Glissade

- Ногу тяни! Давай же, ну, арабеск сам себя не выполнит! Сейшон, ну кто же так делает?! - Женщина, встав со стула, подошла к одной из девушек в пачке, и, одной рукой держа опорную ногу танцовщицы, другой начала тянуть вверх вторую. Девушка поморщилась от боли - от тренера пощады не жди, когда речь идёт о Мировом гран-при. Пусть ещё осталось полгода, но молодые балерины уже готовятся, как на войну. Посреди огромного зала - комнаты, выполненной в молочных тонах, с огромными зеркалами на стенах - стоят девушки и пытаются показать тренеру то, что они уже подготовили к конкурсу. Рядом с зеркалами расположены тонкие перекладины, опираясь на которые, длинным рядом тянут свои худые ножки маленькие девочки. - Я что, только на Хинамори могу рассчитывать? Если вы думаете, что у вас родители богатые и призовое место вам обеспечено - не дождётесь! Надеяться можно только на талант! Это и тебя касается, Маширо! - Хореограф, не сдерживаясь более, метала гром и молнии в каждого, кто халтурил и уповал на помощь родителей, когда начнётся конкурс. Единственный человек, кому она действительно доверяла, была Хинамори Аму. Девушка отдавала свою жизнь балету и только в танце проявляла свои истинные чувства. Талант она унаследовала от матери, но никогда не акцентировала на этом внимание. Упорным трудом и стёртыми до крови ногами она добивалась всего, несмотря на все подножки жизни, она шла вперёд, ради матери, что умерла так рано, ради отца, что так давно покинул. - Хорошо, - выдохнув, продолжила женщина. - Занимайтесь тут, а я пока пойду кофе выпью, - Все в зале проводили тренера взглядом и, когда за ней закрылась дверь, радостно продолжили общение, напрочь забыв о работе. Единственной, кто невозмутимо продолжил заниматься, была Аму. Встав на середину зала и включив музыку, она поправила длинные, доходящие почти до колен, в данный момент заплетённые в тугую гульку, персикового цвета волосы и начала отрабатывать номер к конкурсу. Начав с простенького адажио, она сразу погрузилась в себя и в свой танец. Па за па, она плавно двигалась, переходя к более сложным, ещё не проработанным движениям. Закончив "разминку", девушка остановилась и, сменив диск, глубоко вздохнула, дав себе понять, что нужно хорошенько сосредоточиться, когда начинаешь заучивать новое па. Став в пятую позицию, она оттолкнулась от пола и предприняла первую попытку выполнить бризе. Но, как говорится, первый блин комом. Спокойно встав обратно в позицию, она снова подпрыгнула, и весьма удачно. Этот раз был бы безукоризненным, если бы руку девушки не отдёрнули с силой, отчего та упала на пол, ударившись коленями. Сжав маленькие, хрупкие ручки в кулаки, и поспешно разжав их, она встала, и оглядела причину своей неудачи. Конечно. Кто же это ещё мог быть? Лулу и её говорящая тень - Рима. Интересно, что им на этот раз надо? - Эй, Хинамори, ты, оказывается, любимица. Не расскажешь, с какой это стати, м? - С наглым видом перед Аму стояла светловолосая девушка в сине-серебряной пачке, которая явно хотела досадить девушке. Её глаза, полные зависти, изучали танцовщицу, словно обдумывая, куда побольней ударить. - Ты мне пуанты испачкала. - С каменным лицом, Аму посмотрела на девушек, и, окинув их презрительным взглядом, продолжила отрабатывать движение. Эти две дешёвки никогда не имели власти над ней, однако, беспрестанно пытались доказать, что они главные. Глупо пытаться сломать человека, которого судьба закалила ещё при рождении. Однако, пару козырей гадины всё же имели. - А как же те, что лежат в твоём шкафчике? Твои, кажется, уже износились. - С наигранной слащавостью проговорила Лулу, указывая на золотистые, подранные у носков и боков пуанты, которым был, наверное, не один год. - Т-те?! - Голос Аму дрогнул. Пуанты, о которых шла речь, когда-то принадлежали её матери, которая умерла ещё при родах. Когда Хинамори было пять, отец, перед тем как уйти, оставил ей скромную коробку с нежно-розовыми пуантами с чёрными ленточками и записку, которая гласила: "Я мечтаю увидеть тебя на сцене именно в них, не подведи, иди к своей цели". Это были те самые пуанты. Девушка берегла их для своего главного выступления - Мирового гран-при. Столько лет