По ту сторону небес. Воскресение

Носок туфли опустился на плотный ворс вместо асфальта. Свет не ударил, а мазнул по глазам: Алеся помнила планировку здания в этой знакомой части - в закутках перед поворотами всегда стоял сумрак. За углом узкий коридор напоминал старый вагон первого класса: приглушённые желтоватые лампы, стены с элементами деревянной отделки, под ногами кровянисто-гранатовая дорожка. Она хорошо глушила звуки, не приходилось смущаться грохота каблуков: Алесина походка отличалась стремительностью, но не лёгкостью. Она умерила шаг перед массивной дверью, машинально поправила волосы и вошла в приёмную. Дежурный офицер за стойкой коротко сообщил: - Пан генерал ждёт вас. Он сделал скупой жест рукой направо – там, в углу, притаилась пустующая вешалка. Повесив пальто, на ходу одёрнув жакет, Алеся потянула ручку другой монументальной двери. Осторожно ступив на морёный паркет, замешкалась: не повторять же официальные фразы по второму кругу. Но её опередили – генерал поднял глаза от бумаг и произнёс: - А, Стамбровская, вот и вы! Сейчас послушаем, с чем пожаловали. От неё не укрылся беглый взгляд на часы. Проверял: не замешкалась? Не слабо ей – из Германии в Минск, да ещё из одного мира в другой? Нет, даже с опережением. Алеся осторожно пересекала квадрат кабинета, а в оставшуюся минуту глава 7-го особого управления дочитывал документ. Коренастый и грубовато-ладный, как гелендваген, с густой щёткой усов под носом, генерал Владислав Можейко выглядел внушительно. Он слыл крайне требовательным, а также вспыльчивым и резким. Первое Алеся уже испытала на себе, второе в ограниченной степени, но сейчас оробела, вдруг ощутив себя избалованной студенткой-отличницей, напоровшейся курсе этак на четвёртом на по-настоящему строгого научного руководителя. Ведь прошлую её инициативу разнесли в пух и прах. Генерал отложил скреплённые листы, чуть откинулся на стуле и посмотрел на молодую подчинённую: - Ну что, как вам Франкфурт? - Красивый город, современный... Алесе стало неуютно от расплывчатого вопроса и испытующего взгляда. Но она решила не отводить глаз и воспользоваться старым следовательским приёмом: смотреть Можейко не в глаза, а в переносицу. Стало чуть полегче. - Как впечатления от конференции? Ваши, личные? – подчеркнул генерал. - Круг вопросов, пан генерал, - осторожно начала Алеся. - У немцев и скандинавов он показался... я бы сказала, не совсем обычным. Традиционно они уделяют основное внимание военному и промышленному шпионажу. Но в этот раз поднималась тема опасных идеологических влияний и общественных объединений. - Да, это больше по части испанцев и латиносов. А что за объединения? Политические? Стамбровская чуть расслабилась, припоминая тезисы для отчёта. - Самое интересное, что нет. Чисто оккультные, тёмного толка. Причём высказывалось предположение, что разные их ветви, связанные друг с другом, могут существовать параллельно у нас и на Земле-2. - А конкретные правонарушения? Прецеденты были? - Исходя из докладов, нет. Пока что. Генерал нахмурился: - Значит, прагматичные европейцы занялись тонкими материями. Дурной знак! Какая-то червоточина. И сюда может докатиться, а у нас и так забот полон рот. Отразите это в отчёте. - Есть! Алеся подобралась, только что не щёлкнула каблуками. Но Можейко не смотрел на неё – он задумчиво обводил глазами папки, разложенные на столе и частично на подоконнике. Они несколько различались объёмом, оттенком и степенью потрёпанности, но корешок каждой был помечен одним и тем же символом: тремя переплетёнными треугольниками. - Ну, а теперь о самих заботах. Его Величество интересуется проектом с прошлого года. А случай с наследником? Сами понимаете! Теперь внимание ещё плотнее. Нужно конкретное решение. Алеся на автомате кивнула. В прошлом году погиб в авиакатастрофе премьер-министр Михаил Сапега. Она невольно вспоминала крушение Ту-154 под Смоленском, смерть президента Качиньского и многочисленных представителей польской элиты. Для Польши «там» трагедия оказалась более сокрушительной, чем