Маразм души

Ничем не примечательный будничный вечер: писк кассового прибора супермаркета и отваливающиеся руки от перекладывания товара с одной стороны на другую. Радует лишь мысль о последнем покупателе и стрелка часов, приблизившаяся ко времени закрытия. Упаковка ультратонких гандонов, которые явно рвутся при надевании, и пачка Кента крепкого. Не глядя на покупателя, задаю заезженный вопрос: — Нал, безнал? — А, может, анал? — саркастично, но в то же время с чувственным весельем. Поднимаю взгляд на обладателя знакомого голоса: обычный парень с весьма отросшими тёмными волосами, небрежно убранными пятернёй назад; ровный нос с вздёрнутым кончиком; уставший, с примесью задора, взгляд серо-голубых глаз. Молча с минуту смотрим друг на друга. — Блять, ну оно само напрашивалось, — приподнимаю одну бровь. — Когда всем раздавали чувство юмора, ты явно стоял в очереди за долбоебизмом, Марк, — набираю нужную сумму на терминале, заметив в его руке банковскую карту. — Покурим, раз уж пересеклись? — приложил карту к терминалу. — Покурим, если готов подождать. В ответ мне лишь усмехнулся, убрал карту с презервативами во внутренний карман куртки и молча вышел в раздвижные двери супермаркета. Даю охране знак закрытия и ухожу в раздевалку, вспомнив по пути о последней сигарете в пачке и остатке мелочи в кармане. Сколько не думаю, кажется, я так и буду только вкалывать в этой жизни, пока однажды не умру, что, в общем-то, запарная ситуация. Именно поэтому таким мелким неудачным обстоятельством, как последняя сигарета, меня едва ли впечатлишь теперь. Но всё-таки грустно. Стопкой складываю рабочую форму в шкафчик, закидываю рюкзак на плечо и иду на выход, вытаскивая запутавшиеся наушники из кармана толстовки. Спотыкаюсь о порог, увлечённо разматывая белые провода, но устоять на ногах сил ещё хватает. Закидываю распутанные наушники на шею и вытаскиваю зубами последнюю сигарету из пачки. Хлопаю по карманам в поисках зажигалки. Глухо. Неужели снова кому-то одолжил и забыл? Готовый вернуть сигарету на место, удивлённо замираю от появившегося огня перед лицом. Подкуриваюсь, отстраняюсь и перевожу взгляд на Марка. — Ты тут откуда, меня искал? — киваю сам себе и спускаюсь по лестнице. Спускается следом. — Нет, за сигаретами заскочил перед работой, а тут ты красивый за кассой сидишь, бровки хмуришь, — весело бормочет. — И правда, я ведь не говорил где работаю. Сегодня смена в баре? — киваю в сторону: пара поворотов налево и дорога через парк к моему дому и его работе. — Да, что-то зачастил я здесь: уже неделю отработал, а сегодня на пару часов буквально и потом в наш клуб. Не хочешь развеяться? — Я уже развеялся по твоей милости, на год вперёд хватит, — от моих слов парня озарило. — Так ты уже использовал мой сертификат. И как тебе, расслабился? — злиться или спасибо сказать? А лучше врезать и потом поблагодарить. — Хоть бы предупредил что меня ждет на этом массаже, — последняя затяжка и отбрасываю окурок в сторону урны. Мимо. Почувствовал себя идиотом. — Хотелось тебя удивить, — удивил, признаю, — он, кстати, приходил вчера с друзьями. Рассказывал про скромного парнишку, который до последнего делал вид, что ничего не понимает, а когда кончил — ещё и возмущался, — говорит задумчиво. Хочется сунуть голову в раковину, как улитка, и иметь там бутылку виски и пистолет. — Не про тебя, случаем, речь? — смеется, будто лотерею выиграл. — Я же не девственник, чтобы так себя вести, — вру, не краснея, — и кто будет возмущаться после того, как кончит? Точно не я, — точно я. — Ладно-ладно, поверю, — но всё продолжает смеяться, — а вообще жаль, говорит, ему этот парнишка понравился. Все приходят к нему за одним и тем же, а этот его позабавил. — Не повезло парнишке, но, если увидишь его, скажи мне — куплю ему шута колпак с бубенчиками. Пусть дальше забавляет дядьку, — останавливаюсь у поворота к дому. — Не расстраивайся, — с улыбкой, — но шутку я заценил. — Было бы из-за чего расстраиваться, — за