упорного труда, и вот - она уже почти пришла к своей цели. Жуткая боль всегда преследовала, стоило только взглянуть на заветную коробку, к крышке которой было прикреплено фото матери. - Они только для выступлений, - Отрезала Хинамори. Развернувшись, она продолжила отрабатывать номер, пока не вернулась тренер и не объявила об окончании занятий. Сложив вещи, Аму выбежала в раздевалку, откуда направилась в душ. Закрывшись в кабинке, она включила тёплую воду и, присев на пол, позволила себе расплакаться. Столько всего навалилось на её хрупкие девичьи плечи. Учёба, балет, гнёт со стороны завистливых сверстниц. Они всегда старались поддеть девушку, сломать её, словно это доставляло им удовольствие. И вот опять - знали же, куда бить, сволочи. Вспоминать про мать, которую видела только на фотографиях, Аму любила, но в одиночестве, чтобы можно было поплакать, взяться за сердце и пролить горькие слёзы на выцветшую фотографию. Сейчас же у неё было только несколько минут, чтобы просто снять с себя лишнюю боль и внутреннюю нагрузку и спокойно поплакаться. Услышав голоса знакомых девушек, она быстро приняла душ и выскочила в раздевалку. Не тот момент был, чтобы ещё и с ними разговаривать. Надев тоненькое белое платье, достающее почти до колен, которое украшали светло-зелёные кружева и того же цвета бантик на поясе, девушка высушила волосы и, заплетя волосы в одну длинную косу, Аму выскочила из балетной студии. В висках отчетливо пульсировала боль, ноги из-за незаживающих мозолей ныли невыносимо. Внутри всё сжималось, словно предчувствуя что-то плохое. Вынести весь этот нагрянувший хаос было невозможно. Оперевшись на оградку собственного дома, девушка в очередной раз схватилась за сердце, которое не могло больше так существовать. Оно словно отмирало, забирая с собой хозяйку. Каждый удар гулко отдавался в голове, отчего становилось только хуже, боль душила, проедала изнутри... Перед глазами мутнело, маленькое хрупкое существо вот-вот сломается, и даже фраза "Не сдавайся" - последнее воспоминание, что осталось от отца, уже не питало. Чувствуя, что ноги уже не держат, что нет сил бороться, что они иссякли, покинули, возможно, навсегда, Хинамори упала, не чувствуя ни удара о каменную дорожку, ни жаркой погоды, ни жгучего чувства безысходности. *** - Аму, с тобой всё в порядке? - Обеспокоенный приёмный отец стоял возле кровати девушки уже несколько часов, в ожидании момента, когда ей станет лучше. Открыв глаза, девушка не сразу поняла, что делает в своей комнате. Но, вспомнив про обморок, она виновато стала мять одеяло, и, не поднимая глаз, прошептала: - Прости, что заставила волноваться. Я не позавтракала, видимо, тренировка меня сильно утомила, я постараюсь так больше не делать, - Мужчина погладил её по голове и, поцеловав в макушку, вышел из комнаты,добавив лишь напоследок: - Глупая же ты, Аму, - усмехнувшись, он вышел из комнаты, оставив девушку в гордом одиночестве. Откинувшись на подушку, Хинамори принялась разглядывать стену. Снизу доверху она была обклеена старыми фотографиями, которые уже давно повыцветали, потёрлись на уголках и кое-где даже были порваны. Но, какими бы они ни были, только на них она могла увидеть маму, отца, бабушку и дедушку, которые умерли за несколько лет до её рождения. Эти фотографии были проводниками в прошлое. Что-то особенное в них было, родное, что ли. Встав со своего "ложа", она направилась к одной, особо дорогой сердцу, фотографии. Одной из самых старых. На ней была мать Аму в возрасте около семи лет. Такие же длинные, как сейчас у её дочери, волосы спадали на маленькие плечи. На девочке была ночная сорочка с большим количеством кружев и очень длинными рукавами, которая, судя по всему, была велика ей. У малышки было очень счастливое лицо, так что Хинамори хотелось верить, что в этот момент её мать была счастлива. Открепив фотографию от стены, Аму положила её под подушку и, даже не переодевшись в ночную, так и легла в своём платье, сжав в руке изображение, самое родное. Мысли о том, что мать никуда не ушла, а живёт всегда рядом, ближе всех в этом мире - в сердце, успокоили девушку и отправили её мысли куда подальше, заменив их красочным, успокаивающим сном.