Peccata capitalia

— Не устал ты еще нас слушать? — хмыкнул Влад. — С такими историями, как у вас, не заскучаешь, — честно ответил Христофер. Влад откинулся на спинку стула, рискуя упасть, потянулся. Долго сидеть на одном месте Владу Войцеку вообще было несвойственно, вот он и вертелся, как беспокойный пес, гоняющийся за своим хвостом. Ян притих, задумчиво рассматривал руки, потирал сгиб указательного пальца большим — вероятно, ему смертельно хотелось курить, но в кофейне Ян бы не посмел, а выглядывать на улицу, где бушевал ночной шторм, ему вовсе не хотелось. — Ничего, у нас, считай, один грех остался, — Влад усмехнулся, подмигнул Яну, тоже угадав его смятение. — Вот только для нас он один из самых сложных. Так уж сложилось, что на работе, выбранной исключительно по любви, страдать от тоски не приходится! — Да и некогда, — согласился Ян. — Вечно надо что-то копать. Христофер много раз наблюдал, как они обсуждали расследования за кофе, заявившись к нему в перерыв или после работы, и каждый раз они с охотой и азартом делились версиями и спорили насчет того, кто может оказаться преступником. Даже если были усталые после нескольких дежурств подряд, даже если держались только на двойном эспрессо, ни один из них никогда не сдавался. Возможно, это было лучше — постоянно сражаться. Все время чувствовать себя живым — и нужным своему городу. — Вам повезло, что вы вместе работаете, — с улыбкой заметил Христофер. — В одиночку было бы не так… увлекательно. — Вероятно, поэтому в Инквизиции тебя непременно ставят в боевую тройку, даже если ты самый крутой боевой маг Высшего ранга, — кивнул Ян. — Работа такая, что, если не будет кого-то близкого, кому можно излить душу, просто сойдешь с ума. Насмотришься — и… Иногда Христоферу удивительно было, как после всего, о чем они рассказали, и после чего-то еще более страшного, о чем они решили не упоминать, эти двое могут оставаться обычными людьми: пить кофе, угощать пса пирожными и слегка ехидно, но в то же время ласково улыбаться друг другу, перехватывая историю, чтобы рассказать какой-то кусочек со своей точки зрения. Христофер всегда верил в людей — и эти двое, хотя на самом деле были бесом и последним из Всадников Апокалипсиса, ничуть его не разочаровывали. — Вообще как-то раз я остался один, — напомнил Влад, неожиданно помрачнев. Он перехватил маленькую серебряную ложечку для кофе и вертел ее в руках. — Помнишь, Янек, это в тот раз, когда тебя отправили в Москву на какое-то охуенно важное совещание?.. Христоферу так захотелось узнать эту историю, что он даже не стал делать Владу замечание за то, что тот увлекся и снова начал ругаться. — Но ты же работал с Анной… — растерянно заметил Ян. Он посмотрел на Влада будто бы виновато, но тот небрежно покачал головой — что, вероятно, значило, что его напарник ни в чем не виноват. — Ну, работал. Это все равно не то, ты же понимаешь. Эй, Иса, притащи инквизиторству что-нибудь вкусное, типа латте с корицей, чтобы он не грустил, а? Джек, который успел немного задремать, чутко поднял голову, когда Христофер быстро отошел от стола. Руки сами готовили кофе, а Христофер невольно прислушивался к тихому разговору за столом, хотя и понимал, что это не слишком-то правильно. Влад, наклонившись, в чем-то торопливо Яна убеждал, взмахивал руками, скалился в язвительной усмешке — вот только он наверняка смеялся над собой. Не решившись спорить, Ян взял чашку латте у Христофера, осторожно отпил. Пока он пробовал горячий кофе, Влад начал рассказывать, едко усмехаясь: — В то самое время, пока Ян блистательно представлял нашу Петербургскую Инквизицию на совещании в Москве, я занимался одним странным делом… Как будто у нас могут быть другие! Но вообще-то оно сильно подходит под наш нынешний грех. Все началось с самоубийства, которое, как мы думали, было совершенно из-за каких-то личных причин — депрессия, проблемы в семье, все такое… — Разве вы не говорили, что такими делами занимается полиция? — спросил Христофер, осторожно подняв руку, как будто они были на уроке. Он никогда специально не вникал в то, как работает их правоохранительная система, но после стольких рассказов начал что-то понимать. — Да, но нас позвали проверить, — кивнул Влад. — Есть магия, которой можно заставить кого-нибудь выпилиться… Я такие вызовы не люблю, — кашлянул он. — Трудно смотреть на тех, кто сдался. Такие всегда есть — кто хочет просто все закончить; они и в Аду потом снова убиваются — хотя, блядь, кто захочет такое переживать дважды? Он помотал головой, стиснул зубы. — Не могу сказать, что я не понимаю, — тяжело признался Влад. — Было время, когда я тоже это чувствовал. Уныние, чтоб его. И я уж точно никогда не скажу, что этому греху не место в списке из семи. Я просто не знал, что мне делать, я целыми днями бродил, точно во сне, влезал во все неприятности в Аду, пытаясь почувствовать себя живым, но никогда не находил этого… чего-то. Все было — пустота и мрак. И это страшно, Иса, очень страшно, когда не знаешь, ради чего ты существуешь, когда у тебя нет ничего… Христофер заметил, как Ян осторожно взял его за руку, как Влад вздрогнул, как будто его ударили, но уставился на него с такой благодарностью, что стало как-то неловко подсматривать. — Да, я научился справляться, — пробормотал Влад. — Ну, то есть, когда моя семья рядом, я не чувствую больше эту пустоту. Но у кого-то этого нет, кто-то совсем один. И тогда им кажется, что остается одна дорога — в петлю. Или из окна. Кто уж что предпочитает. — Мне всегда казалось, что уныние хуже всего, потому что ты сам себя убиваешь или морально уничтожаешь, — кивнул Ян. Он заговорил впервые за долгое время, и теперь его голос звучал как-то хрупко и обреченно. — С другими шестью могут страдать другие… не считая, пожалуй, чревоугодия, но у нас был особый случай. Я к тому, что ты остаешься совсем один. Наедине со своим кошмаром, с отчаянием. Это жутко. — Вот и я тогда один остался, — немного приободрившись, подхватил Влад. — Ну, конечно, все не так плохо было. Я просто тосковал, потому что я привязчивая псина и жить без него не могу, — он кивнул на Яна. Джек тявкнул где-то под столом. — Я думал, какое-нибудь расследование развлечет, время пролетит незаметнее, а в итоге оно едва меня наизнанку не вывернуло со всей этой тоской и одиночеством… Так что готовься, Христофер, весело не будет, — нахально заявил он. — Но для последнего рассказа оно и подходит. Снаружи раздался особенно громкий раскат грома, казалось, сотрясший город до основания. Кофейня оставалась теплой и светлой; от буйства стихии ничего не поменялось, даже вода не просочилась под дверь, хотя все выглядело как настоящий потоп. — Надеюсь, не последняя история в этом мире, — хмыкнул Ян. Христофер улыбнулся. Но, даже если город должен был сгинуть в воде, Влад собирался рассказать про свое расследование.