Кицуне 2: Сила Королей

      — У нас был уговор. — Голос Фаина был непривычно холодный и жёсткий, что соответствовало ночному антуражу Узушиногакуре. Дракон, в своём человеческом обличии, стоял на развалинах заброшенного крыла Замка Короля Драконов и, с непроницаемой маской на лице, наблюдал за увядающей деревней внизу. Последнее время он зачастил приходить сюда и думать. Вспоминать. Ворошить глубокие раны прошлого, которые, казалось, уже давно покрылись толстой коркой забвения.       Когда-то давно, на месте Узушиногакуре была совсем другая деревня. Отголоски её, уже забытой, жизни можно было найти в фундаменте причала и Резиденции Узукаге. Жившие тогда люди, как и сейчас узушиногакурци, старались лишний раз не выходить на улицу и даже не зажигать свет в домах. Фаин хорошо помнил те времена, хотя и был тогда ещё очень юным. Жизнь на острове, что в прошлом, что сейчас, замерла в ожидании самой страшной, хотя и не первой в своей истории, бури.       — Ажи-Дахака мёртв. Она убила его. — Тем временем, тихо, стараясь не тревожить ночной покой, проговорил Хидзу. Он, так же как и все на острове, чувствовал влияние возросшей силы Врага, и всё не переставал задаваться вопросом: хватит ли им времени и сил остановить его до того, как начнутся необратимые последствия? Возможно, и мужчина был морально готов к такому исходу, многим, как и ему самому, не предначертано увидеть конец этого сражения. Единственное на что Хидзу надеялся — их усилия и жертвы, на которые им пришлось пойти, ненапрасные и помогут остальным довести их миссию до конца.       — Владыка всё равно впереди на несколько шагов. — После небольшой паузы — во время неё дракон перевёл холодный взгляд с пейзажа на ученика — проговорил Фаин. — Это не стоило того, чтобы ты приходил сюда в столь поздний час.       — Прошу прощения, учитель. Мне казалось, о таком вам стоит знать перед завтрашним собранием. — Сдержанный ответ Хидзу, всего на доли секунды, заставил дракона усмехнуться и вновь устремить взгляд на деревню. Сила Врага слишком велика и сейчас беззаботная болтовня — недостижимая роскошь. Дошло до того, что даже в лояльности друг к другу, они не могли быть уверены. Король Ада умеет «пометить» человека на расстоянии. Подчинить его разум себе, что даже жертва не будет об этом знать. В таком случае ночные кошмары — единственный признак подчинения. Но что делать, если кошмары стали нормой жизни? Фаин надеялся, что связь дракона и всадника не даст их духу пасть. Пока они слышат сердца друг друга, у них ещё есть шанс.       — Она стала сильнее. — По интонации дракона нельзя было понять, осуждал он Лаитреаль за это, или хвалил. Хотя, возможно, находись по близости хорошие сенсоры, они бы, несомненно, уловили нотки гордости в этих словах. — Уверен, Владыка не ожидал получить такой отпор от обычной девчонки, пускай и ученицы Короля Драконов. Ему следовало убить её ещё в Стране Ветра. Приготовься, мы в скором времени можем понадобиться. — На последней фразе дракон мельком взглянул на своего ученика и вновь устремил взгляд на мрачный пейзаж Узушиногакуре.       — Конечно. — Кивнул Хидзу, он уже привык выполнять кровавые приказы Короля Ада и Абруптумазы. На одну проваленную миссию — десять успешно выполненных. Это сводило с ума. Особенно когда приходилось слышать мольбы некогда знакомых людей. В такие моменты, Хидзу начинал напевать про себя колыбельную, что слышал когда-то от матери. Она позволяла ему ощущать себя живым, хотя в глубине души он уже давно причислил себя к мертвецам, о которых сочиняли байки старые моряки.       — Этот чужестранец из Страны Ветра. — Спустя какое-то время поинтересовался Хидзу. Несмотря на опасения быть услышанными Помеченными, они продолжали делится информацией и просчитывать свои дальнейшие шаги. — Мне показалось, он заинтересовал Владыку.       — Он заинтересовал не только его, а и любого Дракона в Водовороте. — Фыркнул насмешливо Фаин, выпуская из носа лёгкий дымок. Изменения в Канкуро были приятны, но это так же несло свои риски. Раскройся он слишком рано, и его жизнь закончиться в тёмных подземельях Замка. Если будет слишком тянуть — может навсегда лишиться возможности обрести свою сущность и стать тем, кем он был рождён. — Не думаю, что он на долго задержится у нас. Владыка не любит тех, кто играет с ним в игры.       — Мне присмотреть за ним?       — Нет. Это только спугнёт его. Он сам придёт в его ловушку. Это то чего хочет Владыка. Нам стоит подготовиться, когда ОН отдаст приказ действовать.

