***
Когда Старк открывает глаза, то первым делом видит перед собой взволнованное лицо Стива. Тот смотрит на него, почти не моргая, и в бледных глазах можно различить едва заметную панику. Губы шевелятся, но ни звука не доносится до ушей Тони. Он оглох? Вот было бы смешно! Поморщившись, гений прикрывает глаза и прислушивается к себе. Отголоски недавней боли все еще бродят по черепу, покусывая и царапая, но приступ, видимо, прошел. Хотя, его по-прежнему тошнит. Не сильно, но достаточно для того, чтобы отбить любые мысли о еде. С губ срывается тихий стон, когда Тони приподнимается… он в постели? Лежит на чем-то мягком, теплом, значит да, в кровати. В своей? А как он сюда попал? — Осторожно, я помогу, — доносится до него словно из-под толщи воды голос Роджерса, а в следующий миг чувствует, как сильные руки приподнимают его, как пушинку и аккуратно усаживают, прислоняя спиной к изголовью, подкладывая под поясницу подушку. Теперь Тони может открыть глаза. Свет не режет сетчатку, и шум в ушах уходит. Он снова четко и ясно слышит. Хорошо. Как же хорошо. — Как ты? — заботливо спрашивает Стив, беря руку Тони в свою и крепко сжимая. — Немного лучше, — старается улыбнуться Старк, но выходит жалко и слабо. Он ненавидит себя в такие минуты, ненавидит быть слабым перед Стивом, и совсем не хочет, чтобы тот волновался за него! Чёрт! Но он ведь знал, на что шел, когда рассказывал о своей болезни, когда принял решение остаться с ним. Смысл теперь жалеть? — Прости, я опять напугал тебя. — Да, и в этот раз конкретно! — совершенно серьезно отвечает капитан, вглядываясь в серое лицо мужчины. — Что произошло? — выдыхает миллиардер, поудобнее устраиваясь на подушке. Да, он в своей комнате, и это радует. — Я не помню ничего с того момента, как мы подошли к магазину. — Внутри мы разделились, — качает головой Стив, — моя ошибка. Знал ведь, что тебя нельзя оставлять одного, но все равно… — Так, вот давай без этого, ладно? — хмурится Старк, сжимая его руку в ответ. Он тянет его к себе поближе, чтобы дотронуться до лица, провести слегка подрагивающим пальцем по щеке. Мягко улыбается, словно успокаивая. — Это не твоя вина, и не смей так даже думать! Подобное неизбежно! И если не сегодня, то могло произойти в другой день. — Но я ведь знал, что у тебя случаются приступы, провалы в памяти, — словно и не слыша его, продолжает казнить себя Стив, вглядываясь в карие глаза, — ты мог упасть в обморок… А меня не было рядом. — Но теперь ты со мной, — твердо отвечает Тони, — и это главное. — Я потерял тебя из виду буквально на пять минут, — продолжает рассказывать Роджерс, — но тебя уже не было в магазине. Я бегал по улице минут сорок, искал тебя. Хорошо, что ты успел уйти всего лишь за пару кварталов, а то… даже страшно представить… Тони мягко, но настойчиво тянет его к себе и крепко обнимает. Что ж, теперь им стоит быть аккуратнее вне базы, не разделяться и не терять друг друга из виду. Провалы в памяти учащаются, а приступы головной боли теперь почти каждый день. Едва ли это сильно пугает, но заставляет напрягаться и внимательнее прислушиваться к своим ощущениям. Нет, Старк совершенно точно уверен, что его сильный характер поможет справиться с этим, не расклеиться раньше времени, продержаться достаточно долго, чтобы иметь возможность просыпаться рядом со своим капитаном и смотреть на него в предрассветной дымке. Ему нравятся такие моменты — спящий Стив, спокойный и теплый, такой домашний, такой свой, что сердце сжимается от любви и тоски по нему. Рядом, да. Вместе. И очень тяжело не думать, что совсем скоро это закончится. — Прости, — шепчет Тони, оставляя мягкий поцелуй на шее капитана и отстраняется, вглядываясь в его льдистые, подернутые волнением и печалью глаза, — сейчас я чувствую себя лучше. Правда. — Слабость? Голова болит? Кружится? — заваливает тот его вопросами, оглядывая, ощупывая, словно пытаясь убедиться, что все действительно в порядке. — Немного тошнит, но мне просто нужно перекусить и принять таблетки, — улыбается такой заботе Старк. Он уже привык к этому и был совершенно не против, когда Стив проявлял чрезмерную заботу о нем. Пожалуй, сидящий в нем маленький (или