для Великого княжества Литовского «здесь». Хотя бы из-за массовости. Но всё-таки не каждый день правительство остаётся обезглавленным – для страны это был настоящий шок. Это было первое событие в ряду прочих, намечающих зловещую череду. Полгода назад у наследника престола, князя Стефана, обнаружили злокачественную опухоль. Операция прошла успешно, но возникли осложнения, и восстановление тянулось медленно. Самый способный из монарших детей, блестяще образованный, Стефан улыбался с фотографий с бодрость, в которой сквозило отчаяние. Было очевидно: никакой уверенности, что в нужный момент он окажется в состоянии принять бразды правления. А главное – удержать их и управлять европейским государством от Чёрного до Балтийского моря. Здесь Алесе упорно лезли в голову другие аналогии, позднего советского периода. Общее благополучие отравлялось подспудным напряжением. Великий князь Сигизмунд старался хранить самообладание хотя бы внешне. Но его тайные приказы говорили о желании бороться с судьбой любым способом, даже если это вынудит пойти против законов природы. Вокруг проекта «Валькнут» назревал ажиотаж. Эти мысли пронеслись у Стамбровской за несколько мгновений. Она озабоченно нахмурилась. - Решение вопроса – желаемый максимум, - продолжал генерал. – Но нам нужен хотя бы обновлённый научный результат. Эй, Стамбровская! – вдруг воскликнул он. Алеся встрепенулась и снова вытянулась по стойке смирно. - Что-то вы совсем скисли. - Никак нет, я не скисла, я, э-э... задумалась. Эх, всё-таки до идеального разведчика ей было далеко. - Мыслительный процесс – это похвально, но в меру, - усмехнулся в усы Можейко. – Ваша роль в этой миссии – не солдат, а как учёный. У вас же на лбу написано, что вы не вояка, а профессор. Да, нам нужна максимально точная и проверенная информация, но за мелкие погрешности в предварительных данных никто вас сажать не станет. По крайней мере, пока что. Алеся принуждённо улыбнулась. Она знала цену этому показному великодушию. - Так! Час поздний. Сейчас у нас разговор общего плана. Всё, что сейчас изложите, продублируете на бумаге, но структурно и в деталях. Стамбровская позволила себе сдержанный утвердительный кивок. - Чудно. Ну-с, давайте, выкладывайте, что вы нарыли и с чем сюда неслись из самой Немеччины. Алеся успела отрепетировать, пока шла по коридору, и отчеканила: - Вариант объекта для транслокации найден. Но предательская капля слюны забилась в горло, и она осеклась, душа кашель – так что генерал глянул на неё насмешливо: - Чудно, чудно! И это всё? Вы же в курсе, что нужен ещё проводник и оператор. Злясь на дурацкий организм, Алеся досадливо сглотнула пару раз и хрипловато прибавила: - Они также найдены, пан генерал. - О как. Звучит заманчиво. Надеюсь, вы учли свои прошлые ошибки? - Так точно! Она перевела взгляд на парадный портрет Феликса Дзержинского за спиной Можейко. Забавно, как история двух миров повторяла друг друга и разнилась: тут «железный Феликс» был генералом ордена иезуитов и в кардинальском облачении сильно напоминал Ришелье. И он действительно являлся видным отечественным государственником, и заодно – основателем спецслужб ВКЛ. - На всякий случай повторяю... – мерно начал Можейко, механически отбивая темп на бумаге солидной, увесистой ручкой. Он действительно отчитывал её, как научник, ожидающий всё тех же огрехов в выборе литературы, да ещё и в оформлении. - ...Нам не нужен тот, кто может в силу пережитков прошлого претендовать на власть или способен на какие-то интриги. - Ну что вы, нынешний объект и интриги – это вещи несовместимые, - спешно заверила Алеся. - Ну, крысой не быть – это ещё не всё! Генерал Можейко решительно встал и вышел из-за стола. Стамбровская отшагнула назад. Но он не сердился, просто был из той же породы, что она – из тех, кому нравится вести разговор на ногах. - Нам нужен грамотный специалист своего дела, желательно, управленец. Но при этом нестарый, обладающий не только талантами и знаниями, но и гибкостью. И ясное дело, что идеология для нас не на первом месте, но