***

      Лаитреаль очнулась когда за окном была глубокая ночь. Об этом ей сообщил тоненький луч лунного света, пробивающийся сквозь тяжёлые шторы. Оглядевшись по сторонам, девушка смогла различить очертания собственной комнаты. Их нашли и вытащили из объятий холодной смерти. Это, несомненно, была приятная новость, которая тут же сменилась менее жизнеутверждающей. Если они выжили, значит Ажи-Дахака тоже смог спастись. Это предположение отозвалось острой болью во всём теле Лаитреаль, заставляя девушку вновь прикрыть глаза и тихо зашипеть. Бой с первородным не прошёл бесследно. Руки, казалось, залили свинцом и они отказывались слушаться приказов мозга. Ноги ватные. Все кости ломит. Рёбра болят. Грудь что-то неприятно сдавливает. Несомненно, после пережитого им всем требуется отпуск и желательно на горячих источниках.       — Юки. — Не открывая глаз, девушка мысленно позвала лисицу. Её своеобразный способ узнать самочувствие этого тёплого комочка шерсти. — Юки ты здесь?       — Здесь. Здесь. — Раздался сонный голос Кицуне откуда-то из глубин подсознания Узумаки. Лиса зевнула. Встала. Потянулась; и легла на другой бок, укрывшись сразу всеми своими хвостами.       — А Орасонао? — Тихо спросила Лаитреаль, подходя к Кицуне и, присев рядом с ней, мягко принялась гладить её по шелковистой шёрстке.       — Может ещё поспим? — Вместо ответа Юки, последовало весьма заманчивое предложение Золотого Дракона. Это вызвало на лице девушки лёгкую улыбку и волну приятного бальзама успокоения в душе. Они живы.       Решив больше не донимать их мысленной связью, Лаитреаль мягко покинула своё подсознание и вновь открыла глаза. Понимая, что заснуть она уже не сможет, тем более когда пересохшее горло потребовало глотка воды, Узумаки медленно встала с кровати. На ощупь найдя тёплый халат, она закуталась в него и не зажигая свечей направилась на кухню.       Дом спал. Об этом говорила особенная тишина, которая наступает только ночью, стоит всем его обитателям погасить свет. Это безмолвие, во мраке которого ходят призраки прошлого. Страхи перед будущем. Коварные монстры, что вечность живут под кроватями и пытаются затащить в свою обитель любого, кто посмеет плутать спящим домом один. Это обитель снов и нарушений родительских запретов. Спящий дом — хрупкий баланс между его уязвимостью и бдительностью. Если дом заснёт слишком крепко — зло ночи может поразить его своими острыми тенями. Если будет слишком бодрствовать — его жителям никогда не найти в нём покой. Идя холодными коридорами особняка, Лаитреаль улавливала каждое изменение в нём. Дом дремал. Что-то внути не давало ему полностью погрузиться в это ночное спокойствие. Когда девушка осознала это, она уже возвращалась с кухни, держа в руках стакан воды. Возможно ли, что она проспала не так долго и делегация Страны Ветра всё ещё в особняке? Или же Мира, борясь с приступом бессоницы, что иногда посещала её в особенно холодные и снежные вечера, решила уединиться в старой библиотеке?       Не долго думая, Узумаки бесшумно побрела в гостевое крыло. Предположение Лаитреаль подтвердились, когда она завернула в очередной коридор дома. Там, через щель неплотно прикрытой двери в одну из комнат пробивался свет и слышались приглушённые голоса.       — Сила Врага растёт с каждым днём. — Донёсся до слуха девушки негромкий голос Всадника. Само его нахождение в поместье уже вызывало множество вопросов. Особенно после всего, что она пережила. Стараясь оставаться незамеченной, она подкралась, как можно ближе, к двери и прислушалась к разговору.       — Только так можно объяснить прохождение членов Клана через мой барьер. — Тем временем продолжал Старик, подтверждая старые предположения Узумаки.       — Кто бы это не был, он почти что убил Лаитреаль с Юки и Орасонао. — Присутствие Митцу и её тихий голос, был ещё одной неожиданностью для Кицуне. Использовать её дом как тайную базу альянса без её ведома — верх наглости. Даже для сестры. Тем более сводной. Хотя, возможно, это единственное уединённое место, где можно было вдоволь обсудить сложившиеся обстоятельства, не боясь быть подслушанными врагами.       — Девчёнка хоть и дура хилая, но силёнок всё-таки хватило отразить нападение. Араши бы ею гордился. — В своей привычной манере проговорил Старикан, оставляя загадкой похвалил ли он Лаитреаль или она всё же «дура хилая»? Видимо не только у самой Узумаки возник этот вопрос. Тихое замечание Гаары, от которого влюблённое сердце девушки сделало кульбит, явно несло скрытое недовольство словами Всадника.       — Так же как и все присутствующие здесь. Если Клан настроен её убить, значит отправил сильнейшего. Не думаю, что для запугивания Хидзукаге, о чём вы упоминали ранее, они использовали бы столь сильного последователя.       — Согласна с Кадзекаге. — Сдержанно проговорила Митцу, после чего тяжело вздохнула и добавила: — Это не первый враг с которым Хидзунагакуре пришлось столкнуться после моего отказа сотрудничать с Водоворотом. Каю пришлось сражаться с разного рода приспешниками этих заржавевших рептилий, но ни один из них не был равен по силе этому… Кем бы он не был. Даже Замогильный Вой, каким бы неуловимым и жестоким он не был, всего лишь слабенькая сошка на фоне того, что мы видели.       — И тем не менее мы так и не нашли труп. — Раздался хмурый голос Миры. — Лишь обрывки самовзрывающегося свитка с непонятными символами. Вдруг он вернётся завершить начатое?       — Вряд ли. Клан не прощает провалы. Только если, в дальнейшем, на исполнителя у них есть планы. — Хмуро проговорил Всадник и после недолгого молчания добавил: — Нет. Таких отправляют убить-любой-ценой. Он бы не оставил их в живых, если бы уцелел. Уверен, девчонка справилась с ним. В следующий раз за ней уже придёт кто-то посерьёзнее, вплоть до самих Абруптумазы и Короля Ада. Ксо. Время поджимает, а эта девчонка совершенно не совместима со своим драконом.       Поняв, что услышала достаточно, Лаитреаль решила выдать себя. Её появление тут же привлекло внимание всех присутствующих. Гаара — видимо эту комнату Мира решила выделить ему, судя по аккуратно разложенным стопочкам бумаг на столе и стоявшему рядом бутыле с песком — сидел в глубоком, старом кресле напротив ярко пылающего камина. Он, подперев голову пальцами, буквально прожигал острым и недовольным взглядом Лаитреаль. Напротив него — Митцу. Девушка медленно привстала, явно сдерживая порыв подбежать и осмотреть сестру. Рядом с ней, привычно держа Леди Хидзукаге за плечо, стоял Кай. У окна — Мира. При виде подруги Принцесса Драконов не сдержала радостную и в то же время облегчённую улыбку, которая тут же сменилась беспокойством. В тёмном и неприметном уголке, скрытые от взора любого вошедшего, но имея при этом идеальный обзор, находился Всадник со своим драконом.       — А-а, явилась. — Выдал он безучастно, заставляя Лаитреаль вспомнить за что именно она его терпеть не может.       — Как ты? Тебе не стоило вставать с постели. — Вторила Митцу и, вместе с Мирой, подошла к Узумаки, обеспокоенно её осматривая.       — Со мной всё нормально. Выжила вопреки ожиданиям некоторых. — Остро проговорила она, бросив гневный взгляд на Старика. Ей богу, подвесит его когда-нибудь за кишки. Поприветствовав Кадзекаге полагающимся ему поклоном, при этом чуть не передёрнув плечами от его гневного, палающего буквально дикой яростью, взгляда, она подошла к свободному месту на кровати.       — Ну так, благодаря усилиям Кадзекаге тебя и вытащили с того света. — Жёстко проговорил Всадник, внимательно наблюдая за Лаитреаль, отмечая про себя все изменения в девушке. — Не почувствуй он остатки твоей чакры — пополнила бы ряды бездумных героев на том свете.       — Это был Ажи-Дахака. — Проигнорировав едкий выпад «учителя», проговорила Лаитреаль. Её слова, предназначенные Дымовому Дракону и Старику, заставили их одновременно напрячься и переглянуться.       — Правая рука Короля Ада? — Словно до конца не веря словам девушки, переспросил Дракон, пока Всадник буквально сканировал Узумаки взглядом.       — А ты знаешь ещё одного Ажи-Дахака? — Вопросом на вопрос ответила Лаитреаль. — Или, как в случае с Замогильным Воем, о нём я тоже должна была узнать, порывшись в мозгах вас двоих?       — Ты с ним справилась, значит уже нет смысла о нём говорить. — Жёстко ответил Всадник, а в этот момент акурат возле его головы врезался стакан с остатками воды. Явный признак того, что Кицуне потеряла не только терпение, но и остатки уважения к этому заносчивому старику. Особенно если учесть, что, от удара, некоторые из осколков посуды смогли войти в стену дома, как нож в масло.       — Я повторюсь. — В звенящей тишине голос Лаитреаль звучал устрашающе металлическим; от чего все присутствующие чувствовали себя неуютно. — Либо избавь меня от своего присутствия в МОЁМ доме, либо рассказывай всё, что меня интересует.       — Что за Ажи-Дахака? — Решил воспользоваться заминкой Гаара, пока Мира наливала в пустую чашку успокаивающего отвара — явно приготовленного заботливой Митцу — и протянула её Лаитреаль.       — Первородный. Доверенное лицо Абруптумазы и правая рука Короля Ада. — Всё же решил ответить Всадник, при этом, не переставая играть с Лаитреаль в гляделки. — Его невозможно убить из-за того, что вместо крови у него пауки и змеи.       — Это объясняет почему мы ничего не нашли… — Хмуро проговорил Кай, внимательно наблюдая за происходящим.       — Я запечатала его в самовзрывающийся свиток. Всё, что попало в него — уничтожается вместе с ним. Растворяется. Испаряется. Называй как хочешь. — Перебила его на полуслове Лаитреаль, не сдавая позиций в молчаливом противостоянии с Всадником.       — Что ты хочешь от меня услышать? — Холодно спросил он, понимая, что возможно слишком затянул с ответами, считая эту взбалмошную девчонку ещё слишком юной.       — Всё.       — Я не на исповиди чтобы рассказывать обо всём. Тем более… самому Всевышнему не дано знать всего. — В отличии от обычной манеры речи, сейчас в нём что-то изменилось. Лаитреаль не могла ответить на вопрос что именно; единственное в чём она была уверена: в этот раз он ответит на все интересующие её вопросы.       — Кто ты такой? — Спросила она у него, за что получила снисходительную ухмылку.       — Ты знаешь ответ на этот вопрос. Это не то, что ты должна спрашивать. — Его ответ заставил голос Лаитреаль вновь стать металлическим и жёстким.       — Я хочу услышать это от тебя.       — Ты же слышала историю моего дракона, верно? — Его ответ после продолжительной паузы заставил девушку нахмуриться. — Ту, про высеченые имена на кости Левиафана.       — Продолжай.       — Что ещё за история? — Шёпотом спросила у сестры Митцу, наклонившись к самому её уху.       — Потом расскажу. — Отмахнулась Лаитреаль, не спуская выжидающего взгляда со Всадника.       — Если тот, чьё имя было высечено на кости, произнесёт его вслух, Король Ада услышит его. И тогда… — Куро криво усмехнулся, хотя во тьме капюшона этого не было видно. — Нас не спасёт ни один барьер, а ты лишишься единственного человека, способного ещё вбить, в твою ветреную голову, знания о драконах.       — Это не возможно. — Вдруг поражённо выдохнула Мира. — Эти события происходили во времена Смутной Эпохи. Сколько же тогда вам лет?       — Не так много как тебе кажется. — На этот раз заговорил Дымовой Дракон и переглянувшись со своим всадником продолжил: — Смутные Эпохи наступали несколько раз. Собственно первый раз когда королевский род Диких Драконов Пустыни пожертвовал своим существованием. Тогда Королю Тааффеиту удалось запечатать Короля Ада в священный сосуд, как и часть его силы. За этот геройский поступок, весь род Диких Драконов до сих пор воспевает его подвиг в сагах. Второй раз, спустя несколько эпох, когда Абруптумазе, с помощью запретных техник, удалось отыскать останки Вайи в разрушенном замке дикумов и частично вернуть ему его силу. И сейчас. Когда они убили Мудрейшего, свалив вину за это на невинного человека.       — Тогда в какой из этих промежутков Король Ада подчинил себе лИпснов? — Спросила Мира, пытливо глядя на дракона.       — Женщина, дай договорить. — Фыркнул Дымовой Дракон, выпустив при этом из недр капюшона едкий дым недовольства. Принцеса Драконов махнула рукой, словно подгоняя его в рассказе и терпеливо принялась ждать.       — Когда Вайю высвободили из заточения и он набирал свои силы. Это произошло не так давно как может показаться. Пару-троек сотен лет назад.       — У меня три вопроса. — Спустя пару секунд молчания проговорила Лаитреаль, переваривая услышанное. — Первое, зачем им нужно было убивать Мудрейшего и спихивать вину на Куро? Второе, почему Вайю не остановили ещё «пару троек сотен лет назад»? Третье, как снять проклятье?       — Проклятье ты не снимешь, пока не убьёшь Вайю. — Хмуро проговорил Куро, находя в вопросах Лаитреаль аналогии с её отцом. Его взгляд был таким же. Хотя, возможно, ему и не хватало этого особенного блеска, что всегда присутствовал у Таиры и который унаследовала их дочь. — Твой отец пытался. Семнадцать лет назад, он провёл ритуал, но потерпел неудачу. Приспешники Короля Ада нашли его и прервали ритуал не дав довести его до конца. От этого список имён на кости, конечно, уменьшился, но не исчез полностью.       — А цена прерванного ритуала оказалась слишком высокой. Араши лишился своего дракона. — Добавил Дымовой Дракон печально. Это большая трагедия, испытать которую бояться все: как драконы, так и всадники.       — Семнадцать лет назад? — Вдруг подал голос Гаара. Лаитреаль хватило всего одного взгляда на Кадзекаге чтобы понять, что имено так заинтересовало его. Видимо, догадка была слишком ярко написана на её лице, потому что мужчина утвердительно кивнул ей и вновь посмотрел на Куро и его дракона. — Где именно проводился тот ритуал?       — В Сунагакуре. — Последовал лаконичный ответ, хотя все присутствующие уловили плохо скрывающиеся хитрые нотки в голосе Всадника. В прочем, что именно вызвало у него такую реакцию так и осталось загадкой. — Араши и Раса посчитали, что проводить столь рисковый ритуал в Конохе — значит привлечь внимание шпионов. Сунагакуре, скажем так, не совсем то место которое можно было выбрать для такого деликатного дела. Хотя и весьма символичное.       — Отец тоже принимал в этом участие? — Теперь пришло время Гаары задавать вопросы.       — Он скептически относился ко всей этой истории с Драконами. Особенно когда Араши сказал ему, что, возможно, его клан связан с дикумами. — Кивнул Дымовой Дракон и издав фыркающий звук, словно скрывая усмешку, добавил: — Но он доверял Араши. В конце концов, они дружили чуть ли не с детства.       — Это объясняет почему он сохранил те вещи. — Посмотрела на Гаару Лаитреаль, заставляя его утвердительно кивнуть. — Мы думали это из-за Каруры, но, видимо твой отец всё же положительно оценил его слова.       — Что за вещи вы нашли? — Вопрос Куро заставил Узумаки и Собаку-но вновь переглянуться. В следующий миг Гаара достал из-за пазухи золотую цепочку с песчаными часами на ней и перстнем. При виде них Куро и его Дракон встрепенулись и, казалось, вытянулись.       — Шутка ли.? — Прохрипел Дракон, медленно выходя из своего укрытия и словно забывшись, снял капюшон.       — Я слышал об этих реликвиях только в старых сагах. — Вторил ему Куро, делая тоже самое и заставляя Гаару неуютно поёрзать в кресле; не такую реакцию он ожидал увидеть.       — Этот перстень, в котором запечатлена слеза самого первого Песчаного Дракона. Он и вправду существует. — Прошептал Дымовой Дракон и, с трудом отведя от манящего блеска камня, взгляд посмотрел на Кадзекаге. — Вы наследный принц дикумов?       — Не сказал бы, что меня прельщает этот статус, но если у драконов так принято то… да. — Кивнул Гаара, быстро спрятав украшения за пазуху. Как он и предполагал, блеск камня одурманивал практически всех, кто видел его. У одних он пробуждал любопытство, у других алчность, у третьих страх. Видимо, истории из прошлого, рассказываемые Канкуро и предком в Замке Дикумов, не были выдумкой и банальной страшилкой для детей.       — А Канкуро и Темари? — Найдя в себе силы отойти от потрясения, спросила Мира. Видеть перед собой потомка Диких Драконов Пустыни было сродни чуду, а в лице Гаары — обескураживающе.       — Тоже. — Стоило ему это сказать, как драконы переглянулись и не сговариваясь, склонились перед Собаку-но в учтивом поклоне, который полагался только особам королевских кровей.       — Прошу вас, это лишнее. — Тут же возразил Гаара, чувствуя себя неловко и, встав со своего места тоже поклонился. Ему было совершенно чуждо такое отношение, хотя теперь он смог в полной мере понять слова Стража Сокровищ дикумов.       — К тому же не только песочные часы мы нашли в Сунагакуре. — Решил вернуться к их насущным проблемам он. — Кость Левиафана и потёртый гобелен. Лаитреаль сказала, что эти вещи принадлежали драконам.       — Они у вас с собой? — Спросил Дымовой Дракон, ощущая как у него в душе, постепенно, распространяется приятное тепло надежды.       Тем временем Гаара, при помощи лёгкого движения пальцев, вытащил из песка небольшой кусочек кости Левиафана с непонятным символом на ней. При виде неё, на остатках лица Куро появилась гримаса глубокой печали, а Дымовой Дракон, словно боясь сломать эту вещь, с болью в глазах невесомо провёл по ней. Это корень всех его страданий. Первопричина первобытных страхов, приходящих к нему в ночных кошмарах. Источник зла и напоминание какими беспечными были его предки.       — В любом случае мы не сможем провести ритуал. — Жёстко проговорил Всадник, тем самым вырывая своего дракона из тяжёлых дум. — Если сил не хватило у Араши, которого назвать слабым шиноби язык не поворачивается. Что уж говорить о двух подростках, которые до конца не смогли раскрыть свой потенциал?       — На что ты намекаешь? — Спросила Лаитреаль, пока каждый из присутствующих внимательно изучал реликвию под ревностный взгляд Дымового Дракона.       — Раз ты уже скачешь горной козочкой, значит завтра будут тренировки. И никакого нытья. — Добавил он, смерив Узумаки жёстким взглядом, на максимум включив свой образ невыносимого учителя.       — Но она только сегодня очнулась! — Возмутилась Мира, становясь перед подругой, словно защищая её. — Дай ей хотя бы день отдыха. Она же свалиться с Орасонао не протянув и минуты.       — Она уже два дня отдыхала. Ничего не знаю. — Безапелляционно проговорил Куро, а потом к большому удивлению всех присутствующих искривил губы в подобии улыбки. — К тому же, думаю, в этот раз ей не понадобиться столько много чакры для концентрации. Кадзекаге, ты тоже приходи. Под тренировкой я имел ввиду вашу совместную.       — Ладно. — Переглянулись Гаара с Лаитреаль. Зная Куро, Узумаки даже предположить не могла что именно он задумал. Хотя какое-то шестое чувство подсказывало ей, что эту тренировку она никогда не забудет.       — А что насчёт остальных моих вопросов? — Спросила она, напоминая, что вопрос проклятья был отнюдь не самым первым в её списке.       — Не всё сразу. — Усмехнулся Всадник и добавил, видя как меняется взгляд девушки с любопытного на недовольный. — Обещаю, ты получишь ответы на свои вопросы. Но для них, тебе стоит зализать раны и научиться думать головой. А теперь нам пора. Стоит пересмотреть план уроков на завтра.       Не говоря больше ни слова, Куро нахлабычил на себя капюшон и, покинув комнату, растворился в темноте коридора. За ним же, вновь склонившись в учтивом поклоне перед Гаарой, последовал и Дымовой Дракон. С их уходом в помещении повисла лёгкая атмосфера неловкости и растерянности.       — Митцу, поделись опытом. Какое успокоительное стоит принимать, чтобы не придушить эту парочку зазнаек? — Проворчала Лаитреаль, устало потирая глаза и тем самым нарушая повисшую тишину. Пока она говорила Гаара неспешно прятал находки обратно в песок, а затем в свой бутыль.       — Со мной он более приветлив. — Проворчала Хидзукаге и добавила строго глядя на сестру: — Но я приготовлю тебе успокаивающий и восстанавливающий отвар. Он тебе пригодиться завтра, как в прочем и Юки.       — Вряд ли она завтра понадобиться. Пусть лучше отдохнёт. — Задумчиво проговорил Собаку-но.       — Что вы имеете ввиду? — Кай внимательно посмотрел на Кадзекаге, чувствуя в нём силу и одновременно с этим соперника. Об этом Лаитреаль сказало медленно появляющееся мрачное облако неприятного запаха: не то зависти, не то ревности.       — Тренировка, скорее всего, будет касаться только меня и Лаитреаль. — Тем временем объяснял Гаара, в привычной своей манере. — Судя по его характеру, он из тех людей, которые говорят именно то, что хотят сказать. Если бы ему нужна была Юки или Орасонао, он бы сказал об этом.       — Ну, в этом ты прав. — Кивнула Митцу, мягко улыбаясь такой проницательности мужчины. — Раз так, думаю, нам стоит перенести совещание на раннее утро. В противном случае, можешь не успеть. Куро терпеть не может когда люди опаздывают.       — Буду очень признателен. — Сдержанно ответил Кадзекаге, на что Митцу вновь улыбнулась и обернулась к Лаитреаль.       — Отдохни. Я оставлю отвары на кухне.       — Да-да. — Отмахнулась от сестры Узумаки. — Отказываюсь слышать это от тебя.       — Тогда… — Ардербарш хитро усмехнулась и, наклонившись к самому уху Кицуне, чуть слышно шепнула: — Потрудись придумать хорошее оправдание для Кадзекаге. Он чуть с ума не сошёл пока вытаскивал тебя с того света.       — Я учту. — Буркнула она, заливаясь густым румянцем и заставляя Митцу тихо хохотнуть. Обернувшись к Каю — от этого движения мрачное облако над ним тут же развеялось — она кивнула ему и они бесшумно покинули комнату, оставляя после себя лёгкий и приятный шлейф цветочного аромата.       — Пойду, подготовлю бинты для перевязки. — Тем временем, тяжело вздохнув, проговорила Мира, тоже направляясь на выход из комнаты. У самой двери она остановилась и словно спрашивая о погоде на завтра выдала: — Ты первая в душ или я?       — Иди. Я ещё хочу отвара выпить. — Отмахнулась Узумаки, чувствуя, что смущается от того, что такие домашние вещи обсуждаются при Гааре. Принцесса Драконов же тем временем кивнула и скрылась во тьме коридора.       С её уходом комната погрузилась в неловкую тишину. Лаитреаль ощущала её каждой клеточкой своего тела. Более того, с каждым пройденным мигом неумолимо усиливался запах негодования и растерянности. Переведя взгляд на Гаару — он как раз подготавливал стол и бумаги к продуктивной ночной работе — девушка осознала, что понятия не имеет как вести себя в сложившейся ситуации. Она видела его злость, чувствовала её на каком-то интуитивном уровне и не знала что сказать. Митцу говорила, что ей нужно придумать оправдание, но она искренне сомневалась, что в данный момент хоть что-то могло успокоить демоническую ярость в глубине души Кадзекаге. Собрав всю свою волю в кулак, она встала со своего места и, медленно подойдя к Гааре, попыталась его обнять. Это было явно не тем решением, которое она должна была предпринять. Об этом девушке сообщил песок. Он угрожающе зашелестел в бутыле, а на спине самого Собаку-но появились острые и тонкие песчаные шипы.       — На твоём месте, я бы как можно быстрее пошёл отдыхать. Завтра будет тяжёлый день. — В привычной своей, ледяной манере, проговорил Собаку-но. Сейчас он был Кадзекаге. Тем, которого привыкли видеть его подчинённые, откровенно боящиеся его гнева. Его ровно выпрямленная спина, нахмуренные брови и документы в руках, ясно давали понять, что сейчас он не настроен на разговор.       — А ты? Отдыхать не будешь? — Тихо спросила Узумаки, при этом растерянно закусывая губу. В душе у неё был настоящий ураган из паники, страха, смущения и вины. Она не сомневалась, что должна что-то сделать, но в тоже время она боялась, что любое её слово будет встречено абсолютно разрушительной силой песчаного урагана.       — Я отдыхал всё то время, пока тебя с того света вытаскивали. — Пока он говорил, его глаза потемнели и изменили свой цвет. Они стали песчаными с бирюзовыми прожилками, напоминая своим видом глаза драконов.       — Прости. — Только и смогла проговорить Лаитреаль, не зная чего больше боится: гнева Гаары или его преображений.       — Прощаю. — Отвернулся он от девушки, не на йоту не подобрев. — Я был бы очень признателен, если бы ты оставила меня. У меня куча работы, которую нужно сделать до праздника Юки-онны.       — Не думаю, что твоя работа куда-нибудь денется. — Проворчала она, не зная как вызвать его на диалог. — Неужели мне нужно было проигнорировать присутствие Клана в Хидзунагакуре и заниматься политикой? Я ведь шиноби, в конце-то концов.       — И поэтому ты решила действовать в одиночку? Купилась на нелепицу об «участливом друге», считая, что всех перехитрила? — Собаку-но резко отбросил бумаги в сторону и, встав из-за стола, гневно посмотрел на Узумаки. — Я надеялся, что ты придумаешь более внятное оправдание своему поступку. Ты хоть знаешь, что я испытал, когда увидел почти что разрушенную гору?       — Догадываюсь. — Нервно сглотнула Кицуне. «Разрушенную гору»? Скажи ей об этом кто-то другой, Лаитреаль бы, несомненно, подумала, что он преувеличивает. Вот только Гаара был далёк от понятия «драматичность». Если он так говорит, значит именно это и произошло. От этой мысли девушка с трудом сдержала нервный смешок. Вот это они «повеселились» с Ажи-Дахака.       — Молодец, а теперь иди отдыхать. Рухнешь ещё, не дай Ками-сама, от усталости. — Огрызнулся Собаку-но, заставляя Лаитреаль угрожающе сощурить глаза и остро проговорить:       — Я облегчила нам жизнь. На одного последователя Короля Ада стало меньше. — Она надеялась, что он её поймёт. Да, покричит, но поймёт, ведь сам бы так поступил. Она была в этом так же твёрдо уверена, как и в том, что сейчас практически не слышит биение его сердца.       — Я должен поблагодарить тебя за это?       — А почему нет?       — Потому что ты чуть не погибла у меня на руках. — Его, не громкий, но весьма жёсткий, рык оказался для Лаитреаль оглушительнее любой весенней грозы. Гаара видел это. Чувствовал, вопреки нарушенному совместному биению сердец. Резко отвернувшись от девушки, он навис над столом, пытаясь отвлечься на чтение договоров. Тщетно. Все его мысли снова и снова возвращаются к событиям этих двух дней и девушке, стоящей рядом с ним, которую он искренне желал придушить в объятиях. Знала бы она чего ему стоило оставаться невозмутимым и посещать все совещания. Подписывать договоры, с трудом улавливая суть, сквозь пелену беспокойства о НЕЙ.       В этот момент он почувствовал крепкие объятия. Резко обернувшись — он всё ещё остро реагировал на любые прикосновения, тем более её — он увидел этот виноватый, полный сожаления взгляд Лаитреаль. Безумие. Самое настоящее безумие, которому он не может сопротивляться. Вот только от этих ощущений, от её взглядов, смущения, таких тёплых прикосновений, по его телу вновь начал распространяться этот особенный, чуть подзабытый за время разлуки, жар.       — Прости. Я была слишком беспечной. — Прошептала тем временем Лаитреаль, сжимая Гаару ещё крепче, боясь, что он из-за своего гнева превратиться в песчаную бурю.       — Как минимум. — Остро ответил он, хотя в душе понимал, что злость на неё постепенно исчезает, уступая место этому бушующему пожару в груди. — Ты могла меня подождать?       — Я бы предпочла провести это время иначе, чем в сражениях с приспешниками Короля Ада.       — На том свете? — Едко прошипел он, а его глаза вновь угрожающе потемнели.       — Это не было в пунктах путеводителя по местам обязательного посещения в Хидзунагакуре. — В тон ему ответила Узумаки, покраснев. Юки давно смеялась с её свитка мест для их с Гаарой посещения. В конце концов было столько вещей которые она хотела ему показать, что они чуть вмещались в плотный график официального визита.       — Ещё раз выкинешь что-нибудь подобное, с того света вытащу и самолично закатаю в песчаный гроб. — На полном серьёзе проговорил Гаара, крепко, хотя и аккуратно, стараясь не причинять боли, обнимая девушку. Его слова и тон, в свою очередь, заставили Лаитреаль нервно передёрнуть плечами. Это, несомненно, был первый и последний раз, когда она пыталась поиграть на нервах Кадзекаге.       — Только под твоим чутким руководством. — Кивнула она в знак согласия, видя как от этих слов в глазах Собаку-но появляются мягкость и тепло.       — Тебе всё же стоит отдохнуть. Мира, наверняка уже ждёт с бинтами для перевязки. — Уткнулся он лбом в её и всего на мгновения прикрыл глаза, чтобы ещё немного насладиться этим таинственным жаром в душе. Ему казалось, что он обладал исцеляющим свойством. Все его раны, что столько лет кровоточили и болели, сейчас успокаиваются и заживают.       — Может чуть позже. — Испытывая похожие чувства, прошептала Лаитреаль. — Я надеялась послушать историю о том, как у тебя появился перстень дикумов.       — Я подумаю.       — Эй! — Возмущённый вопль Узумаки утонул в чуть слышном смехе мужчины, заставляя всё недовольство девушки в момент улетучиться. Как же он скучал, и как томилось её собственное сердце в ожидании встречи с ним. Наконец-то они могут почувствовать тепло друг друга в своих объятиях. Вздохнуть перемешавшиеся запахи их тел: его такой освежающе пряный с примесью карамели и цветов; её — молочно-ягодный с нотками хвои и зимы. Услышать дыхание друг друга и биение сердец. Прижаться как можно ближе друг к другу и не отпускать, пока полностью не насытятся этим таинственным моментом близости.       — Я подумаю, моё лекарство. — Шепнул он, а в следующий миг невесомо, будто спрашивая разрешения, поцеловал Лаитреаль.       Иногда достаточно одной искры, чтобы разгорелся настоящий пожар. Его языки пламени уже ничто не способно остановить и остаётся ждать мнимого спасения когда закончиться кислород. Вот только от обычного пожара всё же ещё можно скрыться, в то время как от пожара сердец найти выход невозможно. В отличии от стихии, его подпитка эмоции и чувства. Жажда сердца и голод души. С ответными действиями он лишь усиливается и перерастает в настоящее инферно.       Почувствовав, что Лаитреаль отвечает на поцелуй, Гаара утратил всё своё хвалёное самообладание. Он наслаждался новыми, неизвестными доселе чувствами. Ликовал от того, какое имеет влияние на Кицуне и упивался чуть слышными её стонами. Проснувшееся безумия, которого он не испытывал даже во время приёма Даймё, сейчас нашло выход. Он чувствовал, что вновь стал тем демоном, что был несколько лет назад, но вместо крови он хотел испить всю Лаитреаль. Её пульсирующая вена на шее вновь сводила его с ума, её вкус, Шукаку был прав ещё тогда, опьянял. Он вновь хотел подчинить её. Обладать. Покорить. Овладеть. Чтобы она ещё чувственнее произносила его имя. Чтобы сильнее прижималась к нему. Чтобы в её глазах, душе, сердце, мыслях был только он один.       Они уже давно перестали заботится застанут их или нет. Они не замечали, что поцелуи перестали ограничиваться областью губ и лица. Его руки у неё на бедре не вызывали смущение у обоих. Её попытки справиться с его пряжками на одежде вызывали у него предвкушающую безумную ухмылку. Её поцелуи принадлежат ему. Её стоны лишь для него. Она вся его. В этот момент в туманном сознании Гаары промелькнула мысль, что его безумное желание, сформированное под влиянием буйства Шукаку, подчинить Лаитреаль себе и сделать своей рабой нашло выход в весьма неожиданном виде. Он хотел чтобы она сама пришла к нему и она пришла. В этом эротичном образе: лёжа на его кровати, с растрёпанным халатом и задранной до бедра ночной сорочке. С разметавшимися по постели ало-золотыми волосами. Со сверкающим взглядом в котором он мог видеть собственное безумие… В этот момент Гаара вздрогнул и отстранился. Они увлеклись. Он увлёкся. Он не смел так вести себя рядом с ней и должен был сдержать себя. Просто… Просто желание и жар были такими бушующими, что он не смог остановиться. Она слишком прекрасна, как и подобает истиной Королеве Кицуне.       — Прости. Я увлёкся. — Прохрипел он, пытаясь совладать с внутренним пожаром.       — Всё хорошо. Это я увлеклась. Ты не виноват. — Прошептала она. Осознание, что они чуть было не перешли грань всё перевернуло в душе девушки и вылилось в густой румянец. Такое делать и до свадьбы — позор. В прочем, Лаитреаль прекрасно понимала, что в душе она ни капельки не сожалеет. Вот только то, что Гаара остановился, что так отстранился от неё чуть ли не на метр отойдя от кровати — искренне напугало девушку. Что если произошедшее в комнате — проклятье Кицуне? Что если это она виновата в его помешательстве?       — Я пойду в душ. Мира наверняка заждалась. — Прошептала она и поправив одежду, не глядя на Гаару, вылетела из комнаты словно пробка.