не очень) эгоист, даже радуется и смакует каждый раз, когда для него готовят или приносят завтрак в постель. Когда его опекают, спрашивают о самочувствии, даже тревожные взгляды друзей, что он все чаще ловит на себе, и те не портят настроения. Винсент был прав. Ему надо было сразу признаться. Поддержка и любовь помогают ему справляться, он купается в их опеке, забывая о своей болезни. Бессовестно пользуется своим положением, иногда позволяя себе полениться и покапризничать. За что Наташа иногда одаривает его возмущенным взглядом и отвешивает легкий, едва ощутимый, подзатыльник. А Клинт только фыркает, но прячет подальше свое любимое мороженое, объясняя это тем, что «даже твоя болезнь не дает тебе права жрать мои вкусняшки». И Тони безумно ценит такие моменты. Когда они все вместе, когда он чувствует себя хорошо, когда он может шутить и прикалываться со всеми. Когда действительно семья это поддержка и опора. — Кстати, Стивен скоро должен прийти, — говорит Роджерс, когда они выходят из комнаты и направляются на кухню. — Это хорошо, а то я давно его не видел! — улыбается Тони, крепко сжимая ладонь капитана. — Неделю? Две? Где его только носит? — Ох, — тихо выдыхает его спутник и качает головой, отчего гений немедленно напрягается. — Что? — Стрэндж вчера навещал тебя, — как-то тихо и неуверенно отвечает Стив, бросая мимолетный взгляд на Тони, и тот вздрагивает. — Недолго пробыл здесь, у него какие-то неотложные дела возникли. Может, поэтому ты и не запомнил? — Возможно, — неуверенно тянет Старк, но предпочитает не развивать эту тему. Он толкает тяжелую дверь и проходит на кухню. — О, какие люди! Что-то вы рано сегодня! — улыбается во все тридцать два мужчина, замечая сидящих за столом Наташу и Клинта. Те поворачиваются на приветствие и синхронно кивают. — Мы как обычно, Старк, — поднимает ложку вверх Вдова и тычет ею в сторону гения. — А вот ты поздновато. — Он у нас любитель понежиться в теплой постельке с кэпом, — ехидно выдает Бартон, и чуть не давится кашей, когда Стив ощутимо хлопает его по спине, проходя мимо. — Ну чего? Что я опять не так сказал? — возмущенно восклицает несчастный, растерянно хлопая глазами и переводя взгляд с Тони на Наташу, с Наташи на капитана. — Много болтаешь, — доверительно сообщает ему Старк, присаживаясь за стол напротив и наблюдая за тем, как Стив берет тарелку и накладывает в нее кашу. — Будешь у нас теперь Клинт-длинный язык. Во! — Ха, и еще раз — ха, — ворчит Бартон, — я оценил твою шутку, и рад, что ты до сих пор не утратил своего превосходного сарказма. Теперь уже Наташа пихает локтем его в бок, глядя уничижительным взглядом. Тони на это лишь неопределенно хмыкает, но не отвечает, предпочтя сосредоточиться на своей каше, тарелку которой поставил перед ним Стив. Сам капитан сделал себе парочку бутербродов и теперь молча жевал, усевшись рядом. — Кстати, позвонить надо бы Винсу, — вспоминает гений, старательно пережевывая овсянку, — его не видел давно я. — Он сегодня обещал навестить тебя, — мягко улыбается ему Роджерс, беря ладонь Тони в свою и сжимая, — я говорил тебе пять минут назад, помнишь? Под взволнованным взглядом Наташи и неуверенным Клинта, Старк пожимает плечами и возвращается к еде, делая себе пометку поменьше разговаривать. Все за него переживают, им тоже страшно и больно, но они должны понимать, что ему в разы хуже — он не только умирает, но еще и вынужден смотреть, как родные ему люди чахнут вместе с ним. Принятое однажды решение уже не кажется правильным, а те счастье и покой, которого он так жаждал, превращаются в ежедневную борьбу с самим собой и своей болезнью. Он, наверное, слабеет духом, устает от того контроля, которому подвергает себя, чтобы не пугать друзей. Он морально выдыхается, и знает это. — Устроим вечером посиделки? — неожиданно предлагает Романофф, отставив в сторону свою пустую тарелку. Она переводит взгляд со Стива на Тони, слегка хмурясь при этом. — Никаких заданий у нас нет, можем расслабиться и провести время вместе. — Только чур — я выбираю фильм, — улыбается Тони, которому такая идея приходится по душе. Им действительно стоит немного расслабиться всем. Каждый день его хоть