позорные слухи разве что. Решили, наконец-то, обменяться номерами и разошлись. Пообещал, что загляну на днях, но желанием как-то уже и не горю. Позабавил? Нда… Верно говорят: «правда — похожа на проститутку: все её хотят, но никто не любит». Даже и не подумаю ещё раз заглянуть к этому извращенцу с любовью к потехам. Стыд за ту ситуацию стремительно перерастает в злость на себя самого и зарождает обиду на массажиста-очумелые ручки. От одной мысли о завтрашнем рабочем дне хочется вскрыться. День за днём в мусорное ведро. Вечная работа — это не жизнь, а ничто иное, как существование, да и только. Открываю дверь квартиры и натыкаюсь на пакет с мусором, который благополучно забыл сегодня утром. Запах от пакета уже начал распространяться по всей студии. Выставляю его за дверь в подъезд и захожу. Теперь лишь бы утром не забыть, а то соседям только дай повод и начнется ругань за, оставленный на общей территории, мусор. Не докажешь ведь потом, что собирался вытащить и по чистой случайности забыл. Что я, в общем-то, и сделал. Забыл. Дошёл до работы, вспомнил, но возвращаться уже не стал, хоть и пришёл на полчаса раньше. А в середине рабочего дня ко мне подошла напарница с просьбой отдать ей сегодня вечернюю смену. За которую нам платят сразу на руки, мол, день тяжелый, выходные впереди. Вчера какому-то дятлу машину поцарапала, отдала ему последние деньги, а самой теперь даже хлеб купить не на что. Но а я парень добрый — отказать не смог. К тому же, завтра выходной, и работа уже как кость в горле. Взяв на кассе пачку Винстона, выхожу из супермаркета по направлению парка. Погода всё такая же отстойная и лучше уже в этом году явно не станет. Закуриваю и иду домой в надежде не столкнуться со скандальными соседями. Не хватало ещё, чтобы это до хозяина квартиры дошло: будет как школьника отчитывать. На подходе к дому чувствую вибрацию телефона в кармане куртки. Вытаскиваю замерзшими руками, случайно скинув звонок. Марк. Хочу перенабрать, но не успеваю: перезванивает первым. — Слушаю, — открываю дверь подъезда. — Привет, Кир. Предложение к тебе, есть время? Сможешь заскочить сегодня? — говорит впопыхах. — Если это очередная подстава с извращённым контекстом — я пас. — Не обольщайся, то была разовая акция. Вариант с подработкой есть, ты говорил, тебе денег не хватает, — а это интересно. — Могу заглянуть через минут пятнадцать, подойдёт? — Буду ждать, — скинул.

***

Пробная смена за баром в качестве помощника бармена стремительно перетекла во вторую, а следом и третью. Сегодня уже чувствую себя полноценным работником: делаю заготовки для коктейлей, разбираю посуду и, время от времени, разношу заказы с барки за столики. Работа не пыльная, коллектив весёлый и посетители скучать не дают. Посмотрев за работой Марка, можно и полноценным барменом стать. Карта бара состоит в основном из различного пива, а технологические карты — с небольшим количеством коктейлей — под рукой облегчают работу, позволяя игнорировать шаг с заучиванием ингредиентов. Однако, мне достаточно быть помощником на вечер, иначе времени хоть на какую-то личную жизнь не останется вовсе. Разглядывание потолка и походы по клубам разве личная жизнь? Самоиронично. — Кир, ты сегодня до закрытия? — вздрагиваю от неожиданности. Из рук выскальзывает натёртый до блеска бокал и разлетается в стороны, как моё сердце, стоило подумать о компенсации. Нервно улыбаюсь, поворачиваясь к сменщику Марка, который вечно вырастает из-под земли и застает врасплох. Чёрные волосы, белая кожа и тёмные круги под голубыми глазами — даже внешне на приведение похож. — Евгений-привидений, чёрт тебя дери, — ругаюсь негромко, наблюдая за руками, поднятыми в раскаянии. — Извини, не хотел тебя напугать, честно, — взгляд сожаления вперемешку с весельем. Вздыхаю. — Мне завтра на основную работу, так что я до одиннадцати, — сажусь на корточки и собираю крупные осколки в руку. — Ты бы лучше за веником сходил, а то порежешься и пол ещё