Не верь!

Юрий кончил и почти сразу же уснул. Снежка, все еще ощущая внутри себя неудовлетворенное до конца пульсирование, села на кровати и спустила ноги на пол. Холодный линолеум неприятно обжег босые пятки. Небольшой облезлой батареи не хватало, чтобы согреть просторную залу «сталинки», и на чувствительной коже Снежаны выступили мурашки. Храп Юры окончательно отрезвил ее от слишком быстро закончившейся близости, а далеко не комнатная температура выветрила алкоголь. Зябко поеживаясь, она огляделась по сторонам. Единственным источником света был фонарь за окном, и его расплывшийся желток превращал комнату в больничную палату без единого признака уюта. Вся мебель — кровать да принесенный из кухни стул, причем кровать стоит не у стены, а в самом центре комнаты. В детстве Снежана ни за что бы не уснула на такой кровати. Она всегда подбиралась к настенному ковру, чтобы во сне рука не свесилась с постели, туда, где до нее могут добраться существа, обитающие под кроватью. И сейчас, в двадцать три года, она вряд ли сможет заснуть здесь без ста граммов. Но водку они выпили, Юрий захрапел, и теперь ей придется свыкаться с этой квартиркой. Снежана нащупала в темноте мужскую футболку и натянула на себя. Поискала ногами тапочки. Ступня врезалась в стул, и он едва не перевернулся со всем, что на нем стояло: пустой бутылкой из-под «Хортицы», тарелкой с поржавевшими яблоками, банкой с недоеденной килькой. Девушка успела подхватить накренившуюся бутылку и по собственной реакции убедилась, что трезва. И что же ей делать, трезвой, одинокой и замерзшей, в этом доме? Юрий, конечно, соврал, что переехал сюда после смерти бабушки. Он вообще не жил здесь, иначе как объяснить отсутствие гардероба с его одеждой, компьютера с телевизором и вообще половины вещей, необходимых нормальному человеку? Снежана догадалась, что с того дня, как бабушку вынесли отсюда ногами вперед, квартира пустует, а Юра использует ее лишь для свиданий с девушками. Кровать для недолгого секса, и стул, чтобы поставить на нем водку, — что еще надо живущему у родителей двадцативосьмилетнему парню? С Юрием она познакомилась на дискотеке полтора месяца назад. Все, как обычно: танцы, коктейли, провожание домой. Она не планировала продолжать с ним отношения, но случилось непредвиденное: прямо у ее подъезда Юре позвонили из дома и сообщили, что бабушка умерла. Он не выглядел особо опечаленным, но Снежана решила перезвонить через несколько дней и узнать, как он. С тех пор они встречались три раза в неделю. В основном молча гуляли по улице — Юрий не отличался разговорчивостью. Когда похолодало, он пригласил ее к себе, то есть в квартиру покойной бабки. Несколько раз она пила с ним водку на этой кровати, а потом они, захмелевшие, занимались сексом, но всякий раз она уходила домой на ночь. Сегодня решила остаться, о чем немедленно пожалела: «сталинка», зловещая и при дневном свете, в тусклом сиянии уличного фонаря внушала ей натуральный страх. Решив, что уснуть все равно не удастся, Снежка встала с кровати и извлекла из-под стула тапочки. Пальцы, ткнувшись в облезлый мех домашней обуви, послали в мозг мысль, что в этих тапочках, наверное, шаркала по линолеуму бабка Юры. Взгляд упал на бумажный квадратик, пришпиленный к голой стене: кто-то, вероятно, все та же отмучившаяся старушка, вырезал из газеты изображение Николая Шпицетворца. Снежана верила и в Бога, и в мистику, хотя жила совершенно приземленной жизнью, в которой дискотеки, «слабоалкоголка» вперемешку с водкой и вот такие козлы, как Юра, занимали больше места, чем мысли о религии. Но на швейной фабрике вместе с ней работало много свидетелей Иеговых, и они рассказывали о благе Господнем и о том, что будет, если Господь отвернется от человека. Судя по их словам, дьявол и ночью, и днем ходит за грешниками и считает их грехи. Щелкает огромными костяными счетами и приговаривает: «Ага, Снежаночка выпила водочки! Ага, отдалась до брака Юрочке! Надела тапочки покойницы!» И вот когда грехов наберется достаточно, тогда дьявол доберется до человека, и..! Снежана не знала, что будет, когда это произойдет, но точно знала, что Юрина «сталинка» действует на нее удручающе и рождает в голове всякие бредовые мысли. В полумраке, под взором черно-белого Николая Шпицетворца, Снежана показалась самой себе грязной, перепачканной темно-желтым фонарным лаком. Захотелось принять душ и смыть с себя не только дурные мысли, но и слипшуюся на складках живота сперму Юрия. Она вышла в коридор. Ванная находилась прямо по курсу, но до нее была еще густая тьма, неразбавленная даже фонарем. Она бросила опасливый взгляд на Юру, и он подбадривающе хрюкнул во сне. Сделав глубокий вдох, девушка пошла вперед, рассекая собой неожиданно густой мрак. Шаг, второй, третий. Сейчас будет дверь в спальню и выключатель за косяком. Она протянула руку, чтобы нажать на кнопку раньше, чем ноги донесут ее до спальни. Но пальцы скользили по рыхлым обоям, до спальни было еще далеко. Снежана ускорила шаг, ей хотелось обернуться, посмотреть