марксист – явление нежелательное! А уж в рядах Инквизиции прямо недопустимое, – отрезал генерал. - Позвольте заверить, о левых взглядах и речи не идёт. - Вот как? А вы тщательно отнеслись к изучению этих взглядов? Алеся чуть покраснела. - Смею заметить, пан генерал, объект - кадровый офицер, никогда не занимавшийся политикой. Из источников можно сделать вывод, что взгляды умеренные, с некоторым тяготением вправо, то есть патриотизм с монархическим уклоном. Можейко одобрительно хмыкнул и изрёк: - Это нам подходит. Но второй больной вопрос – это здоровье, уж пардон за каламбур. И то, что вояка, обнадёживает. Но не полностью! Вояки тоже бывают разные. Нам не нужен какой-то прусский дед, у которого всё болит! А чего он к пруссакам прицепился, а вдруг это вообще гессенец, а, вон, маршал Блюхер вообще в восемьдесят лет Наполеона бил да на коне скакал... Так же поскакали и Алесины мысли, и она не то, что рта не открыла, даже мысленно заткнулась. Её просто поразило, насколько «горячо»: Можейко до сих пор не спросил имени. Он ходил вокруг да около, как камышовый кот вокруг полёвки. И, тем временем, продолжал: - Ещё непонятно, как повлияет сама процедура, так что изначальный материал должен быть на уровне! Так что никаких там пожилых генералов и - как вы там называли своего инквизитора? Смешное такое слово? - Кхм, чекист... - Вот. Никаких старых чекистов. Не забывайте, что плясать мы именно от физики начинаем. То же насчёт проводника. Кстати, вот к нему и перейдём... - Но прежде позвольте возразить. Алесю начало раздражать хождение вокруг да около, да и сам тон разговора. Генерал снисходительно поднял брови. - А разве в случае проводника важнее не... – Она чуть не сказала «тупо», но вовремя спохватилась. - ...Не просто физподготовка, а прочность и стабильность связи с объектом? - А вам удалось обнаружить именно такую связь? - Так точно. Я даже дерзну утверждать, что связь в данном случае уникальная! – Её голос зазвучал твёрже и громче. Вы не поверите, насколько там всё переплетено! Она старательно вытравляла из интонации умоляющие нотки. - Отчего же, могу и поверить. И сколько лет этой связи? - По моим подсчётам четырнадцать – но, вообще-то, девяносто восемь! – выпалила Алеся. Лицо у Можейко вытянулось – насколько его прямоугольная физиономия вообще могла вытягиваться, - а усы озадаченно встопорщились. - Что это за странные системы счисления?! Только не говорите, что объект опять не из нашего мира! - Он из нашего, а проводник с Земли-2, - отчеканила Стамбровская. Досада, недоверие, жгучее любопытство – всё это поочерёдно мелькнуло в нацеленных на Алесю глазах генерала. Под всем этим он подвёл жирную черту: - Колитесь. Кто? «Ну наконец-то!» - мысленно закатила глаза Алеся. И всё с той же дикторской артикуляцией назвала два имени. Пока что – сугубо исторические, не разглашая нынешнего имени проводника и тем самым отплачивая Можейко за «обходные манёвры». Правда, в следующий миг пожалела. Генерал размеренно произнёс: - Хорошенькую высоту вы взяли. И хорошенькую мелодраму. Вы случайно там в командировке духом немецкого романтизма, кхм, не слишком надышались? Но ей уже нипочём были эти провокации. - Никак нет. Дело в том что... - Стоп, а пророков в своём отечестве, значит, не нашлось? – поддел Можейко. - Проводник в своём нынешнем воплощении как раз таки из нашего параллельного отечества. То есть, место рождения и проживания – Республика Беларусь, - спокойно отвечала она. – Я вам больше скажу, там выдающиеся медиумические способности и мощнейшее подключение к информационному каналу... - Стоп, стоп, - снова перебил генерал, но что-то в его тоне неуловимо поменялось. И он уже без сарказма произнёс: - Это всё-таки интересно. К чёрту, – вдруг воскликнул он, – вы меня таки заинтриговали! Хотел, было, спросить в общих чертах, но тут без подробностей не разберёшься, да и без хорошей чашки кофе. Пойдёмте. Можейко направился к неприметной двери в дальнем углу кабинета, коротким кивком поманив Алесю за собой. За дверью оказалась скромная кухонька