What is love?

      Спустя несколько минут зал был полностью свободен. Тарино вместе с остальными членами комиссии расселись за столы, повернутые к большому экрану, закрепленному на стене, где с минуты на минуту должны были показаться проекты выпускников.       Всех студентов оставили в коридоре, и объявляли по списку каждого — имя, фамилия, специальность, краткая характеристика и тема проекта. Большинство из них сидело, уставившись в потолок, нервно постукивая пальцами или похрустывая костяшками, внимательно вслушиваясь в происходящее в зале.       — Слушайте, вы чего все такие унылые? — первой тишину прервала девушка, сидевшая напротив Эммы, с иссиня черными волосами, заплетенными в дреды. — Вас же не на расстрел ведут, это просто презентация. Уберите вы свои кислые мины!       Сказала она это с раздражением в голосе, но все же улыбнулась, когда заметила взгляд Эммы на себе.       — Эй, как тебя зовут? — она вопросительно взглянула на девушку.        Эмма задумалась, разглядывая наряд незнакомки, и не сразу поняла, что вопрос адресовался ей.       — А, ты мне? — неуверенно переспросила Эмма, теперь все смотрели на них двоих с нескрываемым интересом. — Я Эмма, а ты…?       — Бин, я Бин, заканчиваю режиссерский, — она протянула Эмме руку, приятно улыбаясь.       — А, приятно познакомиться, Бин, — она ответила тем же и замерла, не зная, что говорить дальше, потому что внутри было дикое смятение. — Знаешь, ты извини, — попыталась оправдаться Эмма, — я просто нервничаю, мысли в голову совсем не лезут, и мне сложно вообще сформулировать что-то, там в зале сидит сам Дэвид Тарино, и я не знаю, наверное, я…       Но Бин мягко остановила Эмму, присев рядом и положив руку ей на плечо.       — Слушай, все хорошо, я понимаю, это событие… очень важно для тебя, — она задумалась, — но, я думаю, нервы — это ни к чему, ведь, в конце концов, если ты хорошо подготовилась и знаешь, что делаешь, значит, — у тебя все получится, — Бин аккуратно заглянула в глаза Эммы.       Та также вглядывалась в приятные черты лица девушки, в её карие глаза, в которых глубоко-глубоко жила её добрая натура, и постепенно буря эмоций, переживаний и страха сменилась умиротворением и уверенностью. Эмму так поразили слова Бин. Эта девушка абсолютно незнакомый ей человек, и она верит в неё, верит в её силы, в то, что она со всем справится, она все сможет. Сейчас она зайдёт в зал, где сидят все члены комиссии, уверенно пройдёт к кафедре, возьмёт в руки пультик управления, откроет папку с текстом и заметками, где красуются каллиграфически выведенные от руки макеты слайдов, выделенные маркерами строки, пометки и несколько цитат, которые в процессе показа будут красиво вставлены в рассказ, а потом…       — Эмма Свон!       Громкий, резкий голос секретарши вырвал Эмму из транса, в котором она находилась все это время. Руки предательски задрожали, а колени стали негнущимися. Сделав усилие, Эмма встала. Перед дверью девушка обернулась на Бин, та кивнула и улыбнулась, выставляя вперед палец вверх.

Глубокий вдох.

Полная тишина. Только стук сердца, отдающий в уши.

      Эмма идет, не поднимая взгляда на присутствующих в зале. Она прокручивает в голове все слова поддержки Бин, вспоминает её теплую улыбку. Вот она уже у кафедры. Поднимается. Выпрямляет спину. Гордо вскидывает подбородок. Она выглядит уверенной, но внутри все сжимается, и сердце колотится, как бешеное.       — Добрый день.       Пауза.       — Я — Эмма Свон, выпускница факультета актерского мастерства и режиссуры.       Пауза. В голове рождается безумная мысль. Она ищет глазами Дэвида Тарино. Вот он.       — Я думала начать свою презентацию как положено, по плану. Но, увидев в зале такого почетного гостя, как Дэвида Тарино, — на лице появляется заговорщическая улыбка, — решила, что импровизация — лучшее, чем я могу похвастаться. Темой моего монолога будет «Второстепенная сюжетная линия в современном кинематографе». Насколько важно сопоставить ее с главной линией и от чего отталкиваться при выборе развития сюжета…       Дальше все как в тумане.       Папка с материалами так и осталась закрытой лежать на кафедре.       Адреналин захлестнул девушку. Все её мысли, которые она так усердно переписывала на бумагу, были уже четко сформированы в голове. И теперь, просто перелистывая слайды на экране, она рассказывала не сухой текст, а то, что её действительно волновало. Она говорила о правилах, о строении мини-историй в подсюжете, о влиянии, которое они должны оказывать на главный сюжет.       Закончив выступление фразой: «Не все сценаристы понимают важность второстепенных сюжетных линий. Все же, они не только помогают раскрыть персонажей, но и двигают историю вперед. А ведь большинство из нас не хочет стоять на месте?»       Она окинула зал взглядом и внезапно наткнулась на Тарино, чьё лицо, обычно хмурое и скептическое, светилось ослепительной улыбкой. Сердце ушло в пятки.

