Глубокий ночной синий

Темно-синий бархат неба с каждой минутой ожидания посыпается бриллиантами далеких звезд. Мимо несутся автомобили, рассекающие воздух, который потом колышет волосы цвета такого же ночного неба. Блики от фонарей падают на лицо. Голубые глаза неустанно смотрят наверх, и отчего-то становится грустно — то ли от осознания упущенного времени, то ли от непонимания ситуации, в которую попала «молодая» девушка. Маринетт, сто семнадцатилетняя парижанка, только телом осталась той девушкой, а разум неумолимо сдавливают мысли о том, что она потеряла сотню лет своей жизни. Темное августовское небо напомнило тот вечер, который оказался полной катастрофой. Вечер, когда она не справилась с ролью супергероини, на которую надеялся чуть ли не весь мир. Она не знала, как все прошло после их с Лукой исчезновения. Кто спас Париж узнала лишь только по книгам в библиотеке возле пекарни. Но после того, как увидела фотографии постаревших одноклассников на одной из страниц учебника, которые приходили на берег, чтобы почтить память двух подростков, на глазах появились слезы. Она ушла. Эту ношу невозможно было нести дальше. Что-то явно изменилось, но Дюпен-Чен не понимала. Не осознавала до конца. Будто бы ничего не было, а будто было все совсем другим. Душа покрылась чернотой и весь Париж будто бы напоминал ей об ошибке, совершенной сто лет назад. Новые Леди Баг и Кот Нуар глядели на нее с каждого угла почти осуждающе. Маринетт сжала письмо в кармане. Глубоко вдохнула воздух — становилось прохладнее и она посмотрела на экран телефона — Лука должен был подойти уже пять минут назад. В груди теплилась неприятное ощущение тревоги. Она боялась оставаться одна. Страх поглотил ее полностью и даже не собирался убираться. Ещё через пару минут послышалось гудение и подъехал мотоцикл бордового цвета. Маринетт облегчённо выдохнула. Водитель снял шлем и расправил рукой темные короткие волосы. — Ты постригся? — спокойно спросила Маринетт, а Лука покачал головой в знак согласия. Больше не было ни капли бирюзового в его волосах. Лука оглядел девушку — она была довольно тепло одета, так что переживать не было причин. Он заметил свою толстовку на ней и мысленно усмехнулся. Ей нравился его запах. И он позаботился, чтобы он не пропал за время его отсутствия — иногда Лука ночевал не в доме Маринетт, ему нужно было разобраться и со своими делами тоже, но он понимал, что и ему, и ей слишком тяжело вдали друг от друга. Поэтому старался как можно скорее воссоединиться с ней. Но сегодня он заставил ее ждать. Лука заглушил мотор и слез с мотоцикла, повесив на руль свой шлем. Его глаза светились в темноте не хуже двух свечей, но то было лишь отражение одинокого фонаря. Маринетт подняла голову, чтобы посмотреть на Луку и осознала, насколько тот вырос. Он и раньше не был для нее мальчиком, но сейчас перед ней стоит настоящий мужчина. Но очень потерянный. Как и она. Она грустно заглянула Куффену в глаза. — Куда сегодня поедем? — прошептала Маринетт, а Лука лишь взял ее за руку и притянул к себе. Она уткнулась лицом в его кофту, крепко обняла и сжала рукой ткань. Вдохнула аромат его одеколона. Слезы снова просились наружу, но она и так слишком много плакала в последнее время. Когда-нибудь она отпустит все это? Она не думала. И он, и она нуждались в тепле, а кроме друг друга у них никого не было. Париж атаковали разные чудовища, но, зная, что они ничем не смогут помочь, просто стояли в стороне. Их душила обида и жажда мести. Бражник отнял у них всё — семьи, друзей, время… И хотя сейчас талисманом мотылька завладел кто-то другой, чувства не угасали. Им нужен был выброс эмоций, который скопился за столь долгий срок. — Сегодня поедем в особенное место… — Лука оторвался от объятий, взглянув на васильковые глаза своей спутницы. По ее щеке скатилась слеза, но он не