и ещё какие-то помещения. Генерал ничтоже сумняшеся решительно подошёл к плите, стенному шкафу и, распахнув дверцы, загремел посудой. Ощутив Алесино замешательство, он бросил через плечо с усмешливым самодовольством: - Я тут, конечно, всех вышколил, и кофе мне подают терпимый, но так, как мне в самом деле нравится, умею варить только я. Вот попробуете, может, и сами начнёте что-то в этом смыслить! Он достал из шкафа медную турку с исламским орнаментом, большую жестяную банку и бумажный пакет с некими травами. - Я уже в прошлый раз понял, что коротко рассказывать вы не умеете, - пробурчал Можейко. - Так что давайте по ходу дела... Наглаженный мундир странно контрастировал с плитой и утварью – но эта неуместность завораживала. И хозяйничал Можейко так, как если б чистил и собирал оружие. Это была не галантность, а нежелание терять время, и всё же Алеся осмелилась подумать: «Очуметь, сам начальник управления готовит мне кофе!». То, что она допущена в потайное помещение – пусть не в архив, а на кухню – тоже волновало. Но она отмерила себе на детские восторги не более двух минут. Главным в ситуации было другое. Стамбровская усвоила профессиональный жаргон: он часто диктовал скупую туманность формулировок. В этом сказывалось всё то же, что в суеверной привычке лётчиков вместо «последний» использовать слово «крайний». Но сейчас предстояло говорить как на духу, без недомолвок. А значит - собраться. Пользуясь индульгенцией на длинноты, она по порядку изложила всё: предысторию личную, предысторию общую, известные ей события во Франкфурте и обстоятельства вербовки. Что уж она умела и любила, так это увлечённо раскладывать всё по полочкам. Можейко слушал, почти не прерывая, лишь задавал уточняющие вопросы. В прошлый раз Алеся бывала здесь коротко, днём и в сопровождении кого-то из вышестоящих. Теперь её принимали в личном порядке как близкого соратника, следующего суровому распорядку руководителя. За окнами давно сгустилась огнистая темень, город выплёскивал последние остатки энергии. Вся жизнь уже перетекла с улиц и из учреждений под крыши домов и квартир. В Министерстве её ток не прекращался, но стал ещё более скрытным. В здании не светилось ни одно окно. Алеся знала, что вечером и ночью используется затемнение, как при бомбёжках. У генерала, как у многих крупных начальников, был обычай задерживаться допоздна. Хотя впечатления аскезы это не вызывало. Во-первых, Можейко жил в двух шагах – в доме на противоположной стороне Проспекта. Удивительно, но здесь две реальности тоже совпадали до мелочи: в её родном, прежнем, Минске сталинка напротив КГБ тоже строилась специально для чекистов. Так что для генерала явно не было особой разницы: то ли он в Министерстве, то ли у себя дома. Обстановка его кабинета на самом деле напоминала старинную гостиную. Под конец Алесе казалось, что ещё немного, и она сроднится с этой тёмной дубовой мебелью и панелями стен, с картинами в тяжёлых рамах, строгими коваными светильниками и большим камином из коричневого мрамора. Казалось, в нём, если что, удобно сжигать документы. «Или еретиков», - подумала Алеся и ненароком ухмыльнулась, чуточку нервно. Она стремительно забывала о скованности, но будоражилась всё больше. Можно было бы списать это на второй за вечер эксклюзивный напиток. На вид он напоминал смолу и отдавал сложным густым духом специй. Делая первый глоток, Стамбровская чуть не закашлялась: во рту так и связало от горечи и терпкости. Генерал украдкой наблюдал за ней со смесью любопытства и всё той же лёгкой иронии. Наверное, не всем удавалось испить чашу до дна. Алеся старалась не выдать оторопи и цедила кофе мелкими глотками, беря паузы на обдумывание следующих фраз. И всё-таки вовсе не из-за кофе речь её делалась стремительней, а глаза блестели. Недаром считается, что полезно – проговаривать. Стамбровская складывала воедино всю мозаику, и до неё только сейчас доходило со всей ясностью, какое намечается неординарное дело. Одиночество первопроходца, давние счёты с прошлыми неудачами, рывок в