Улыбка. Черт возьми.

***

      — Серьезно?! — Бин заверещала на весь коридор так громко, что Эмме пришлось закрыть ей рот ладонью.       — Эй эй, тише, там же все слышно!       В коридоре оставалась еще пара выпускников.       — Боже мой! Тарино — улыбался! Рассказал бы мне кто это раньше, — Бин сотрясала помещение своими восклицаниями, — я б не поверила! Честное слово! Он же непробиваем на эмоции!       — Ну, я тоже немного опешила, когда посмотрела на него, — Эмма бросила взгляд на дверь в зал, — Все говорят, он непробиваем на эмоции. Чтобы выбить из него хотя бы снисходительный смешок, нужно еще как постараться…       — Нет, слушай, это же значит, что он может выбрать тебя в качестве, как он там сказал, «кандидатуры под свою опеку», — Бин показательно кивнула головой, призывая задуматься над этими словами. — Ты же просто прекрасно выступила, — она игриво подмигнула, — я, признаюсь честно, не ожидала.       — Да, спасибо, но все же не думаю, что он нашел во мне что-то, что соответствовало бы его планке.       Эмма знала, что выступила блестяще, по крайней мере, так ей сказало большинство, но все же Тарино — мировая знаменитость. А Эмма — только закончившая учебу девушка? На счету Дэвида с десяток гениальных фильмов, получивших признание во всех уголках мира. На счету у Эммы … ничего? Только 23 года жизни и никакого опыта.       Вызвали последнего парня, однокурсника Эммы. Стив, — именно так его звали, — был когда-то молодым человеком Эммы. И за всю их совместную жизнь он не раз слезно просил девушку помочь ему с курсовой, но, по итогу, Эмма одна справлялась с двойной задачей, просиживала у экрана монитора в поисках информации ночи напролет, чтобы успеть закончить обе работы в срок. А теперь, когда они расстались, эту работу за него стало попросту некому выполнять, поэтому приходить неготовым уже стало для парня нормой. Стив находился в аудитории рекордно низкое количество времени. Семь минут. Все что оставалось Эмме — это посочувствовать ему.       «Представляю, какой ураган сейчас на него обрушится».       Сзади послышался шум. Девушки тут же обернулись на звук. Из зала вылетел Тарино, широкими шагами рассекая воздух, а за ним, создавая невероятный шум, выбежали журналисты, попутно пытаясь взять интервью и расспросить режиссера. В конце концов, дойдя до конца коридора, Дэвид рявкнул что-то в их сторону и пригрозил засунуть их фотокамеры куда подальше. Ярость мужчины подействовала отрезвляюще, и спустя несколько минут помещение оказалось пустым.       Через минуту директор Микаэль тоже вышел из зала, проводил взглядом режиссера и направился прямиком к девушкам, которые уже успели изрядно понервничать, увидя разъяренного Тарино.       — Эмма, поздравляю, — он дружески потрепал девушку за плечо, — ты прекрасно выступила, комиссия отметила твой грамотный подход к задаче, и, знаешь, я не представляю, как тебе удалось провести презентацию, даже не открыв свою папку, — он в недоумении покачала головой, — потому что даже Дэвиду нечего было предъявить против тебя. Спасибо, что не подвела.       Микаэль перевел взгляд на Бин и снова улыбнулся.       — Ты тоже молодец, Бин, еще ни одно твоё выступление не обошлось без философского смысла.       Девушка довольно сощурилась и откинулась на спинку дивана, кладя ногу на ногу.       Директор снова обратился к Эмме.       — Тарино должен подойти с минуты на минуту, но… Эмма, — в его глазах читалось опасение, — он… как бы сказать, немного не в духе от последней презентации. Ибо твой однокурсник сильно налажал. В общем, он конечно оценил твою работу, но, я не думаю, что сейчас можно рассчитывать на его доброжелательность. Все-таки Дэвид тот еще ураган. Будь осторожнее.       Эмма напряглась. Во-первых, ей еще никогда не приходилось разговаривать с такими известными личностями, как Тарино. Особенно, когда последний находился в таком не располагающем к разговору состоянии. Во-вторых, ей предстояло еще раз доказать этому человеку, что она чего-то, да стоит, и что он не зря обратил на неё внимание. А это было гораздо труднее, чем читать текст по бумажке.       Директор еще раз предостережительно взглянул на девушек и удалился в свой кабинет, где собирались все остальные принимающие, оставив Эмму в раздумье.       — Да не переживай ты так, самое худшее уже позади, — Бин подбадривала подругу, как могла. — Ты просто ответишь на все интересующие его вопросы. И я не думаю, что он откажет тебе. Все таки он сам прекрасно понимает, что ты видела его реакцию на твоё выступление.       — А если это была насмешка? — уголки губ Эммы задрожали.       — Ну нет, подруга, — Бин была уверена в своих словах, — давай ты не будешь гадать, а просто сама с ним поговоришь.       Бин указала Эмме за спину.       — Вот и он сам. Я пойду, возьму пока нам кофе.       Она поднялась, нагнулась к Эмме и прошептала: — Возьми быка за рога.       Заговорщически подмигнула и скрылась за дверью.