения Бомгю — он сам. Тэхён сам во всём виноват. Да он и сам не лучше. Им быть друг с другом противопоказано. — Рано или поздно я тебя убью, — обещает омега и жмурится из-за горячих губ на шее. — Я сам вложу тебе ствол в ладонь, ты же знаешь, — Тэхён улыбается, проводится языком по левой ключице, дует, холодит кожу дыханием. За всё то время, что они официально вместе, невозможно посчитать какие по счёту укусы, метки, нитями раскрашивают белоснежную кожу. Бомгю уже весь из них состоит, своего запаха почти не чувствует — Тэхён даже в крови, в ДНК. Только этого всё равно мало. Чон хотел бы проникнуть ещё глубже, куда-то за пределы души и сознания. Куда-то, куда ещё никогда и никто не проникал. Даже вселенная кажется ему теперь бесполезной игрушкой по сравнению с Бомгю. Весь мир обратился в пустоту, волшебство стало дешёвым фокусом. Тэхён готов поклясться, что даже воздух ему нужен не так, как Бомгю. И эта кровь, что снова на губах альфы, останавливает время, останавливает жизнь. Чон обводит языком свои клыки и снова впивается. Бомгю давится воздухом, дышит тяжело и дрожит. Прятать эти бесконечные шрамы его любимое занятие. — Ты же знаешь, что ты и так уже мёртв, потому что любовь — это смерть, — Бомгю зарывается ладонью в волосы Тэхёна. «Потому что, если я уйду, то ты скончаешься в ту же секунду». «Если ты уйдёшь, я лично всажу нож тебе в сердце». «Но я даже призраком буду с тобой непрерывно». «Ни дня, ни минуты, ни секунды». «И через сотню жизней». «Люди, созданные из одной звёздной пыли, в любом мире и в любом измерении, обречены найти друг друга и сойти с ума». «Больше, чем истинные, больше, чем соулмейты, больше, чем простуженные друг другом». «Это не любовь, это не безумие, это что-то новое, совсем неизученное». Что-то недосягаемое ни на небе, ни на земле.«Это мы».