познании, рывок по карьерной лестнице, постижение тайны и «бездна, звёзд полна», и звёзды на погонах, и... Всё это проносилось в сознании метеоритными трассами. Наконец, она окончила доклад. - Мда-а... Да у вас тут страсти уровня «Фауста», - задумчиво пробормотал Можейко и снова замолчал. Алеся выжидательно смотрела на генерала. - Выглядит многообещающе, - подытожил он. – Но... Стамбровская сжалась, как пружина винтовки. А будет ли выстрел? Во рту пересохло. Взгляд её скользнул по чашке. Увы, она давно опустела – только гуща раздражала прихотливыми разводами. - Но есть ли смысл цепляться именно за эту фигуру? Внутри всё оборвалось. Неужели осечка? - Пан генерал, но ведь все условия соблюдены, замечания учтены, стечение обстоятельств исключительно благоприятное, – запротестовала Алеся, краснея от собственной дерзости. - Этот плод уже созрел, его нужно только сорвать! - В прошлый раз вы говорили то же самое. - Но теперь всё по-другому, - упрямо возразила Стамбровская. Она сцепила пальцы и ощутила, как они похолодели. - Вот именно, - парировал Можейко. – Послушайте! В проекте «Валькнут», как и в целом в нашей внутренней политике, ключевое слово – кадры. Память услужливо подсунула старый советский девиз, и Алеся нетерпеливо поддакнула: - Естественно! В силу чисто геополитических причин... - Конечно. У нас исторически двойственное положение: центр Европы, звено между Западом и Востоком. Это вроде бы выгодно, но это же значит колоссальное давление со стороны сильных соседей – и не мне вас просвещать на эту тему... Стамбровская угрюмо кивнула. Она прекрасно помнила, что погубило её Родину. Помнила, что её саму привело сюда: тоска по миру, где у Беларуси (как бы она ни называлась и кем бы ни управлялась) сохранилось хоть какое-то величие. - Наша ставка – на организацию и на людские ресурсы. Качественные, - подчеркнул Можейко, - а не количественные, как, например, в Российской империи... Он едва заметно усмехнулся в усы с тенью самодовольства. - И здесь вопрос профиля: кто нужен стране для поддержания национальной безопасности? Ну, ни дать ни взять экзаменатор, «тянущий» самонадеянную отличницу. Стамбровская чуть не заёрзала на стуле. - Вы с самого начала сказали об управленцах, а здесь как раз тот случай. - Тот, да не тот, - многозначительно подчеркнул Можейко. – Ваш прошлый вариант был относительно хорош универсальностью, а здесь у нас профессионал узкого профиля. Кстати, давайте уж оставим это цепляние за слово «управленец», вообще-то для национальной безопасности важны и узкие спецы, и технари. Но вот в чём дело, майор... Он её впервые так назвал. Однако лестной сладости не ощутилось. Только напряжённое недоумение. Раскрыв папку, генерал сосредоточенно листал страницы. - Итак! – Можейко удовлетворённо ткнул в нужную строку. – То, чего от нас требует Его Величество, маги проворачивали с самой древности и практически до наших дней. – Он обвёл рукой нагромождение папок со скандинавским символом. - Многое тщательно задокументировано. Последний случай, который условно относят к современному периоду – тысяча пятьсот пятьдесят первый год. Вроде как удачный, но опять же чисто условно: налицо деградация практики. После этого попытки либо провальные, либо в разной степени проблемные. А знаете, из-за чего в ряде случаев? Стамбровская терпеть не могла таких красноречивых общих вопросов со стороны вышестоящих. Потому что они заставляют растерянно тасовать варианты, пока начальник выразительно на тебя смотрит, наслаждаясь своим знанием и твоим торможением. Алесе оставалось лишь пожать плечами. Генерал назидательно произнёс: - А дело вот в чём: время! Время и реалии! Магический прогресс нам на руку, а технический наоборот! Вы хоть задумывались, какой путь прошла авиация с момента своего зарождения и до наших дней? У Стамбровской перехватило дыхание. С обратной стороны груди поползли холодные змейки, как струи воды по ветровому стеклу. Она готова была ругать себя последними словами, но даже они не шли на ум, в голове крутилось только: «Чёрт-чёрт-чёрт!..». Она должна была продумать эту линию защиты, а теперь всё рассыпалось на куски. И ведь как глупо: «слона-то я и не приметил». Наверное, всё это опять слишком явно отразилось в её позе и взгляде, потому что Можейко заговорил почти с жалостью: - Люди на эмоциях – это тихий ужас. Прокалываются на элементарщине. Потому-то транслокация и была повсюду запрещена для простых смертных граждан с магическими способностями хоть какого уровня. Потому что руководствовались люди чаще всего либо непомерным тщеславием – вон, гляньте, какой я талантище и что умею, - либо чисто личными сентиментальными мотивами. И вот у вас, как мне кажется, второе преобладает. Алеся незаметно закусила губу. Карина могла упрекнуть её в расчётливом эгоизме, Можейко тыкал ей в нос дружеской привязанностью – прекрасно. Она отчаянно хотела возразить, но пришлось лишь вздохнуть, подавив досадливое шипение - генерал настроился прочесть лекцию и продолжал: - Практика в том виде, в котором она нам нужна, утвердилась в Средние века. В эпоху междоусобиц и жёсткого соперничества. Тогда впервые и пришла идея: возродить кого-то из одарённых людей прошлого, чтобы обратить их талант на пользу современникам. Особенно это касалось управленцев и военачальников. В иные периоды в Европе происходили настоящие войны мертвецов, - усмехнулся Можейко. – Но развитие технологий протекало медленнее, контраст между эпохами был сглажен. И потому дарования было легче применить, приспособиться тоже. Так что, говоря условно, перенести князя Всеслава Чародея в год битвы под Усвятом, чтобы он всыпал новгородцам в хвост и в гриву, это вполне реально – а вы, опять же условно, предлагаете перенести Яна Собеского под Верден. Алеся покраснела. Но, взяв себя в руки, медленно проговорила: - Так точно, я вас понимаю, пан генерал. Но призвание и выдающийся талант – это ведь не пустой звук. Разве это не ускорит адаптацию? - Как хотите, но я уверен, что переучивать аса Великой войны на современный истребитель – это плохая идея. Да и где тут развернуться? После заключения мира и учреждения Лиги наций у нас в Европе, тьфу-тьфу-тьфу, только мелкие локальные недоразумения. Ну и что, куда его девать, в какие горячие точки? Колоний у нас нет! - Зачем сразу в горячие точки? - Затем, что здесь скукотища, - проворчал Можейко, - ну, полетает четверть часа раз в полгода, и что? Он ради этого из мёртвых восстать готов? - Он готов, хоть и ради другого... - А, ну да, я и забыл, что у нас тут баллада в духе Бюргера. Генерал раздражённо потёр глаза и переносицу и с трудом сдержал зевок. Кофе, очевидно, уже не помогал. «Он-то, небось, привык к этому адскому зелью», - подумала Алеся. Она, в отличие от Можейко, сидела как на иголках. - Посудите сами, ну что мы имеем? Узкоспециальные устаревшие знания и шило в заднице. Сочетание так себе. Ладно бы умел хоть что-нибудь другое! Алеся на миг отвела глаза. Это она тоже прекрасно знала: что страна может оставаться жизнеспособной только чудом, притом в самом буквальном смысле. Она тысячу раз слышала, что «Великое княжество Литовское – государство магически ориентированное». Специалисты, чьи обычные способности подкреплены паранормальными, находились на особом положении – и наоборот, любых сильных магов старались поставить на службу государству. Именно поэтому она сама находилась здесь. И именно поэтому достала из рукава козырь – точнее, сделала вид: - Но вы упускаете из вида особые, - подчеркнула она, - свойства нашего объекта. Несмотря на усталость, Можейко понял, к чему она клонит. - Удача и везение в бою – ещё не магический талант, - отрезал он. - Но есть свидетельства современников, которые... - Лучше сказать, сплетни. Мало ли чего выдумают о звезде, люди на это падки. - Но потенциал имелся. И я предполагаю, что он им пользовался, хотя притворялся проще, чем был на самом деле. На это указывает посмертная способность пересекать Черту во временном физическом облике. Причём с переходом на Землю-2, а значит, что он с большой вероятностью обладает талантом странника. Выдав