***
Томлинсон довольно-таки быстро справился со всем, но ему осталось спрятать куда-нибудь коробку со своими игрушками. Он не хочет, чтобы Гарри снова нашёл их, потому что это правда слишком личное. Немного поломав голову, Луи запихнул её в ящик шкафа в гардеробной. В ванной он разложил свои средства гигиены и хотел было идти к Стайлсу, как вдруг у него зародился интерес к шампуням и духам альфы. На полке так много бутылочек с разными средствами по уходу за волосами, в шкафчике много масел для тела, смазка, гели для душа. С интересом взяв один из шампуней, он открыл его, вдыхая аромат ягод, затем другой — с цитрусом, ещё один — очень вкусно пахнущий, но не понятно, чем. Он перенюхал почти все шампуни, как бы странно это ни звучало. Вскоре он принялся за одеколоны и чуть не сошёл с ума от их ароматов. Все такие интересные и хорошие… Луи не уверен, как он всё ещё стоит на ногах. Взяв тот, что понравился ему больше всего, Томлинсон немного пшикнул на своё запястье, растирая по своей шее и другой руке. Омега хочет утонуть в этом запахе. Поставив одеколон на место, парень вдруг услышал из-за спины тихое: — Что ты делаешь? Вздрогнув и быстро закрыв дверку шкафчика, Томмо повернулся к альфе, глядя на него с испугом и не зная, что ответить. Что, если Гарри разозлится на него? Стайлс уловил смесь запахов в ванной и улыбнулся, подходя к омеге, вжавшемуся в край раковины. Проведя носом по впалой щечке младшего, кудрявый втянул запах и улыбнулся, приобнимая Луи за талию. — Так… что ты делал? — Я просто… прости, я не подумал. — Мне нравится, когда ты делаешь что-то такое милое. Но аромат для альф тебе не идёт, детка. — Я просто хотел пахнуть, как ты… Луи заметил, как радужка глаз Гарри стала темнее из-за расширившегося зрачка, и неловко улыбнулся. Кудрявый тоже улыбнулся, глядя омеге в глаза. В итоге оставив мягкий поцелуй на его губах, Стайлс сказал то, зачем пришёл: — Я приготовил покушать, пойдём? — Да… Когда альфа отстранился, Томлинсон замер на месте, ощущая, как между ножек стало очень влажно. Старший удивлённо посмотрел на него, чувствуя, как природный аромат Томмо внезапно смешался с ароматом духов. Его духов. Его радужка стала ещё темнее, а внизу живота у обоих завязался узел. Сексуальное напряжение повисло в воздухе, превратив атмосферу ванной комнаты в густой и горячий кисель. Луи невольно пошевелил бёдрами, стараясь то ли унять приятное возбуждение, то ли спровоцировать альфу, стоящего напротив него. Гарри подался вперёд, целуя Томмо в губы и сажая на тумбочку. Омега ответил взаимностью, позволяя парню устроиться между своими ножками. Стайлс, пусть и не хотел отстраняться от любимого, жадно целуя его, был готов отойти в любую секунду, если тот этого захочет. Прижав Луи к себе, кудрявый провёл языком по его приоткрытым губам, чувствуя, как аромат омеги становится ещё сильнее, снося ему крышу. Томлинсон сладко застонал, когда Гарри намеренно прижался своими бёдрами к его. — Хазза, — тихо пробормотал Луи. — Да? — Мне страшно. Это так страшно… — Тебе не нужно бояться меня, милый. — ответил Стайлс, медленно отстраняясь от него и проводя рукой по талии. — Видишь? Я могу держать себя в руках. Я хочу тебя, но мне важнее твоё благополучие, понимаешь? — Я люблю тебя, Гарри. — А я люблю тебя, Луи.***
Жить с Луи оказалось очень даже здорово. Кудрявому нравилось то, как Томлинсон влияет на него, на его жизнь и настроение. По утрам Гарри просыпается из-за сладкого поцелуя в губы, наблюдает за тем, как омега одевается и крутится у зеркала. Луи всё ещё ведёт Instagram, а Стайлс иногда фотографирует его. Это очень быстро стало чем-то обыденным, и обоим парням нравится, что между ними нет никакого напряжения, кроме, разве что сексуального, но редко. А ещё Луи — не самый послушный омега. Он часто бегает по дому в футболке, коротких шортах и абсолютно босиком, что, конечно же очень беспокоит Гарри. С тех пор, как он узнал о том, что Томлинсон — его истинный, в нём как будто проснулся материнский инстинкт. Поэтому каждый раз, когда младший падает, ударяется или ходит босым, Стайлса передёргивает. В какой-то мере, он по-настоящему оберегает его и старается защитить от любых нападок