на мирно спящего Юру, убедиться, что никто не преследует ее, но она не обернулась, боясь убедиться в обратном. Дверь в ванную белела перед ней, но не приближалась, коридор тянулся бесконечной кишкой. Снежана автоматически сложила пальцы и перекрестилась. Слева возникла дверь в спальню, и девушка, облегченно скользнув внутрь, клацнула выключателем. Из грязного плафона под потолком полился ровный свет. Снежка почему-то подумала, что религия и электричество — это то, что стоит на пути существ из-под кровати, то, что мешает им выковыряться наружу и убить всех, кто есть в доме. Спальня Юриной бабушки была обжита не больше, чем зал. Диван с матрасом и пустой сервант — вот и вся меблировка. Из-под немытого стекла серванта смотрела иконка с Иисусом, но не было ни фарфоровых тарелочек, ни деревянных шкатулок с полудрагоценными камнями и пластмассовыми бусами, ни вышитых скатертей, ни мраморных слоников мал мала меньше. Короче, ничего того, что должно быть в квартире среднестатистической бабушки. «Неужели все уже вынесли, выбросили, продали?» — подумала Снежана, которая вообще хорошо относилась к пожилым людям и очень скучала по своей умершей пять лет тому назад бабке, которая готовила самые вкусные пироги на свете. Вряд ли бабушка Юры готовила ему такие, учитывая состояние ее квартиры. Оставив свет включенным, девушка вернулась в коридор и в три шага достигла ванной. Свет здесь был очень ярким, успокаивающим. Запершись от внешних комнат, Снежана будто бы совсем покинула «сталинку», по крайней мере на душе стало легко, и мысли пришли нормальные: про Юру, про дальнейшие с ним отношения. Ведь она до сих пор не знала, как он к ней относится. Из таких, как Юра, все надо тянуть щипцами. Про любовь, про брак. В одном она была уверена: перед тем, как заселяться сюда, нужно купить мебель и пригласить священника. Сняв Юрину футболку, Снежана придирчиво рассмотрела себя в зеркале. От выпитой водки щеки ее раскраснелись, губы припухли от поцелуев, прическа-каре растрепалась. Послав отражению воздушный поцелуй, она включила душ и тщательно промыла ванну. Здесь было чище, чем можно было представить, но она опасалась, что на чугунных стенках остались отпечатки пальцев покойной старухи. Стоя под душем и натирая себя худощавым бруском земляничного мыла, Снежана тихонько пела под нос: «Я встретил вас, и все былое в отжившем сердце ожиило». Вода согревала и расслабляла, казалось, выветрившийся хмель вернулся и закружил голову. Дверь ванной ни с того ни с сего начала открываться, издавая при этом режущий ухо скрип. Недовольно поморщившись, Снежана оторвалась от приятного занятия, спустила одну ногу на пол и потянулась к ручке. Дверь к тому времени открылась наполовину, и в проеме показались коридор и зала в конце. Кровать стояла точно напротив ванной, и Снежка увидела спящего Юру, а на его груди возвышалось что-то темное. Она решила, что это подушка, но это «что-то» вдруг зашевелилось, и челюсть девушки невольно поползла вниз. Прямо на Юре сидело некое существо размером с ротвейлера. В льющемся из спальни свете было отчетливо видно, что оно плотно прижало свою морду к лицу спящего парня. А может быть, и не спящего уже. Душ, звякнув, выпал из Снежаниных рук. Существо молниеносно повернуло голову, и в полумраке вспыхнули два красных уголька глаз. Будто ледяная глыба выросла в груди девушки, мешая дышать, кричать, думать. Она просто смотрела на то, что смотрело на нее, а потом на то, что спрыгнуло с Юры и понеслось к ней со скоростью гончего пса. Лишь когда существо пересекло половину коридора, Снежана опомнилась и, сама не своя от ужаса, захлопнула дверь, потом попыталась задвинуть защелку, но пальцы ее не слушались. Что-то тяжелое врезалось в деревянную панель с обратной стороны, и она тоненько заверещала: первый звук после спетой под душем песенки, который вырвался с ее губ. Старая защелка никак не желала сдвигаться с места и резала пальцы. По дверям ударили, а вернее, прочертили. Как граблями. Или как когтями. Снежане таки удалось повернуть защелку, и дверь закрылась. Понимая, что радоваться рано, она прыгнула в ванну и встала, прижавшись спиной к кафелю, не замечая, что горячая вода из душа все еще хлещет по ее голени. Все ее внимание занимала дверь. «Что это было? — лихорадочно соображала она. — В дом забралась собака? Но как - квартира же на третьем этаже? Может быть, это какой-то розыгрыш? Может быть, Юра решил подшутить надо мной?» Она заставила себя пошевелиться, выключила воду и прислушалась. В «сталинке» было тихо. Ни лая собаки, ни хихиканья шутника Юрия. Только стук сердца и удары капель по чугуну, только нарастающий свист, негромкий, но настойчивый, поначалу почти ультразвуковой, а теперь явственно ощутимый, близкий. Волосы на голове Снежаны встали дыбом, когда она поняла, что что-то происходит, и происходит не в коридоре, за запертыми дверями, а внутри, рядом с ней. Она впечатала себя в стену и остекленевшими глазами смотрела в угол, под раковину, туда, откуда доносился свист...