You don't know

      В субботу Томмо не мог найти себе места. Он всю ночь волновался о том, как пройдёт знакомство Гарри с его мамой. Хотя она и обещала, что всё будет хорошо, Луи всё равно невероятно волнуется. Зато Стайлс оставался спокоен с самого утра и до момента сборов. Омега решил надеть то же платье, что и при знакомстве с семьёй Гарри, но альфе это не очень понравилось.       — Луи, вообще-то я думал, что ты захочешь надеть что-нибудь новенькое.       — Но это ты мне его подарил… Я хотел показать его маме и сёстрам.       — Малыш, я прикупил для тебя ещё одно. Хочу, чтобы ты надел его.       Стайлс достал из своего шкафа большую коробку оранжевого цвета с фиолетовой лентой. Луи мило сморщил носик из-за сочетания цветов. Открыв подарок, Томлинсон улыбнулся, увидев нежно-голубое платье. Омега достал его, поражённо смотря на подол, который украшен искусственными маленькими ромашками.       — Вау, где ты их берёшь? — удивлённо спросил Луи.       — Это секрет, — прошептав ему на ухо, ответил Гарри. — Наденешь его?       — Да, конечно! Поможешь мне?       Гарри с улыбкой кивнул, наблюдая за тем, как омега быстро раздевается и аккуратно надевает обновку, поворачиваясь к нему спиной. Кудрявый медленно застегнул молнию и оставил нежный поцелуй на шее парня. Луи взглянул на себя в большое зеркало, что стоит в гардеробной и улыбнулся, чувствуя ладонь Стайлса на своей талии.       — Ты чудесно выглядишь.       — Спасибо. Я могу выбрать что-то, что ты наденешь? — поинтересовался Томмо.       Стайлс кивнул, отпуская жениха и позволяя ему немного пошариться в его шкафу. Много времени не понадобилось, и Томлинсон достал тёмно-серые скинни и рубашку персикового цвета. Гарри, который думал, что младший выберет какой-то классический костюм из тех, что у него есть, удивлённо посмотрел на парня.       — Что?       — Я думал, что ты захочешь, чтобы я надел галстук и пиджак. Это же знакоство с твоей мамой, я должен выглядеть хорошо, чтобы воспроизвести впечатление.       — Хазза, это очень здорово, что ты готов ради этого залезть в неудобные костюм. Но у меня очень много сестёр, которые с веротностью 90% будут на тебе виснуть. Ты правда хочешь, чтобы они задушили тебя твоим же галстуком?       Кудрявый даже думать не стал, принимая одежду, которую выбрал Луи. Они закончили со сборами и вышли на улицу, где Гарри достал пачку сигарет. Ладно, может быть, он волнуется, но всего капелюшечку. Томлинсон прикусил губу, наблюдая за тем, как длинные пальцы Стайлса вытягивают из коробочки тонкую сигаретку.       — Хаз? — тихо и очень неуверенно позвал его омега.       — Да? — он взглянул на возлюбленного, убирая пачку в карман и доставая зажигалку.       — Я могу попробовать?       — Нет. — кудрявый усмехнулся так, словно это самое очевидное, что есть в жизни, а вопрос Луи — глупость.       — Почему? Ты же куришь.       Гарри внимательно посмотрел на своего истинного и устало вздохнул, убирая сигарету и зажигалку обратно в карман. Томмо протянул обиженное «эй», но Стайлс нежно взял его за руку и повёл к машине, шепча на ухо тихое:       — Тебе не стоит брать с меня плохой пример.       Альфа поцеловал его в нежную щёчку и открыл перед ним дверь автомобиля. Младший забрался внутрь, позволяя Гарри закрыть дверь и покурить в одиночестве. Тем временем Луи изучил кнопочки и от скуки заглянул в бардачок, где обнаружил несколько пачек презервативов, сигарет, документы о машине, диски с музыкой и классные значки. Когда Стайлс открыл дверь со стороны водителя, Томлинсон вздрогнул от неожиданности, едва не выронив пару дисков и значок с Человеком-пауком.       — Что ты делаешь? — поинтересовался кудрявый, садясь за руль.       — Я… эмм, это не то… я не… мне просто было интересно… — запинаясь, ответил омега, но тут же взяв себя в руки, добавил: — Зачем тебе столько презервативов в машине?       Гарри задумчиво посмотрел на коробочки, пожал плечами и, заводя машину, ответил:       — Может быть, потому что я переодически занимаюсь сексом, солнышко?       — Но мы никогда не занимались сексом в машине. — сведя бровки к переносице, сказал Луи, пока альфа выезжал с подъездной дорожки.       — Может быть, я хотел это исправить, откуда тебе знать? — Стайлс с улыбкой взглянул на покрасневшего парня. — Боже, ты правда смущаешься, когда я говорю, что считаю тебя сексуальным и хочу тебя? Луи, мы истинная пара, это нормально — хотеть друг друга и прочее, понимаешь? Ты можешь говорить со мной о чём угодно, для меня нет табуированных тем, которые ты можешь захотеть поднять.       Томлинсон потупил взгляд, рассматривая диск, плейлист которого содержит треки разных исполнителей, а на его обложке красивым почерком написано «Our love is real, no matter what they say»*. У Луи никогда не было отношений, поэтому его немного пугает, что у Гарри они уже были до него. Стайлс очень опытен, и он правда прекрасный альфа, заботится о нём и делает всё, чтобы Томмо был счастлив. Естественно омега более, чем доволен такой жизнью, но иногда ему кажется, словно он висит на шее своего истинного.       Как бы там ни было, Луи очень старается быть хорошим для своего альфы, но он боится, что сделает что-то не так и это «что-то» станет для Гарри последней каплей. Он боится, что Гарри уйдёт от него к кому-то другому. Что, если Найл найдёт своего истинного, а Лиам останется один и Гарри предпочтёт его? Что, если Гарри уйдёт к какой-нибудь рыжей бестии, которая готова на всё, лишь бы такой классный альфа был рядом? Что, если?..       — Лу? — большая и успокаивающе тёплая ладонь кудрявого оказалась на его коленке, вынуждая все противные мысли покинуть голову парня. — Всё хорошо? Ты так притих после того, что я сказал…       — Я… — Томлинсон сглотнул ком, вставший у него в горле. — Гарри, пообещай мне кое-что, пожалуйста. Я знаю, что я не вправе просить тебя о таком, но пообещай, что ты всегда будешь рядом. Всегда будешь со мной, что бы я ни сказал, что бы ни сказали окружающие люди, моя мама, твоя семья или твои друзья… Пожалуйста.       — Обещаю. Солнышко, я обещаю, что у нас всё будет хорошо, я обещаю, что останусь рядом, что бы ни случилось, я всегда буду поддерживать тебя, малыш. Но и ты пообещай мне кое-что. — Луи поднял на него взгляд, встречаясь со взором зелёных вселенных. — Пообещай, что ты никогда не станешь меняться ради меня. В смысле, не меняйся кардинально.       — То есть? — в недоумении уточнил Томмо, надлюдая за тем, как Стайлс переводит взгляд на дорогу.       — Просто я не хочу, чтобы ты забывал о своих интересах ради меня или одевался так, как тебе не нравится, ел то, что ты не любишь или делал что-то, чего ты не хочешь. Просто будь собой, позволь мне узнать тебя ещё лучше, чем я знаю тебя сейчас.       Альфа вновь мимолётно посмотрел на младшего и вздохнул, поглаживая его коленочку в ожидании ответа. Луи посмотрел на его ладонь, задумываясь над словами парня и, открыв диск, молча поставил его в проигрыватель. Когда заигарала Imagine Dragons — Demons, Томлинсон приблизился к гладковыбритой щеке истинного и шепнув ему на ухо тихое «Обещаю», поцеловал его где-то в районе скулы.       