кто-то да опекает. Будь то Наташа, или Клинт, или Стив, или Винсент, даже Пеппер находит несколько часов в своем плотном графике, чтобы провести их с Тони. Роудс заглядывает стабильно, два раза в неделю, как-то даже попал на киномарафон, устроенный Мстителями, и остался очень недоволен тем, что ему пришлось сидеть на полу из-за нехватки места в такой огромной гостиной. Тогда было очень весело, и они часто и подолгу смеялись. Именно такие моменты Старк ценит больше всего — когда не нужно бояться, не нужно думать о будущем, просто быть с ними, наслаждаться их присутствием, забывая обо всем на свете. И эти «хорошие» дни он старается не забывать. — Опять поставишь какой-нибудь Звездный путь, — жалобно тянет Клинт, который тоже уже доел и теперь пил кофе, старательно помешивая в кружке сахар. — Надоела эта фантастика! Мне ее на заданиях хватает! Вся моя жизнь — сплошная фантастика! — Я могу выбрать какую-нибудь драму, — мстительно улыбается Тони, прекрасно помня, что такой жанр Бартон терпеть не может. — Где кто-нибудь умирает в конце! — Этого мне тоже вполне хватает в жизни, — бурчит Соколиный глаз и утыкается носом в чашку, замечая осуждающие взгляды Наташи и Стива. — Так, ладно, — весело вздыхает Старк, поднимаясь со своего места и обходя стол по дуге. Он подходит к другу и разводит руки в стороны. — Давай, обнимашки! — Чего? — шутливо возмущается Клинт и слегка шарахается в сторону, пытаясь увернуться от настойчивых рук тони. — С ума сошел? Не буду я с тобой обниматься! — Я же вижу, что они тебе необходимы, — коварно усмехается гений, ловя все-таки в свои медвежьи объятия Клинта и крепко стискивая. — Не стесняйся, освободи своего внутреннего зверя. Отпусти на свободу и тому подобное. — Совсем уже, — бурчит лучник, но покорно расслабляется и стискивает руки на спине друга. Пожалуй, надо так почаще делать, чтобы не забыть, чтобы потом помнить. К ним подходит Романофф и пристраивается рядышком, тоже получая свою порцию обнимашек от Старка.***
— Как ты себя чувствуешь? — Стрэндж удобно располагается в кресле и мягко смотрит на друга, который стоит у окна и попивает зеленый чай. Винсент сразу, как только освободился, пришел навестить Тони, беспокоясь об его состоянии. Он прекрасно знает, что тому с каждым днем все тяжелее, что болезнь прогрессирует, и совсем скоро наступит тот самый момент, та точка невозврата, пройдя которую, никто уже не станет прежним. Им всем предстоит измениться. Из-за смерти близкого человека. Из-за смерти Тони Старка. Время неумолимо. Оно мчится вперед, не слушая глухие мольбы остановиться. Оно погребает под собой все надежды, сметает веру. Что у них останется в конце? С чем они останутся, когда все будет кончено? Не хочется об этом думать. Слишком тесно в груди от подобных мыслей, слишком тяжело на душе. — Да не особо, доки, — тяжело вздыхает Тони, поворачиваясь к другу и наблюдая за тем, как его ловкие пальцы берут со столика пакетик с арахисом и раскрывают его. — Голова постоянно болит, теперь уже даже не проходит. — Сильно? — маг отправляет в рот несколько орешков и протягивает Старку пакетик. Тот с благодарностью его принимает и достает пару штук. Смотрит секунду, словно раздумывая, а хочет ли, но все же съедает. — Какого рода эта боль? — Словно… знаешь, как будто фоном. На заднем плане. — Тони делает глубокий вдох, прикрывает глаза, выдох. Прислушивается к себе, щупает ту самую огненную нить, что опоясывала череп, тянется к ней, чтобы понять и уловить принцип действия, объяснить ее существование. — Как помехи на неработающем телевизоре. Она просто есть, пульсирует в голове, скребется. Иногда случаются вспышки, от которых я даже сознание теряю — настолько они сильные и болезненные. — Тошнота? Слабость? — продолжает допытываться Стрэндж. Он, как доктор, прекрасно понимает и осознает состояние друга, и ему необходимо знать, на какой сейчас стадии находится болезнь, чтобы попробовать хоть как-то облегчить страдания. — Всего понемножку, — отмахивается Старк, морщится и берет еще горсть орехов, закидывая ее в рот. — Я теперь пос… онно чувствую сбя так, словно неделю проработал в мастерской безвылазно. Я устаю сразу, как