это почти скороговоркой, она чуть заметно подняла брови и ждала ответного хода. Генерал снова потёр переносицу и осведомился для порядку: - Не возражаете, если закурю? - Никак нет. Он достал из стола неброский позолоченный портсигар. Вскоре по кабинету поплыл табачный дух с медовыми нотами. Можейко встал, отошёл к окну и отодвинул плотную штору. Стекло было непроницаемым и с внешней стороны всегда казалось тёмным, но сейчас генерал мог видеть, как поредел поток машин на Проспекте и насколько глуше стала подсветка в глубине боковых улиц. Скоро она должна была погаснуть. Часы на фасаде дома через дорогу показывали без двадцати одиннадцать. Алеся незаметно встала со стула и ждала, переминаясь с ноги на ногу. Какое-то время Можейко молча затягивался сигарой и стряхивал пепел в увесистую мраморную пепельницу на краю стола. Затем он обернулся и произнёс: - Знаете, что? Желательно бы иметь доказательства физического воплощения. Вы готовы их предоставить? - Так точно. - Ручаетесь за свои слова? Стамбровская терпеливо выдержала очередной требовательный взгляд и повторила: - Так точно. - Хорошо, допустим. Можейко снова замолчал. Поколебавшись, он нехотя произнёс без перехода: - Вообще, конечно, если будем харчами перебирать, то и никакого кандидата не отыщем... В груди радостно ёкнуло: лёд тронулся! И Алеся снова воспрянула духом, но всё-таки медлила. Сейчас ей нужно было подвести к решающему моменту. Зрение выхватило деталь: струйка сигарного дыма, пересекающая циферблат напольных часов. Она беззвучно извивалась, и каждый сизый полупрозрачный изгиб по-новому пересекал контур золотой минутной стрелки. С ребяческой отчаянностью Стамбровская загадала: она соберётся и заявит о главном до того, как дымная координатная ось исчезнет. Нет. Не годится. До того, как две линии утратят подобие перпендикулярности. А значит – сейчас или никогда. Вдохнув, как перед нырянием, Алеся заговорила, возвысив голос: - Пан генерал, позвольте вернуться к одному моменту. Имеются возражения. - Я вас слушаю? - Касательно моей, кхм, сентиментальности. Я не отрицаю, что меня связывают с проводником дружеские отношения. Но я считаю это плюсом, а не минусом в силу достаточно хорошего знания исходных характеристик, но также, - подчеркнула она, - энергетического баланса триады. Недокуренная сигара замерла между пальцев Можейко. Он медленно, решительно затушил её и развернулся к Алесе. - Мы отвлеклись на массу подробностей, майор, но вот и добрались с грехом пополам до пункта три. Так вы говорите, триада? Генерал буравил Стамбровскую взглядом. Пожалуй, чувствительнее всего за время доклада. - Вам прилично даётся аналитическая и вербовочная деятельность. В нынешнем проекте вы должны были провести исследование и определить претендентов на участие в эксперименте. Так вот... «Чёрт, ну давай уже, бей!». - Я правильно понимаю, что на роль практика, то есть, оператора вы предлагаете?.. - Себя, - с мрачной решимостью произнесла Алеся и с вызовом выпрямилась ещё больше, по-гвардейски вздёрнув подбородок. В глазах и на устах генерала заиграла смутная, нечитаемая усмешка. Он всё так же смотрел на Алесю – изучающе и молча. Ох уж эти мхатовские паузы, пусть и длиной в полторы секунды. - А вы мне таки нравитесь, Стамбровская. «Ирония?». - Вы хоть на этот раз горячку не порете и соображаете, что оператор и проводник не должны быть одним и тем же лицом. Что ж, похвально, учитесь на ошибках. «М-да...» - Но и из-за прошлых неудач не пасуете. То бишь, самооценка в адеквате. Короче! С некоторых пор я к вам присматриваюсь... «То есть, нет?!». - Увы, но по части кандидатов внутри нашей организации тоже харчами перебирать не приходится, чистка, мать её, до сих пор аукается... Но-но, только не обижайтесь, вы всё-таки и не совсем "рак на безрыбье". Я изучил ваше дело. У вас неплохой силовой потенциал и, судя по всему, подходящий энергетический профиль. «Так, главное, не заорать от счастья». Алеся чувствительно прикусила изнутри щёку краешком зубов. - Но это ещё бабка надвое сказала, точнее, я