Гарри широко улыбнулся, продолжая вести машину и позволяя омеге достать из бардочка остальные значки и брелки. Когда заиграла песня The Fray — Look After You, Томмо схватил коробочку из-под диска и удивлённо посмотрел на Стайлса. Он не особенно вчитывался в плейлист, поэтому звучание одной из любимых песен застало его врасплох.       — Я обожаю The Fray! — он пробежался взглядом по плейлисту. — Coldplay! Боже мой, ты точно мой истинный.       Пока они стояли на светофоре, кудрявый любовался тем, как Луи с интересом изучает вещицы и иногда что-то комментирует, говоря что-то, вроде: «Не очень люблю DC, MARVEL мне нравится больше» или «Это что, значок с Тоттали Спайс?!». А ещё он прикрыл рот рукой, тихо хихикая из-за: «Боже мой, это же надутый презерватив, Гарри!». Стоит ли сказать, что с каждым его высказыванием, Стайлс влюблялся в него всё больше и больше?       К дому Томлинсонов парни подъехали уже через какое-то время с безумно хорошим настроением. Гарри поправил свою шевелюру, выходя из машины, пока Луи убирал всё обратно в бардочок, а затем направился к двери со сторону Томмо. Омега благодарно улыбнулся ему, выбираясь наружу и неуверенно осматривая огромный дом своей семьи. Хотя за то время, что они провели в дороге, Луи успел успокоиться, но переживания вновь нахлынули на него вместе с мартовским прохладным ветром.       — Всё будет хорошо, милый. Если миссис Томлинсон скажет что-то, что тебя заденет, я поговорю с ней лично. Я решу эту проблему, она послушает меня.       — Хаз, моя мама не одна из тех, с кем можно так легко договориться.       — В любом случае я хотя бы попытаюсь, верно? Мы — истинные, нас невозможно разлучить, солнышко.       — Люблю тебя. Пойдём. — Луи взял его за руку. — Говорю сразу, близняшки от тебя не отстанут, им четыре и они просто дьяволята в человеческом обличии.       — Я в предвкушении. — с улыбкой ответил Стайлс, заставляя Томлинсона широко улыбнуться.       Подойдя к входной двери, омега постучал в неё и чуть сильнее сжал ладонь кудрявого. Им открыли меньше, чем через минуту, и Луи увидел маму, которая с улыбкой взглянула на него и чуть менее радостно посмотрела на Гарри. Пропустив их в дом, Джоанна обняла своего старшего ребёнка и, когда он отстранился, она неловко пожала руку Стайлсу.       — Здравствуйте, миссис Томлинсон. — с искренней улыбкой поздоровался он.       — Здравствуйте…       — Мам, знакомься, это мой жених — Гарри Стайлс. Он мой истинный. Хаз, это моя мама — Джоанна Томлинсон.       — Очень приятно, ваш сын просто чудо.       — Да, мне тоже приятно. — она оценивающе посмотрела на парня, не понимая, что её сын в нём нашёл. — Я пока ещё не закончила с обедом, так что, Луи, почему бы тебе не показать ему дом?       Луи согласно кивнул и повёл Гарри в гостиную, взглядом умоляя маму перестать так пялиться на его истинного. Джей удалилась на кухню, говоря, что девочки должны скоро прийти. Томмо вздохнул, когда они остались наедине, наблюдая за тем, как Стайлс с инересом рассматривает интерьер. Слишком богато, слишком вычурно, со вкусом, но парень помнит, что Луи не в восторге от подобного, да и он, в принципе, тоже.       — Хочешь, чтобы я показал тебе комнату, в которой жил до переезда? — поинтересовался омега. — Хочу, чтобы ты понял, почему я съехал при первой же возможности…       — Давай.       Томлинсон повёл его обратно в холл, а затем они поднялись на второй этаж по лестнице, перила которой едва ли не позолоченные. Везде красивые светильники, дорогие картины и портреты, где-то встречаются колонны, двери так и пахнут деньгами, да и находиться в широком коридоре, зная сколько денег вложено в этот интерьер, не очень приятно. Вскоре Луи остановился у одной из дверей и открыл её, пропуская Гарри внутрь.       