поднимаюсь утром с кровати. А тошнота… Ну, она иногда появляется, чаще, когда я голоден, поэтому стараюсь постоянно что-то впихивать в свой желудок. Заговариваюсь… но ты и без меня это знаешь. — Как с памятью? — это была самая большая проблема, говорить о которой не хочется от слова «совсем». Стрэндж отлично осведомлен о том, что его друг все чаще теряется, забывается, не узнает. — Плохо, доки, — горько усмехается Тони, отдавая пакетик ему обратно. Он усаживается рядом, на подлокотник кресла и обнимает Винсента одной рукой за плечи. — Я скоро совсем перестану всех узнавать. Наташу, Клинта, Пеппер… Чёрт! Я не хочу этого! Не хочу забыть тебя и Стива. Но, разве от моего желания что-то зависит? — Ничего, — соглашается маг, проводя ладонью по напряженной руке Старка и мягко сжимая, — но мы все равно будем рядом, будем напоминать тебе. — Коллкция желтых запонк заканчивается, — внезапно бормочет Тони, взгляд которого в один момент становится пустым и тусклым. Винсент напрягается, но молчит, лишь сильнее сжимая его руку. — Листья уже желтые на кустах, наверное весна. Я бы хотел выпить кофе. Через секунду все проходит, и мужчина трясет головой, словно пытаясь выбить из нее все лишнее. Он смотрит на друга, печально улыбается. — Ты снова заговариваешься, — шепчет Стрэндж, изучая лицо гения. Тот вздрагивает. — Как часто, знаешь? — Я не замечаю этого, — вздыхает Тони, но заметно напрягается и скользит растерянным взглядом по стенам кабинета, — а мне не говорят. Я уже потерялся в пространстве, Винс. Я уже не понимаю, что сейчас за окном — весна, или лето, или осень? Как день? Какой месяц? — Двадцатое августа, — отвечает маг, — и сейчас уже вечер. — Ясно. — Тони несколько минут просто сидит, о чем-то задумавшись. Он легонько постукивает пальцами по плечу Стрэнджа, второй рукой выписывая какие-то круги у себя на коленке. — У меня осталось не так много времени, как хотелось бы. Есть просьба к тебе… — Только не начинай опять, — морщится маг и встает с кресла, скидывая руку Старка. Он начинает злиться, ему совершенно не нравятся такие разговоры, а он точно знает, чего хочет попросить этот человек. — Я не стану ничего делать! — Послушай, пожалуйста, — в каком-то слепом отчаянии Тони бросается следом и снова хватает того за руку, сжимая так сильно, что даже больно. Но не убирает. — Ты ведь знаешь, что я люблю своих друзей, люблю Пеппер, Роуди — они тоже часть моей семьи, но только ты и Стив стали мне ближе всех. И только вам я могу доверить то, что не доверю больше никому. — Я не стану этого делать, — повторяет маг, качая головой. Во взгляде Тони опять сквозит отчаяние, а его руки начинают дрожать. — Мне бы дожить в сознании до Рождества, — шепчет он, — я хочу провести свой последний праздник с вами. — Тони… — Послушай! — почти кричит Старк, запуская пальцы в короткие волосы и слегка взъерошивая их. — Я не хочу умирать! — темные глаза лихорадочно блестят, в них отчетливо плещется боль. — Боже! Ну, конечно же, не хочу, Винс! Думаешь, мне легко? Я прекрасно понимаю, вижу и чувствую, как медленно схожу с ума — иначе и не скажешь. Мне больно, мне плохо, но еще и от того, что вижу, как страдают другие. Поверь, свой последний миг я не хочу провести сожалея о выборе. Можно я хотя бы здесь побуду эгоистом и умру в покое? Стрэндж опускает голову и прикрывает глаза. Он понимает о чем просит Тони, понимает, чего он хочет. Только вот… Сможет ли выполнить это? — Я не прошу тебя о многом, — снова шепчет гений, вглядываясь в глаза друга, — ты не должен врать никому. Просто… просто, когда я попрошу, открой мне портал. Пожалуйста. Винсент на это лишь тяжело вздыхает и легонько сжимает прохладные пальцы друга в своих. У них еще есть несколько месяцев. А сомнения отпадут потом, когда болезнь начнет брать свое, и от крепкого, сильного, жизнерадостного мужчины останется лишь оболочка. Это страшнее всего. От этого хочется отгородиться, убежать, закольцевать время и жить одним днем. Но он не мог. И даже его магия, с помощью которой он хоть немного, но облегчает боль Тони, не сможет вернуть к жизни мертвого, не сможет убрать опухоль из его головы. И она не способна возродить погибшую надежду.