Убийства в здании фонда

      Мое имя – Жан-Пьер Польнарефф. Несколько лет назад, волей случая, я попал в французский филиал тайного фонда SCP. С тех пор моя жизнь изменилась до неузнаваемости. До этих событий я работал в институте имени Роберта Е. О. Спидвагона преподавателем на кафедре химии и биологии. До сих пор мне неизвестно, почему именно мне пришло то самое письмо, согласно которому, меня позвали на некую деловую встречу. Примечательно то, что письмо мне принесли сразу же в мой кабинет в здании университета, в конце рабочего дня. Как же мне не хотелось идти в тот час, ибо тем вечером я, как никогда, устал, но, сам не знаю почему, вероятно сказалось местоположение здания, в котором и назначен разговор, оно, на удивление, было крайне близко к моему дому, к тому же, было по пути. Я не могу назвать себя мастером психологии, точно так же, как и тем, кто умеет делать подобного рода записи однако я не могу не оставить того, что я смог увидеть в каком-либо виде, кроме как статье, которая уже составлена и проходит проверку качества. Но я оставляю за собой надежду на то, что найдется человек, или же иная разумная форма жизни, который сможет обнаружить и опубликовать это подобие отрывка из мемуаров, или же неумело ведущегося дневника.       В том высоком здании, из камня и стекла, более чем в двадцать метров высотой, которое, я могу поклясться, ещё утром на том месте не стояло, меня встретил один из лучших моих учеников – Антонио Цеппели. Он то и ввел меня в курс дел о Фонде SCP. Мне предложили высокую оплату и обеспечение до конца жизни, включая невероятно приятные слова о моей старости. Естественно, я не сразу поверил в это, ибо слова о паранормальных свойствах и аномальных существах не вписываются в представления того, кто всю жизнь посвятил холодной науке. Но мои убеждения сменились буквально в ту же секунду, как я заявил о своих сомнениях: я поспешил откланяться, но, выйдя за дверь этого здания, я оказался совершенно в другом месте. Я оказался в ином помещении, которое, в некотором роде, напоминало мне строение Института господина Р. С., но имело другую атмосферу. Несмотря на мое увлечение химией и прочими науками, которые мне действительно нравятся, но, глубоко в душе, я являюсь тем ещё поэтом. Мое чувство прекрасного и истинная форма простоты художника ни капли не притупились о гранит естественных наук, потому я сразу же осознал всю амбивалентность этого места. Оно было пропитано невероятной и удивительной, но в то же время полной отчаяния матерей, природу которой я так и не смог обнаружить. Антонио любезно согласился мне сделать экскурсию по этому зданию, где я увидел невообразимое. Даже сейчас, я не всегда верю в то, что вижу, хотя прошло уже немногим более двух лет. Моему взору были представлены „достопримечательности“ этого фонда, наиболее популярные среди высших уровней персонала, такие как объект SCP-682, более известный как неуязвимая рептилия, до ныне самый интересный мне объект SCP-049 – Чумной Доктор. И, наверное тот объект, которые возглавляет списки самых часто упоминаемых в кругах фонда – объект SCP-173 – Скульптура. Все они были невероятны, жестоки, но прекрасны.       К концу моего похода, я без раздумий согласился на предоставление своих услуг Фонду, хотя и пришлось пойти на некоторые жертвы: я должен был разорвать все связи с моими коллегами, семьёй, друзьями, хотя у меня и так не было большого круга общения, а семья уже давно канула в пучину смерти, я много не лишился, зато приобрел работу, интерес к которой у меня едва ли исчезнет до пенсионного возраста. Как сказал Цеппели, то, что обо мне практически никто не знает, а также то, что связей у меня нет, значительно облегчило мою вербовку.       Так как моя специализация направлена на изучение микроорганизмов, вся моя рутина, в качестве доктора, составляла из себя различные эксперименты на сотрудниках класса D в разных условиях и записи всего происходящего в отчёт, но, должен заметить, иногда происходили поистине интересные события, тут я постараюсь описать самые интересные из моих опытов без ненужных формальностей официального стиля письма.       Однажды мне пришлось работать с объектом SCP-407, что получил название Песнь бытия. Меня попросили исследовать поведение клеточной и неклеточной органики, что вызывает патологии. Для этих целей я поместил в звукоизоляционную камеру пять сотрудников класса D. Четверо из них были одеты в защитные костюмы, а так же их слух был полностью отрезан с помощью шумоизоляции в костюмах и наушников. Пятый же член эксперимента был заражён бактериальным заболеванием. После воспроизведения SCP-407, заражённый сотрудник стал крайне быстро разлагаться, несмотря на то, что все ещё находился в мире живых, при этом, лес появляющийся при стандартном проведении эксперимента, не стал образовываться. Но это не самое интересное. После того, как от тела остался один лишь скелет – абсолютно вся иная органика была поглощена бактериями – кости испытуемого стали, в ускоренном темпе, чернеть. Как только чернота полностью покрыла опорную систему, скелет начал двигаться: он встал и постарался напасть на оставшихся сотрудников. Естественно, он был обездвижен. Вскоре я получил образец позвоночника и различных костей. Результат превзошел все мои ожидания: бактерии, вызывающие туберкулёз, мутировали и стали нападать на все ткани в теле, а позже, попав в скелет, они смогли сгруппироваться в примитивную мускулатуру, которая управлялась напрямую из спинного мозга. Из этого я могу сделать вывод: Песнь бытия является ничем иным, как невероятно сильным мутагеном, который заставляет организмы, которые попали в его поле действия, непрерывно мутировать. Но это распространяется только на организмы, которые появились на свет в радиусе действия, те же, кто был сформирован ещё до воспроизведения, становились чем-то на подобие инкубатора и пищи, чтоб развитие и мутация шла полным ходом.       В случае вирусов все стало совсем иным: вирусы не имеют клеточной структуры, внедряя себя в клетки организма для производства нужных вирусу белков, иными словами, они – паразиты. В случае влияния SCP-407, сотрудник класса D и вирус гриппа вошли в симбиоз. Белки, которые появлялись из заражённых клеток, позволили очень быстро перестроить тело подопытного, что позволило ему не воспринимать действие Песни. Так как вирус обеспечил выживание носителя в среде SCP-407, сам паразит повысил свои возможности к выживанию и размножению. По протоколу, я должен был избавиться от любых останков от подопытного, дабы избежать эпидемии, но, как бы я не старался, мутировавший вирус мгновенно менял тип вырабатываемых белков, что позволило носителю адаптироваться к любым условиям. Его не брали ни огонь, ни пули, ни жуткий холод и повторные сеансы SCP-407. Попытки других объектов на его уничтожение также не увенчались успехом, потому его поместили на вечный карантин, так как, мне думается, что и старение ему не грозит.       На этом я закончу первую свою запись. Надеюсь, что я смогу увидеть что-то настолько интересное, что заставит меня вернуться к этой маленькой книжке. За эти два года я полностью стал холоден к людским жизням – в этом здании извечные кровопролития среди класса D – совершенная норма.