в Instagram или в институте. И из-за непослушания омега, конечно же, заболел. Однажды ночью он просто стал кашлять, и Гарри разбудил его, принеся чай с мёдом. Луи шмыгнул носиком, чувствуя себя настолько паршиво, что даже садиться не хотелось. Когда чай был выпит, альфа поставил ему градусник, целуя в лоб и поглаживая по голове. — Глупенький омежка, я же говорил тебе одеться. — улыбнувшись, сказал кудрявый, садясь рядом с ним. — Мне нельзя болеть, я же пропущу пары… Я же потом не успею разобраться в темах… а сессия… — Детка, тише, от пары пропущенных дней ничего не случится. — постарался успокоить его Гарри. — Но я же не… не пропускал ни разу… у меня всё так хорошо с учёбой! Я не хочу разочаровывать родителей… — пуская слёзки, забормотал Томлинсон. — Так, ладно, давай я буду ходить на все пары и конспектировать лекции для тебя. Что скажешь? Тогда ты точно сможешь разбираться в темах, пока находишься на больничном. Не плачь пожалуйста, милый. — Я так люблю тебя, Хазза. — И я тебя.***
Это был третий день, когда Гарри ходил на все пары и записывал всю важную информацию. Это всё так скучно и муторно, но он хочет, чтобы у его омеги всё было хорошо. Поэтому, когда к нему на обеденном перерыве подошли Зейн и Лиам, Стайлс вздохнул. — Слушай, не хочешь поехать в клуб? — предложил Пейн. — Я бы с радостью, но я не могу оставить Луи, он заболел. — Да брось, — фыркнул Малик. — Он же самостоятельный, сам справится. Ты совсем от нас отдалился. Даже обидно как-то, что ты променял нас на какую-то подсти-… омегу. Кудрявый нахмурился, сдерживая желание схватить Зейна за глотку и почистить его язык с мылом. — Можем поехать сейчас? — спросил Лиам, игнорируя всё, сказанное своим парнем. — Нет, простите, ребята. Я обещал Луи привезти конспекты лекций. Давайте в другой раз. — как можно мягче отказал Гарри, не желая устраивать разборки и снова ссориться с ними. — Господи, серьёзно, Стайлс?! Ты такой подкаблучник, оказывается. Продолжай в том же духе и у тебя на шее будет сидеть омега, обрюхаченный каким-нибудь левым альфой. — выплеснул свой яд Малик. Гарри ощутил, как ярость закипает в нём и, подойдя к Лиаму вплотную (потому что он не поднимает руку на омег), металлическим голосом сказал: — Либо оттрахай её так, чтобы она не вякала, либо держи свою сучку на коротком поводке, если с первым вариантом не справляешься. — Следи за языком, ты о моём омеге говоришь! — выпалил Пейн, толкнув друга в грудь. — А он говорит о моём омеге! — проорал Стайлс. — А что тебя не устроило?! Он говорит чистую правду! Луи за деньги сосал в школьном туалете — это по-твоему не проституция?! Думаешь, он одевается так только потому что ему это нравится?! Нет, Стайлс, это для того, чтобы клеить богатеньких и наивных идиотов, как ты! Кудрявый альфа даже не понял, как набросился на лучшего друга, разбивая ему бровь и начиная бить в живот, когда тот упал. Ярость спала лишь когда Зейн начал толкать его и кричать о том, какой Гарри кретин. Они ничего не знают о Луи. Всё то, что сказал Лиам — слухи, которые распространили завистливые омеги, в частности Зейн. Быстро покинув место происшествия, Гарри решил, что попросит конспекты у какого-нибудь знакомого, но оставаться здесь он не хочет. Вернувшись домой, Стайлс почувствовал уже привычный запах Луи, а также чего-то вкусного. Заглянув на кухню, альфа ощутил, как злость исчезла, а на смену ей пришла любовь и забота. Подойдя к своему омеге, он обнял его со спины и улыбнулся, когда тот вздрогнул. — Ой, ты… ты сегодня рано. О боже, что с твоими руками?! — спохватился Томлинсон, тут же разворачиваясь к своему возлюбленному. — Подрался. Всё хорошо. Почему ты не в постели? Ты пил лекарства? — Оу, да… Я просто хотел приготовить для тебя что-нибудь вкусненькое, потому что ты, наверное, голодный… Ты голоден? Уже всё готово. — Да, конечно. Как ты себя чувствуешь? — спросил Гарри, вымывая руки. — Неплохо, температуры нет, кашель, кажется, тоже прошёл… Хазза, что-то случилось? Ты какой-то расстроенный. С кем ты подрался? — Да там… два мудака, которые верят слухам и не хотят видеть людей такими, какие они есть. Не бери в голову, сладкий. Покушаешь со мной? — Да, я тоже голоден.