сказал – «судя по всему». «Бл*...» - Поэтому, - повысил голос Можейко, - на ближайшие три дня вы освобождаетесь от текучки. Раскидайте на кого хотите, но вам необходимо пройти: стандартную медкомиссию, диагностику биополя, трёхэтапные психологические тесты и стандартный экзамен. Тогда сможете получить допуск. Но кроме того, - подчеркнул он, - всё-таки положите на бумагу всё, что вы мне тут наговорили, со всеми аргументами, контраргументами, оговорками и примечаниями. На это плюс один день. Да, кстати, вот это-то и сделайте в первую очередь, а потом уже – проверочные процедуры. Всё-таки дело надо обмозговать. Тут генерал оглянулся на внушительные стопки материалов. - Это и вам бы не помешало. У меня тут завалялось кое-что... почти ваше. С этими словами Можейко сунул руку в карман кителя и достал флешку – простую, чёрную, но тоже помеченную неярким серебристым валькнутом. На ней, как нетрудно было догадаться, помещалось содержимое всех этих папок. Тем более, предмет был известен Алесе. Ей уже давали эту флешку для предварительного изучения темы, но впоследствии изъяли. - Вот, возьмите и изучите всё повторно. И досконально, - подчеркнул генерал. Алеся зарделась, потому что взгляд его красноречиво говорил: «А не как в прошлый раз». – Работайте. Стамбровская вытянулась по стойке смирно, крутанулась на носках – как когда-то на танцах, когда занималась сальсой – и покинула кабинет. Дежурный в приёмной мельком глянул на неё с сонным любопытством, но Алеся, не обращая на него внимания, быстро оделась и была такова. Она не стала возвращаться на набережную Майна. За спиной беззвучно закрылась громоздкая автоматическая дверь подъезда. Впереди сплошным месивом тени замер двор. Она прошла через арку, перегороженную железными воротами – чёрные пики наверху проткнули мутное ночное зарево и остались позади. Алеся стала спускаться по Фелициановской, которая в другом мире называлась Комсомольской. Мозг её натурально кипел. Она верила и не верила в происшедшее. В то, что звёзды сошлись не просто удачно, а почти идеально, и она сумела в этом убедить, что она наконец-таки научилась отстаивать своё мнение, что этим она заработала ещё несколько очков, притом что её уже приметили чуть раньше - и никакая десятка на защите диплома в прошлой жизни не могла бы сравниться с результатами этих ночных бдений. В конце концов, не верилось, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Ноги пружинили на ходу, а сырой ветер казался приятным. Она глубоко вздохнула, полузакрыв глаза и подставляя лицо тончайшей мороси. И, не удержавшись, вслух произнесла вполголоса: - Это было эпично. Её сейчас даже не подавляла «эпичность», маячащая впереди: нудное делегирование полномочий, медицинские и прочие мытарства, и всё в режиме гонки. И даже спешное, но углубленное (либо наоборот: углубленное, но спешное) штудирование гигабайт инфы. Нечто в лучших традициях семинаров по региональным конфликтам, когда за полдня и ночь нужно было прочесть два-три документа ООН объёмом страниц этак в сто пятьдесят, и всё без перевода. Хорошо, хоть теперешние материалы не на английском. Хотя... Кто знает. Алеся не обижалась сегодня на генеральские колкости и сомнения, знала, что поделом. В прошлый раз она и правда сплоховала. А всё из-за наивной веры в чудо, которую настоящая магическая наука допускает лишь ограниченно. Так, будто припёрлась на пресловутый семинар, читанув по верхам и надеясь выехать на красноречии (в её случае – как раз таки на эмоциях, на апелляции к опять-таки «уникальной» связи и на крайней самонадеянном предположении, что она может взять на себя аж две роли из трёх). Сейчас же она настроилась на подготовку любого уровня сложности и скрупулёзности, чтобы выступить блестяще. Но главное – чтобы не подвергнуть никого неоправданному риску. А ещё... Ещё – чтобы помочь свершиться правильному и настоящему. Ветер и морось усилились, но Алеся невозмутимо шагала сквозь ночную мглу всё такая же удивительно бодрая, прямая, а чёрно-красный шарф её развевался, как знамя.