Мои глаза говорят мне

      Ноги Ишиды подкосились. От леденящего ужаса его зубы застучали друг о друга, а в глазах даже слегка помутнело… Ишида ожидал увидеть перед собой мужчину средних лет, возможно с усами или бородкой, возможно с морщинистым лицом и омерзительными наростами на нем. Однако все его ожидания рухнули в одночасье.       Более всего Серудуэра походил на оживший манекен, нежели на человека. Его тело было настолько могучим, что он целиком закрывал собой Нишимию. Ростом Серудуэра превышал Ишиду едва ли не на голову, а шириной плеч превосходил как минимум вдвое. Одет он был только по пояс — в штаны цвета хаки и черные берцы — благодаря чему Ишида ненароком оценил его идеально сложенную мускулатуру. Гладкая бледная кожа Серудуэры из-за яркого света казалась полностью белой.       Серудуэра медленно пригнулся и сблизился лицом к лицу с Ишидой. На его голове полностью отсутствовали волосы, не было даже бровей и ресниц. Лицо Серудуэры настолько было лишено каких-либо черт, что Ишида ни за что не смог бы описать его по памяти. Простой нос, не кривой и не широкий, не вздернутый и не острый. Подбородок и скулы образовывали ровный овал, бледные губы практически целиком сливались с кожей. Необычными были только глаза — полностью белые, без зрачков, они играли ключевую роль в «демонической» искусственности этого лица.       Ишида уже готов был зажмуриться, лишь бы не видеть это подобие человека, уродливое в своей идеальности. Невидимые губы Серудуэры внезапно зашевелились:       — От тебя. Воняет. Страхом.       Он произнес это настолько резко, что Ишида отпрянул назад и, не удержавшись, рухнул на пол. Коротко усмехнувшись, Серудуэра отшагнул в сторону, и Ишида смог наконец увидеть Нишимию при свете. Она выглядела еще более худой, чем перед отъездом в Токио. Под глазами пестрели темные отеки, которых никогда не было раньше. Увидев Ишиду, она начала тихо всхлипывать.       — Кажется, вы давно не виделись, — произнес Серудуэра. — Поздоровайся с ней, Шоя. Ты ведь не позабыл язык жестов?       Он схватил сидящего на полу Ишиду за воротник одной рукой и легко поднял его на ноги, после чего отпустил. Серудуэра очень медленно зашагал в сторону Нишимии, барабаня пальцами по футляру с ножом, закрепленному на бедре. Ишида всмотрелся в дрожащие карие глаза Нишимии и, пытаясь изобразить улыбку, поднял в знак приветствия окровавленную ладонь. Слезы мгновенно брызнули из ее глаз.       — По-сти м-ня! — жалобно завопила Нишимия. — По-сти!       Ишида не выдержал и тут же отвел взгляд. Он заметил стоящую в углу капельницу — единственный предмет, кроме стула, находящийся в этой комнате без окон. С металлического штатива свисал полупустой пакет с маслянисто-желтой жидкостью и отходящей от него длинной трубкой.       — Как мило она лопочет, — протянул Серудуэра. — Еще и извиняется перед тобой. Да-а, если б не Шоко, тебе бы не пришлось все это пережить.       — Это не из-за нее, — выговорил Ишида. — Все… из-за вас.       Серудуэра зашел за спину неутихающей Нишимии и положил свои огромные ладони ей на плечи. Игнорируя боль, Ишида сжал руки в кулаки.       — Не спорю, — ответил Серудуэра. — Но как считаешь, откуда у нее эта привычка — постоянно извиняться?       — Из-за травли, которую я учинил! — огрызнулся Ишида. — Я прекрасно помню свои ошибки.       — Это похвально. Ошибки порой дорого нам обходятся, не так ли?       С этими словами Серудуэра обхватил волосы Нишимии и забросил их ей за спину. Ишида быстро закрыл глаза рукой. Спустя несколько секунд он все же взглянул сквозь пальцы на Нишимию. Ее уши были на месте.       — Вы… вы говорили, что отрезали ей ухо, — недоумевал Ишида.       — Нет, Шоя, — ответил Серудуэра. — Я говорил иначе, чтобы ты сам внушил себе эту мысль. А покричать я ее заставил с помощью небольшого, но очень болезненного тока… Такеучи преувеличил, когда говорил про отрезанные уши, я делаю это не всегда. Только когда ушки красивые, я оставляю их себе. Несомненно, у Шоко они просто прелестные, и я бы непременно сохранил их на память… если бы не этот шрам на правом ухе. Оставленный тобой, насколько мне известно.       «Надо же. Детская выходка принесла какую-то пользу» — пришло на ум Ишиде.       — Зачем вы устроили все это? — спросил он. — Почему не убили ее, как поступали с остальными? Почему даете ей шанс?       — Потому что я принципиален, — ответил Серудуэра. — Шоко попала ко мне из-за ошибки Диди. С виду она подходила по всем критериям: тихоня, хрупкая и невинная, как цветочек. И только когда Диди притащил ее в камеру, выяснилось, что цветочек-то ни черта не слышит. Он, видите ли, не заметил слуховой аппарат из-за ее пышных волос! Тупица… Я с инвалидами дело не имею.       — Тогда почему нельзя было просто отпустить ее?       Серудуэра грозной поступью устремился к Ишиде, заставив его прижаться спиной к стене.       — Потому что. Я. Принципиален, — громко выговорил Серудуэра ему в ухо, на котором недавно громоздилась гарнитура. — Как ты себе это представляешь? «Опаснейший серийный убийца отпустил жертву, не причинив ей вреда». Да я бы посмешищем стал!       Серудуэра резко развернулся и снова зашагал к Нишимии.       — Я размышлял, что можно сделать, чтобы не изменить своим принципам, но продолжить держать Токио в страхе. Сначала я решил поступить как обычно — напугать Шоко. Понимаешь? Я так со всеми делаю. Перед физической расправой устраиваю психологическую. Знал бы ты, каково это — уничтожать человека с помощью одних лишь слов и интонаций. Наблюдать, как он мочится под себя, как теряет дар речи, как надежда тускнеет в его глазах… Словно крадешь его душу. Ни одно удовольствие мира не сравнится с этим, Шоя.       Вот только в случае Шоко возникла проблема. Ни слов, ни интонаций она услышать не способна. Общение посредством бумажки с ручкой оказалось неэффективным — что ей ни напиши, ноль реакции в ответ!       Серудуэра приблизился лицом к лицу Нишимии. К удивлению Ишиды, она мгновенно перестала плакать, а выражение лица стало предельно апатичным.       — Ты посмотри — она снова это делает! — воскликнул Серудуэра, после чего обернулся на Ишиду. — Интересный факт: при прочтении имени Шоко на иной лад получается слово «стекло». И, к моему огромному разочарованию, я не смог это чертово стекло разбить!       Серудуэра с силой пнул ножку стула. Нишимия вздрогнула всем телом, однако сохранила прежнее выражение лица.       — Она… заставила меня почувствовать себя беспомощным, впервые за долгое время, — почти шепотом выговорил Серудуэра. — Я не мог оставить это просто так. В поисках решения мне пришла мысль задействовать кого-то, кто ей дорог. Уж это точно должно было на нее подействовать.       — Почему вы выбрали меня? — спросил Ишида.       — Ну, начнем с того, что ты единственный мужчина, с которым Шоко вела переписку. Диди выяснил, что у тебя проблем со слухом нет, и мне стало интересно, какие отношения могут быть у глухой девушки и здорового парня. Когда Диди начал зачитывать вашу переписку, я быстро смекнул, что вас связывает нечто особенное. И не ошибся.       Шоко подробно рассказала о ваших с ней отношениях. Удивительная история, я серьезно, парень! А когда выяснилось, что ты ее один раз уже спас от смерти, я стал более чем уверен — ты не сдрейфишь повторить свой подвиг. И погляди-ка, ты уже здесь, на финишной черте! Даже когда я солгал тебе про кормление человечиной, ты от нее не отвернулся.       «Все-таки это была ложь…»       — Если хочешь знать, вот, чем она питалась в моей камере, — Серудуэра указал на стоящую в углу капельницу. — Почти что детская смесь: белки, жиры, углеводы и витамины, ничего лишнего. Всем девушкам, попадающим в мои стены, предстоит эта диета. Потому что во время вскрытия тела нет ничего хуже, чем столкнуться с полупереваренной едой в желудке… Отвратительно.       — Вы сказали, что я на финишной черте, — произнес Ишида. — Так может уже приступим к последнему заданию?       Губы Серудуэры искривились в чудовищной улыбке, обнажив идеальные белоснежные зубы.       — Хорошо, Шоя. Приступим. Диди! — крикнул Серудуэра.       Сию секунду дверь в комнату открылась, и на пороге появился Диди в костюме обезьяны. Он держал в руках деревянную коробку с камнями из Суимона. Диди подошел к Ишиде и бросил коробку ему под ноги, едва не отдавив ступни.       Серудуэра приблизился к ним и положил руку на плечо Диди, который стоял как вкопанный и пронзал Ишиду взглядом.       — Знаешь, что забавно, Шоя? — сказал Серудуэра. — Без тебя мы здесь были как те три обезьяны. Ну… понимаешь, о чем я?       Ишида отрицательно помотал головой.       — Серьезно? — удивился Серудуэра. — Тебе не помешало бы развивать эрудицию. Я тебе помогу. Ивадзару — обезьяна, которая не говорит, — он похлопал по плечу Диди. — Как ты мог заметить, он крайне немногословен. У него даже костюм соответствующий, разве не забавно!       Коротко усмехнувшись своим словам, Серудуэра указал рукой на Нишимию.       — Кикадзару — обезьяна, которая не слышит, — объявил он. — Здесь в принципе все понятно.       После этого Серудуэра закрыл ладонями свои глаза…       — Ну и, наконец, Мидзару — обезьяна, которая не видит.       Серудуэра развел в стороны руки — его белые глаза лежали у него на ладонях.       От ужаса Ишида скатился спиной по стене. Приступы рвоты атаковали его, однако пустому желудку нечего было извергнуть наружу. В голове Ишиды, должно быть, навечно отпечатался этот момент — лицо Серудуэры с пустыми глазницами, через которые виднелись внутренности головы.       — Знаю, Шоя, знаю, — донесся голос Серудуэры. — Никто еще не оставался равнодушным. Даже Шоко поморщилась.       Цепкие руки Диди схватили Ишиду за грудки и подняли обратно на ноги. К счастью, Серудуэра уже вставил «глаза» обратно.       — Между прочим, существуют упоминания четвертой обезьяны, — сказал он. — Но ее все игнорируют, потому что, сам знаешь, число 4 наводит страх на суеверных. Сидзару — обезьяна, которая не делает. Обычно ее изображают… держащейся за пах.       Едва он это произнес, Диди со всей силы пнул Ишиду в промежность. С трудом сдерживая стоны боли, он рухнул на пол и поджал под себя ноги. Ишида уткнулся лицом в пол и стиснул зубы, до его слуха доносились раскаты хохота Серудуэры, а также «обезьяньи» вопли прыгающего на месте Диди. Но гораздо мучительнее для него было снова услышать рыдания Нишимии. Пересилив себя, Ишида поднял на нее взгляд и сказал жестами: "Не надо плакать".       — Все, иди отсюда, — скомандовал Серудуэра своему подручному.       Диди спешно покинул комнату и захлопнул за собой дверь.       — Поднимайся, Шоя, — сказал Серудуэра. — Ты ведь, кажется, хотел приступить.       Ишида с трудом поднялся на ноги.       — Что я… должен сделать? — прохрипел он.       — Полагаю, ты не знаешь кое-чего о жизни Шоко до ее появления в твоем классе, — заговорил Серудуэра. — Вряд ли тебя это обрадует, но ты далеко не первый, кто ее травил. В предыдущих школах происходило все то же — слуховые аппараты ломали, в озере купали, мусор на голову высыпали.       Снова упершись в стену, Ишида поднял взгляд на Нишимию. Как он и просил, она сдерживала слезы, однако ее губы и веки заметно дрожали.       — А еще, — продолжил Серудуэра, — в нее бросали камнями. Представляешь? И в ее младшую сестру, Юзуру, тоже. Причем, чаще всего метили в голову. Даже я ощутил некий дискомфорт от услышанного… Шоко призналась, что до сих пор чувствует себя виноватой из-за страданий сестры. Так что, она начала брать на себя вину еще до знакомства с тобой.       — Я не понимаю, чего вы от меня хотите?! — сорвался Ишида.       — Чего тут непонятного, Шоя? Как думаешь, зачем перед тобой лежат камни?       Взгляд Ишиды опустился на злосчастную коробку.       — Я хочу, чтобы Шоко испытала страдания, — произнес Серудуэра.       На глаза Ишиды начали наворачиваться слезы.       — Не заставляйте меня…       — Это последнее задание, Шоя! Выполни его, и Шоко будет свободна. Ты должен разбить стекло. Напомнить Шоко о том, как однажды делал ее жизнь кошмаром.       — Зачем… — Ишида рухнул на колени. — Зачем это нужно?       — Затем, чтобы эта сука не думала, будто победила меня! — заорал вдруг Серудуэра. — Я никому не позволю скрывать от меня свою душу!       Ишида услышал, как в воздухе что-то резко свистнуло. Он поднял голову и увидел в руке Серудуэры длинный нож.       — Выбирай камень, — сурово произнес он. — И перестань уже ныть.       Утерев слезы, Ишида подвинул к себе коробку. Он принялся копаться в поисках самого маленького камня. Когда такой обнаружился, Ишида поднялся с пола.       — А теперь — кидай ей в голову, — скомандовал Серудуэра.       Ишида почувствовал, как нечто пытается вырваться из него наружу, покинуть его искалеченное и измотанное тело. Он хотел сказать Нишимии: "Я легонько брошу в тебя камнем, а ты должна заплакать так сильно, как только сможешь". Однако, едва он поднял руку для жеста, его осадил Серудуэра:       — Я не разрешал переговариваться, Шоя. Думаешь, раз у меня нет глаз, я слепой? Даже не надейся меня обмануть.       Тяжело вздохнув, Ишида замахнулся для броска… В последний момент его рука дрогнула, и камень угодил Нишимии в плечо. Она лишь удивленно посмотрела сначала на Ишиду, затем на откатившийся камень.       — Я сказал — кидай в голову! — выпалил Серудуэра. — Бери новый камень из коробки.       Внутри Ишиды вспыхнул гнев. Он молча нагнулся к коробке и выбрал один из самых больших камней. Ишида со всей силы запустил им в Серудуэру…       Гнев Ишиды мгновенно обернулся ужасом, когда Серудуэра поймал камень ровно перед своим лицом.       — Предсказуемо, — спокойно произнес Серудуэра.       Он зашагал в сторону Ишиды. Тот уже готовился из последних сил кинуться в бой, как вдруг Серудуэра протянул ему пойманный камень.       — Ты выбирал его для меня, — сказал Серудуэра, — а теперь бросишь им в Шоко. Осталась одна попытка.       Ишида на автомате взял протянутый камень. Когда Серудуэра повернулся к нему спиной, он в отчаянии показал Нишимии единственный жест:       "Прости меня".       Замахнувшись еще не отошедшей от прошлого броска рукой, Ишида с воплем запустил камнем в голову Нишимии…       Он рухнул на четвереньки и спрятал лицо в ладонях, готовясь услышать то, что окончательно растерзает его душу. Однако первым, что донеслось до него, были слова Серудуэры:       — Отличный бросок, Шоя.       На мгновение Ишида решил, что убил ее. Но затем… он услышал тихий, медленно разрастающийся плач. Ишида поднял взгляд на Нишимию — она снова склонила голову, целиком скрыв лицо. На каштановых волосах темнело пятно крови.       В этом тихом плаче Ишида слышал многое: боль, страх, безнадежность… и даже, как ему показалось, разочарование. Не способный больше терпеть, он зарыдал вместе с Нишимией.       — Хорошо… — донесся до Ишиды голос Серудуэры. — Теперь я вижу.       Ишида поднял голову. Серудуэра стоял к нему спиной, склонившись над плачущей Нишимией.       — Ну что, тварь, теперь ты чувствуешь? — выговорил он. — Из-за такой, как ты, я однажды начал убивать. Та тоже строила из себя воспитанную скромницу, тоже одаривала всех улыбкой. А когда я подошел к ней, чтобы познакомиться, она начала смеяться мне в лицо, сказала, что с таким уродом как я даже буракумины не захотят иметь дело!       — Нет… Нишимия не такая, — тихо выговорил Ишида. Но Серудуэра его не слышал и продолжал:       — Спустя несколько лет пришла моя очередь посмеяться над ее изрезанным лицом. А чтобы никто больше не смог обмануть меня своим видом, я выколол себе глаза! И без них… я только прозрел. Я каждого вижу насквозь, и ты не исключение, стерва!       Серудуэра поднял голову Нишимии за волосы. Ярость Ишиды разгорелась с новой силой…       — И все-таки, жалкое ты создание, — произнес Серудуэра, задирая голову Нишимии все выше и выше. — Я хотя бы избавился от зрения по своей воле. Но что-то мне подсказывает, родись ты здоровой, была бы точно такой же лживой тварью, как и все эти…       Серудуэра не договорил — Ишида обрушил на его спину коробку с камнями. С отчаянным воплем Ишида обхватил горло Серудуэры и принялся душить что есть силы; его недавно поврежденное плечо мигом разболелось, но он продолжал давить. Серудуэра без особых усилий выпрямился в полный рост.       — Ты сильнее, чем… я предполагал, — прохрипел он. — Но все же… этого мало.       Ишида вдруг ощутил невыносимую боль в левом боку. Едва он ослабил руки, Серудуэра легко сбросил его со спины. Ишида рухнул навзничь и вскрикнул от новой волны боли. Его взгляд упал на окровавленный нож в руке Серудуэры.       В голове резко помутнело. Ишида схватился за бок и почувствовал, как из раны обильно вытекает кровь. Словно эхом до него донесся пронзительный крик Нишимии.       «Забавно…»       Серудуэра склонился над Ишидой. Быстро теряющий силы, тот видел его лицо расплывчатым, будто это было сплошное белое пятно.       — Отпусти… Шоко, — выговорил Ишида.       — Она вернется домой, — заверил его Серудуэра. — В отличие от тебя.       — Ч-что?..       — То самое, Шоя! Пока ты не отключился, вспомни наш уговор. В случае твоего успеха я отпускаю Шоко. О тебе самом речи не шло. Ты остаешься.       Ишиду пробрал невыносимый холод.       «Забавно, — повторил он в голове. — Все-таки мне не суждено было дожить до 19-и».       Он протянул Серудуэре дрожащую ладонь.       — Я согласен, — выговорил Ишида. — Только верни домой Шоко.       Хотя Ишида никогда не находил себя проницательным человеком, сейчас он буквально чувствовал всю озадаченность Серудуэры.       — Хорошо, Шоя, — ответил он и исчез из виду.       Ишида кое-как приподнял голову. Он увидел, как Серудуэра заносит нож за спину Нишимии и разрезает веревки. Едва она освободилась, как тут же бросилась в сторону Ишиды. Нишимия уже почти коснулась его, но Серудуэра догнал ее в два прыжка. Обхватив ее одной рукой, он направился к двери. Ишида хотел было попрощаться с Нишимией, однако руки совсем не слушались его. Сил ему хватило лишь на улыбку…       Неожиданно до его слуха донесся короткий вскрик Серудуэры. Спустя мгновение перед глазами Ишиды появилось ее лицо. На губах Нишимии виднелась кровь.       «Она что, укусила его? — удивился Ишида. — Надо же. Как и меня когда-то…»       Серудуэра отбросил Нишимию в сторону.       — Смотри, что бывает за неподчинение! — раздался его вопль. — Ты сама приблизила его смерть, Шоко!       Он занес над Ишидой нож, и тот смиренно закрыл глаза… как вдруг ощутил на всем своем теле небольшую тяжесть. Знакомый фруктовый запах с силой ударил в ноздри Ишиды. Он приоткрыл веки и не смог разглядеть Серудуэру из-за волос Нишимии. Ишида чувствовал своей грудью ее неистовое биение сердца.       — Лу-ше убе-те м-ня! — срывая голос, выкрикнула она.       На какое-то время в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь быстрым дыханием Нишимии. Больше держаться Ишида не мог. Последним, что он услышал перед потерей сознания, были звонкий удар металла об камень и недоуменный возглас Серудуэры:       — Нет… Вы двое — точно не из этого мира.