Стайлс зашёл, поражаясь тому, насколько всё идеально и дорого, естественно. Это напоминает покои принцессы, но в розово-голубых тонах. Книжный шкаф забит учебниками и энциклопедиями, над рабочим столом плакаты со строением человека, картой мира, картой Англии.       В углу стола также стопка с какими-то научными книгами по биологии, географии, английский словарь, англо-французский словарь, пара книг по психологии и философии. Шкаф с одеждой забит огромным количеством платьев, юбок, штанов и футболок, Луи при переезде даже не всю обувь забрал.       У Гарри по коже побежали мурашки, когда он осознал, что находится в комнате, где нет ниодного напоминания о том, что в ней жил подросток. Даже если вспомнить то, что было над кроватью Луи в его маленькой квартирке: рисунки, фантики, игрушки и какие-то скетчи, фотографии и прочее.       А здесь — ничего из этого. Эта комната пугает Стайлса, потому что здесь нет ничего, что описало бы Томлинсона, как человека, как омегу. Всё, что здесь есть — дух учёбы. Джоанна словно помешалась на мысли о том, что её сын должен идеально учиться и не думать о друзьях и любви.       — Ох, детка… — только и смог проговорить Гарри.       — У меня никогда не было каких-либо дружеских или любовных отношений, но не потому что я так решил. Я мог общаться со сверстниками только в стенах школы, я не мог ходить в кино, кататься на скейтборде. Мои сверстники считали меня ботаником и, в принципе, они были правы. Я любил учиться и ненавидел одновременно, потому что учёба — это всё, что было в моей жизни.       Луи подошёл к книжному шкафу и указал рукой на словарь по французскому, говоря:       — J'ai commencé à apprendre le français à l'âge de six ans. — Гарри в недоумении посмотрел на него. — Я сказал: «Я начал изучать французский язык в возрасте шести лет». — он указал на словарь по испанскому: — «Tenía ocho años cuando mi madre contrató a un tutor de español para mí» — «Мне было восемь лет, когда моя мама наняла для меня репетитора по испанскому языку». — на словарь немецкого: — «Ich war zwölf, als ich anfing, Deutsch zu lernen» — «Мне было двенадцать, когда я начал изучать немецкий язык». Понимаешь? Я в целом знаю около шести языков!       — Но это же не плохо, верно? Ты можешь поехать в одну из стран, язык которой ты знаешь, можешь заводить там новые знакомства… Ужасно, конечно, что мама так на тебя давила…       — Нет, ты не понял… Все эти книги, я прочитал их все, я пересказывал маме содержание каждой, я в день мог прочитать по две энциклопедии в надежде на то, что моя мама позволит мне погулять с одноклассниками. Но она не позволяла, потому что помимо языков и школьных предметов, я занимался вокалом, учился играть на пианино и нескольких других инструментах. Я даже занимался гимнастикой. Мама хотела отдать меня на фигурное катание! Гарри, до тебя я ничего хорошего в жизни не видел, кроме учёбы. Ты правда самое лучшее, что со мной случалось и я искренне боюсь потерять тебя!       Стайлс преодолел расстояние между ними, крепко прижимая омегу к себе и целуя его в лоб.       — Ты тоже самое лучшее, что со мной случалось, Лу. Ты никогда не потеряешь меня, я обещаю тебе. Этим летом я обязательно свожу тебя куда-нибудь, где мы сможем забыть обо всём на свете. Мы поедем на море, далеко от твоей мамы, не важно, что она скажет. Мы уедем, слышишь? Когда мы доучимся, мы обязательно уедем в другую страну, где заведём семью и будем чертовски счастливы, но для этого нужно подождать всего чуть-чуть. Ты готов ждать со мной?       — С тобой хоть на край света, Гарри Эдвард Стайлс.       — Пойдём вниз?