оттирать придётся. — За пол, значит, переживаешь, — поднимаюсь, мельком обращаю внимание на новых посетителей, — но ты прав: много мелких осколков. Полчаса до конца моей смены — и нужно было разбить бокал за три сотни. Еврейская душа повязала траурный платочек и ушла в уголочек. Знать бы ещё, где этот веник находится, или мойщицу найти, которой вечно на месте нет. Ходишь, шаришь по всем углам, как слепой котенок, а вещь на видном месте. Десять минут поисков — и вот тебе находка, будто издеваясь стоит за дверью в кухню и беззвучно хохочет. Либо это издевательство судьбы, либо я не замечаю очевидного сразу. — Я подумал, тебя там на пивной сет зажарили, — выдает мне, наливая пенное по бокалам. — Шутник ты, Евгеша, — демонстративно мету ему по ногам, — на совок тебя и в мусорку, чтобы больше не пугал, — убираю осколки. — Я же извинился, — ставит последний бокал с пивом на барную стойку, — лучше отнеси заказ за девятый столик, пока официанты заняты. А я уберу стекло, в качестве дополнительного извинения. — Куда отнести? — разглядываю зал, пытаясь вспомнить нумерацию столов. — Да вон сидят: двое рядом со сценой, — забирает веник с совком. Сам идти не хочет, а прикрывается извинениями, засранец. Впрочем, мне всё равно: отнесу и можно идти домой. Сгребаю три бокала и несу к столику, где двое весело о чём-то треплются. Может, тоже выпить бокальчик после смены? — Добрый вечер, — ставлю бокалы на стол, — пожалуйста, ваше пиво. Мужчины обратили внимание только на свой заказ, откровенно пропуская мимо ушей мои слова. Я же, в свою очередь, не желаю задерживаться хоть на секунду. Постепенно стираю улыбку с лица, желая скорее уйти, но неуклюже сталкиваюсь с кем-то спиной, покачнувшись. Меня придерживают под руки, не пытаясь скандалить за невнимательность. Разворачиваюсь, собираясь просить прощения: ком в горле, потеря дара речи и глаза стремительно лезут на лоб, словно альпинисты. Светловолосый статный мужчина лет сорока смотрит на меня удивлённо. Злая шутка или судьба? Нет. Злая шутка судьбы. — Кир, как я рад внезапно с вами столкнуться, — удивление стремительно сменилось легким задором. Ступор неожиданности покинул также быстро, как расширялись мои глаза ранее. Хотелось бы сделать вид, что не знаю этого человека и никогда с ним не сталкивался. Но чувство самоуважения и легкая обида настойчиво бормотали и просили отвесить оплеуху, ну или хотя бы потребовать объяснений. Разве он имеет право рассказывать кому-либо о том, как лапал совершенно постороннего человека, и комментировать его поведение? Я ведь не его парень, о котором можно посплетничать с друзьями, я всего лишь пришёл на массаж, совершенно ничего не зная, не ожидая. — Даже не знаю, как бы вам ответить, не нахамив, — нарочито смотрю в глаза. С вызовом? Злостью? Обидой? Напускным равнодушием. — Прошу прощения? — показалось, или он растерялся? Спиной чувствую вопрошающие взгляды. — Да уж, было бы неплохо, попроси вы прощения, — усмехаюсь, — или трепаться о забавных ворчливых мальчишках вы считаете чем-то обыденным? — хмурится. — Не понимаете, о чем я, или скажете, это был кто-то другой? — Вы ошибаетесь, Кир. Давайте отойдём и обсудим ситуацию, — мельком посмотрел на своих приятелей. — Зачем нам отходить? Вас беспокоят ваши друзья? — киваю в их сторону. — А разве вы не им рассказывали, чем со мной занимались? Или этим только предстоит узнать? — хмурится ещё больше, взяв меня за запястье. — Прошу вас, давайте отойдём, — разглядывает мое лицо. Что ты там увидеть пытаешься? Ещё и за руки хватает. — Мне не за чем отходить куда-либо с человеком, напрочь позабывшим об этичности, — забираю свою руку, — всего доброго. Ухожу, не оборачиваясь, слыша за спиной шквал вопросов к «Костяну». Пойти за мной не додумался или не решился — и я этому безумно рад. Рассчитываю хотя бы на его смекалку, которая намекнёт ему делать вид, что мы не знакомы, если предстоит столкнуться вновь. Пару баночек пива я все-таки сегодня выпью, но дома.