позволил ей упасть — вытер своей ладонью, нежно и заботливо. Она улыбнулась так мягко, что и он не удержался от ответной улыбки. Он взял ее за руку и повел к мотоциклу, протянув ей шлем. Маринетт выглядела бесподобно в этом облике — темно-синие джинсы, черная толстовка, длинная коса, выглядывающая из-под шлема. Он заметил, как она была похожа на Леди Нуар. Лука помнил это. Он на секунду задумался, почему она сменила свой стиль, но оставил этот вопрос при себе. Разве они оба не изменились? Скорость и ветер, лето и ночь. Идеальные сочетания. Они покинули границы города и ехали куда-то по серпантину, давно минуя леса и просторные поля. На одном из холмов Лука притормозил и повернул ключ зажигания. Маринетт сняла шлем и пригладила волосы. — Где мы, Лука? — с интересом осмотрев поляну на возвышенности, она сперва не обратила внимание на панорамный вид на город. Отсюда все, как на ладони. Вдали мигали огни, а свет Эйфелевой башни казался таким незначительным. По небу медленно плыли облака. Кажется, будет гроза. — Когда-то давно, — начал Куффен, подходя ближе к подруге, — я приходил сюда, чтобы поискать вдохновения для мелодии. — Маринетт будто бы осенило — она забыла эту деталь о нем всего за пару недель. Но воспоминаний практически не осталось. Отчего он не играет больше? — Но это так далеко… — почти с жалостью глянула Дюпен-Чен на спутника, ожидая какую-то трагичную историю. Но ее не случилось. Куффен ответил, что не помнит, как оказывался тут. Маринетт задумчиво присела на бревно у края холма. Рядом опустился Лука. Ее голова легла на его плечо и оба застыли, глядя на город, который не спал даже в такое время. — Как думаешь, мы однажды перестанем…ждать, когда все станет хорошо? — Маринетт обхватила ладонью его холодную руку. Он не дрогнул. — Однажды, когда нас унесет бременем других забот. Или, наконец, смерть. Но дрогнула она. Но знала, что он прав. Надо лишь раствориться в делах. Восстановить пекарню — родители бы хотели, чтобы Маринетт продолжила их дело. Или заняться дизайном, как было прежде. Из первых страниц дневника она немало узнала, но так много поменялось, что едва ли это имеет хоть какой-то смысл. Дальше двух страниц Маринетт не смогла прочитать. Она чувствовала… Что-то тянуло её вниз по спирали, прямо в пропасть. Она так привыкла к темноте, что почти невзлюбила свет. Она устала. — Я не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала Маринетт, пытаясь проглотить ком, застрявший в горле. Эмоции безостановочно менялись с каждой минутой, будто все сразу старались выйти в одно мгновение. Она поймала взгляд Луки: «Я никуда не уйду». Тяжелый вздох и девушка отводит взгляд в сторону. Куффен поднимается со своего места и молча приглашает сесть на мотоцикл. Сегодня все закончилось так же быстро, как и всю неделю до этого. Пора ехать домой. Ветер нес с собой холодный дождь. Пахло осенью и от этой мысли становилось еще тяжелее. Холод начал пробирать до костей. Маринетт покрепче схватилась за Луку, когда они подъезжали к пекарне — кто-то в длинном черном плаще стоял у входа и даже несмотря на дождь даже не шелохнулся. Девушка поймала вопросительный взгляд Куффена. Парень не спеша подошел к незнакомцу, который был явно ниже, чем он. Они заговорили. Вроде бы ничего серьезного. Через пару секунд Лука обернулся и кивнул — нужно подойти. Сердце пропустило удар, а руки сильнее сжались. — Что вам нужно? — с долей недоверия произнесла Дюпен-Чен, медленно приближаясь. Ее взгляд метался между незнакомцем в плаще и Лукой, встревоженно перебирающим кольца на руке. У него плохо получалось скрывать волнение. А скрывал ли? Незнакомец помедлил пару секунд, а затем вытащил из глубины плаща бумагу, которая мгновенно начала мокнуть. Маринетт спешно открыла письмо на котором красными буквами неаккуратно, будто в спешке, выведено — «Ван Фу»