Чехарда в Торкилстоне

Следующий день для нормандских рыцарей был таким же неудачным как и предыдущий. Безымянный рыцарь Лишенный наследства вновь оказался победителем, но на этот раз он и сам не избежал серьезной раны. Свалившись у самых ног леди Ровены, в то самое время, когда она — избранная королева любви и красоты должна была надеть на него венец победителя. Все узнали безымянного — это был Уилфред Айвенго.  — Ну, вот вам и ответ на загадку, господа — проговорил недовольный и раздосадованный принц Джон, обращаясь к свои дворянам — Любимчик самого короля Ричарда Львиное Сердце. Что ж, если его оруженосец здесь в Англии, значит и наш брат должен твердо стоять обеими ногами на нашей благодатной земле. Черт бы его побрал! Седрик, который сначала был удивлен внезапным появлением сына, быстро переменился в лице, его гнев и недовольство положили конец прибыванию на турнире. Приказав леди Ровене следовать за ним, он вместе со своими слугами спустился с верхней галерее, сказав что-то мельком Исааку, удалился. Айвенго так и оставался лежать на ристалище, никто не спешил оказывать ему помощь. Лишь Гурт и Вамба, которые чуть задержались — первый из-за любопытства и неожиданного сюрприза, второй, чтобы составить компанию Ребекке, проявили немного жалости к своему господину и спустились вниз.  — Я так и знала, что-нибудь, да приключится — сказала Ребекка, будто знала, что этим дело и закончится. Она уже встала и вознамеривалась спуститься к Айвенго, чтобы оказать ему помощь, как услышала обеспокоенный голос отца.  — Ребекка, дитя мое, что ты делаешь? Опомнись, хватит с нас того, что ты и так привлекла внимание этого хищника! — Исаак беспокоился не напрасно. Вот уже целых пять минут Бриан де Буагильбер, а также Реджинальд Фрон де Беф со своими оруженосцами наблюдали на валяющимся на земле Уилфредом, они о чем-то все время шептались, а когда Ребекка все же спустилась, чтобы осмотреть Айвенго, храмовник не упустил своего — он снова впился своими темными глазами в ее фигуру, нацеливая свою желанную добычу будто коршун.  — Я должна помочь ему, отец, если я этого не сделаю — не сделает никто — твердо ответила Ребекка. Не смотря на все опасения и предосторожности, которые выражал Исаак, покорившись уговором дочери и забрав раненого рыцаря к себе, их небольшой отряд как и Седрика был захвачен в плен разбойниками на обратном пути. *** Осуществив свой коварный план, разбойники направились в замок Реджинальда Фрон де Бефа, согласно уговору. Они прибыли на место лишь к вечеру, разделив пленников, все дела было решено оставить на утро следующего дня. С Седриком и Исааком не церемонились, но если саксонского тана заперли в комнате вместе с его соседом по имению Ательстаном Конингсбургским, то несчастного еврея и вовсе бросили в темницу с ржавыми грязными решетками на полу, напоминавших большую жаровню для быков или другой крупной дичи. Леди Ровену отвели в покои, которые все же были чуть роскошнее того сарая, где томился ее опекун Седрик. Если саксонской наследнице еще можно было рассчитывать на более менее вежливое обращение, то Ребекка даже не питала надежды выбраться отсюда живой. Она прекрасно знала, что из себя представлял Торкилстон — еще раньше она слышала множество рассказов и небылиц про этот неприступный замок, где когда-то свершались страшные убийства и злодеяния. Про прекрасную саксонскую пленницу, ставшей жертвой кровавого барона Фрон де Бефа старшего и его сына. Теперь же, она сама стала пленницей в этой каменной цитадели из которой не было выхода. Ребекка не спала всю ночь, не притронулась она и к яствам, которые ей принес сарацинский невольник Буагильбера. Она не кричала и не звала на помощь — Ребекка понимала, это бесполезно. Осмотрев свою темницу, к своей радости она обнаружила окно, но ее тут же постигло разочарование — внизу зияла пропасть и гигантский ров с водой.  — Эх… — вздохнула она — а я так и не научилась плавать… Ребекка также проверила дверь — она был заперта, створки были крепкими и вдобавок обшиты железом. Засов был настолько тяжелым, что девушка не смогла его сдвинуть хоть на миллиметр.  — Что ж, раз никто до сих пор меня не убил, значит я еще зачем-то нужна — рассуждала она вслух, стукнув по ручке кресла, на которое присела ранее — Хотя, догадаться не так уж и сложно зачем… Какой дьявол подтолкнул меня ехать на этот турнир… Нет! Выход должен быть! В кармане своих одежд она нащупала того самого карамельного петушка, который случайно остался у нее после турнира. Усмехнувшись, Ребекка откусила у него гребешок. Так она провела весь остаток ночи. *** На другой день Ребекка все же решилась забраться на окно и посмотреть куда ведет парапет, возможно она сможет как-то спуститься на соседнюю толстую стену, которая была соединена со внутренним двором. Вчера вечером ей не так хорошо удалось все рассмотреть — теперь же, открывшаяся перспектива радовала, но и пугала одновременно — слишком высоко и далеко располагалась стена. Риск был велик. Преодолев страх, Ребекка все же открыла окно и забралась на подоконник, а затем на парапет — одна лишь мысль руководила ей — спасти отца и помочь своим друзьям. Раненый Уилфред был заперт в другой комнате и находился под присмотром стражников. Остановившись на парапете, около одной из опорных колонн, Ребекка осторожно поглядела вниз, стараясь оценить возможности для прыжка, она была готова и к этому, если бы таковое понадобилось. В этот самый момент, пока пленница исследовала стену, когда в комнату тяжелой медленной поступью вошел ее похититель — рыцарь ордена Храма Бриан де Буагильбер. Сам грозный рыцарь был немало удивлен, застав девушку за подобным занятием. Он не осмеливался начать разговор, опасаясь, что его внезапное появление может ее напугать и чего доброго, красавица может оступиться и все его усилия улетят вместе с его мечтой прямо в глубокий ров с мутной болотной водой. Храмовник стоял и просто смотрел на это прекрасное видение. Наконец, закончив исследовать стену, Ребекка повернулась и спустилась вниз. Сначала, она и вовсе не заметила Буагильбера, но, когда она подняла глаза, перед ней стоял тот самый грозный рыцарь, который так беспардонно и беззастенчиво навязывал ей свое общество в замке у Седрика и на турнире. Девушка вздрогнула от неожиданности, но быстро постаралась взять сея в руки, окно все еще оставалось открытым.  — Почему-то я не удивлена — начала Ребекка, показывая всем своим видом, что присутствие Буагильбера ей мягко говоря неприятно, но не смотря на тот смелый вид, которым она пыталась прикрыть накатывающий страх, в ее голосе прорывались дрожащие нотки.  — Мой прекрасный цветок Палестины — продолжил Буагильбер, медленно приближаясь к девушке, попутно разглядывая ее с головы до ног — Не скажешь ли мне, что ты только что там делала?  — Воздухом дышала — дерзость сама вырвалась из уст Ребекки, при этом она поджала губы, осознавая, что это она находиться в плену.  — Любишь природу? — поинтересовался Бриан, сладко ухмыляясь.  — Где мой отец? Где сэр Томас? Где семья Седрика Ротервудского? — выпалила она, решив, что лучше сразу расставить все точки над «и».  — В каком порядке тебе ответить? — язвительно ответил храмовник, приближаясь на недопустимо близкое расстояние. — Всех знаю, кто сегодня гостит в Торкилстоне, но вот кто такой сэр Томас? Не подскажешь?  — Это мой конь — чуть тише ответила Ребекка, она также волновалась за судьбу этого животного, ведь сэр Томас был не просто боевым конем.  — Твой конь?! — рассмеялся Буагильбер, попутно снимая с себя свой белоснежный плащ с нашитым крестом. Толстая золотая цепь показалась у него на груди. — Этот мерин?!  — Это не просто конь, он мне также дорог, как любой из пленников — твердо ответила Ребекка.  — Что ж, моя роза Сарона, твой конь стоит в целости и сохранности во дворе замка. Только пожелай, я прикажу, чтобы его отвели в конюшню и подковали. Он ведь не подкован. — Бриан позволил себе слишком много и приобнял Ребекку за плечи, прошептав последние слова ей на ухо.  — Вы забываетесь, сэр рыцарь, не в первый раз вы переходите границы дозволенного! — Ребекка вырвалась из его рук и отошла в сторону — Что касается моего коня — ему нужно лечение, одна нога не совсем здорова. Вас даже не смущает различие нашей веры?  — Все это химеры, условности и глупые предрассудки! Так знай же, гордая девица, помнишь все те обещания, что я дал тебе — глаза храмовника сверкнули гневом — Я их сдержу, обязательно. Теперь ты моя пленница, я завоевал тебя своим мечом и по законам всех стран и народов, ты обязана мне повиноваться!  — И я оказалась права — вам видно сильно в Палестине голову напекло. Вот и сейчас продолжает припекать… — таков был ее ответ на все его притязания. Ребекка почему-то больше не боялась свирепого рыцаря. Она понимала — слабость проявлять нельзя и не имеет смысла.  — Да как ты смеешь дерзить мне, ты хоть знаешь с кем ты разговариваешь?! — лицо Буагильбера вспыхнуло словно факел, глаза налились гневом.  — Да, сэр, я отлично понимаю, с кем имею дело, заметьте, не по своей воле — довольно сдержано отвечала Ребекка. — Передо мной просто отъявленный разбойник, прикрывающийся своим крестом и орденом. Не дать не взять — как те самые, что обитают в местном лесу. Отличий не вижу, хотя нет, одежда — но суть все та же.  — Ты издеваешься?! — Буагильбер в одно мгновение оказался рядом с Ребеккой и схватил ее так больно за руки, что девушка вскрикнула — Я и слово не скажу в защиту твоего отца, когда Фрон де Беф поджарит почтенного Исаака на своей железной решетке, чтобы выпытать у твоего папаши, где он прячет свое золото! На Ребекку это подействовало как удар молнии. Между тем Бриан, мягко, словно тигр, слегка приобнял девушку и снова зашептал ей на ухо.  — Тебе стоит быть со мной поласковее, у кого другого ты можешь искать защиты в этом замке, кроме как у меня? Я буду тебе покровителем, а со временем ты сможешь назвать меня своим возлюбленным… С этими словами он попытался обнять Ребекку чуть крепче и поцеловать, но в этот самый момент, что-то острое неприятно кольнуло Бриана чуть ли не в самый пах, тоже почувствовала и девушка, так как храмовник очень близко притиснул ее к себе.  — Проклятье! — выругался он — Что это еще такое? — с этими словами он пошарил у себя по внутренним карманам и вытащил на свет божий карамельного петушка, который ранее ему засунул де Браси. Ребекка, которая уже собиралась влепить наглецу пощечину, вместо этого разразилась задорным раскатистым смехом.  — Так вот значит, сэр храмовник, ваш галльский петух первым рвется в бой! — она смеялась, он наливался яростью. Швырнув на каменные плиты карамельного петушка со всей яростью, глаза Буагильбера загорелись диким огнем.  — Это не мое! — рявкнул он в запале, еле сдерживая себя, чтобы не разразиться отборной бранью.  — Конечно, все это условности и химеры — добавила Ребекка и засмеялась еще громче.  — Дьявол бы забрал этого де Браси! Это не мое! — повторил Буагильбер, но уже более спокойно.  — Все мы живые, что ж бывает — Ребекка закусила губу, чтобы не рассмеяться еще сильней и не вывести храмовника из себя еще больше. " — Да, де Браси может» — подумала она про себя.  — Да не ем я сладкого — сверкнув темными очами, ответил Бриан с досадой. — " О, Господи, что же она подумала, когда этот проклятый карамельный петух… ООООО, я убью тебя, сэр Морис» — подумал про себя Буагильбер.  — Скажите, — снова начала Ребекка, но на этот раз ее голос был серьезным и обеспокоенным — Что с моим отцом?  — Я же тебе сказал, гордая девица, — Бриан полностью развернулся к ней. — Все будет зависеть от тебя самой. Подчинись своей судьбе. И ты займешь такое положение, которой не каждой нормандской дворянке под силу. Ты будешь возлюбленной лучшего воина Храма. С этими словами он снова попытался схватить Ребекку, но девушка сумела вырваться и вскочить на окно.  — Не подходи ко мне, самый могущественный из разбойников, своего разбойничьего ордена! -выпалила Ребекка — Если мой отец мертв — то и мне жить не зачем. Больше у меня ничего и никого не осталось. А ты получишь меня не раньше, чем сможешь отскрести от каменных плит двора этого проклятого замка! Буагильбер никак не ожидал такого, особенно поле столь забавной сцены, но теперь он видел, Ребекка говорит серьезно и решительно.  — Ребекка, прошу, сойди вниз — он старался говорить как можно спокойнее, а сам тем временем медленно подходил к окну -Твой отец пока жив, ты не должна так волноваться, я могу замолвить за него словечко перед мои другом, а в моем лице он также обретет защитника.  — Хороша порука! И кто же мне это говорит? Тот, кто силой притащил меня сюда, запугивал и угрожал насилием? И я должна верить в ваши глупые обещания и сказки? — румянец выступил на щеках Ребекки, голос приобрел еще большую твердость.  — А если я предложу тебе законный союз, если ты примешь нашу веру? — Бриан решил попробовать другое средство.  — Вы обручены с Господом, сэр рыцарь — ответила Ребекка — По вашей собственной воле и навсегда.  — Это правда — молвил храмовник, глаза которого теперь приобрели серьезное выражение. Он понял, что Ребекка прекрасно знает КЕМ он является на самом деле. — Но тебе ничего не говорит символ нашей веры, ведь для тебя это всего лишь просто крест.  — Тогда почему уважения к вашему, как вы выразились, символу веры, у меня гораздо больше, чем у вас? — глаза Ребекки выражали презрение к отношению Бриана к его христианской вере. Храмовник нисколько не стеснялся призывать бога в такой нелицеприятной ситуации.  — Можешь говорить, что пожелаешь, но я тебя прошу — дай мне руку и спустись вниз, ты знаешь, что может произойти! — Бриан был взволнован.  — Да, будут грустно кричать по полям петухи. Боюсь, что и тогда ваши расчеты не оправдаются, сэр рыцарь. И потом, отсюда открывается отличный вид, да и воздух гораздо приятнее, чем внутри. Гораздо. — Ребекка отвернулась от храмовника и уставилась вдаль на поля, простирающиеся за горизонт.  — Как же глупо! Ты разобьешься! — храмовник колебался, он уже был готов броситься к ней.  — Так и будешь стоять там до самого утра? — поинтересовался Бриан, подойдя к самому краю подоконника.  — Все лучше, чем слушать глупости и сказки… — тихо ответила она. Вдруг глаза ее стали какими-то грустными и задумчивыми. Ребекка стояла на самом краю парапета, но она будто не чувствовала под собой той самой страшной высоты на которой сейчас находилась. Как будто она и вовсе не боялась смерти. Бриан взглянул на нее с восхищением, девушка поразила его своей смелостью и решительностью, он был проницательным человеком и многое повидал в своей жизни, поэтому сейчас, как никогда, храмовник понимал, чего ей стоит подобная выдержка.  — Я даю тебе слово, которое я никогда в жизни не нарушал и не нарушу. Я не причиню тебе вреда, Ребекка — голос его был мягким, глаза внимательными, но спокойными. Искры потухли, а на их место пришло любопытство и тревога. Ребекка молчала.  — Прошу, если не ради себя, то хотя бы ради своего отца сойди вниз — Буагильбер протянул ей свою широкую мозолистую ладонь. Перчатки он снял еще войдя в комнату.  — Хорошо — Ребекка кивнула и сделала шаг навстречу. Сильный порыв ветра чуть не сбил ее с ног. Буагильбер очень вовремя подхватил ее и снял с подоконника.  — Вот видишь, я держу свое слово. Теперь, ты мне веришь? — спросил он, заглядывая ей прямо в глаза.  — У меня нет другого выхода, сэр — Ребекка была задумчива, но храмовник догадался — эта грусть и задумчивость была вовсе не связана с пленом.  — Ответь мне на один вопрос, Ребекка — спокойно спросил Бриан, взяв ее руки в свои.  — Он приличный? — чуть улыбнулась она, но горечь в ее глазах не исчезла.  — Если ответишь, я обещаю рассказать тебе про отца и замолвить за него слово перед Фрон де Бефом. Даю тебе слово — серьезно ответил Буагильбер.  — Спрашивайте, сэр рыцарь — Ребекка кивнула. Храмовник усадил ее в кресло, а сам встал напротив нее и смотрел прямо, не отрываясь ни на миг.  — Почему ты отправилась в Палестину? — резко и неожиданно спросил Буагильбер, его темные глаза внимательно глядели в ее, немного растерянные и грустные.  — Так сложилась моя жизнь… — тихо, но твердо ответила Ребекка и снова встала.  — Не уходи от ответа — Бриан взял ее за печи и развернул к себе, ловя каждое ее движение.  — Что ж, если вы и вправду хотите знать — начала она, скидывая его руки. — Мое решение уехать было продиктовано скорее желанием и необходимостью спасти остатки своей семьи, нежели храбростью. Как вы наверно знаете, скорее всего со слов приора Эймера, я найденыш без роду и племени. Никто, да и я сама, не знает о моем истинном происхождении. Когда мой отец, Исаак нашел меня на обочине дороги и принес в дом, я стала шестым ребенком в его дружной большой семье. У меня была матушка и братья… Ребекка осеклась, а в ее глазах, как она не старалась сдержаться, сверкнули слезы.  — Все было хорошо, но до определенного момента… — выдохнула она. — Начались призывы и сборы — новый крестовый поход в заманчивые земли Палестины. Все это воодушевляло всех воинов Европы… Но война требует денег… Ребекка снова смолкла на какое-то время, словно стараясь подавить нахлынувшие воспоминания.  — А вам, как никому другому, должно быть известно, у кого так легко их взять — она с трудом договорила фразу до конца. После небольшой паузы, она нашла в себе силы продолжить дальше свой рассказ. Буагильбер не отрывал своих глаз от ее лица, он внимал каждому ее слову. Какая-то внезапная горечь закралась в его сердце.  — Начались погромы. И наша семья не могла избежать этой горькой участи. — продолжала Ребекка — Матушку убили у нас на глазах, как и двух старших братьев. Нам с отцом удалось убежать, а еще трое моих братьев отчаянно защищались… А потом, нас осталось четверо. Мы переехали в Йорк и надеялись хотя бы там найти покой, но английскому королю было мало золота, а нормандская знать постоянно угрожала моему отцу, если он отказывался выдавать им ссуды. Жизнь в постоянном страхе, без надежды на покой хотя бы на какое-то время.  — Тебе, наверно приходилось нелегко — вырвалось у Бриана, он невольно взглянул на руки девушки.  — Мне еще повезло и при последующем погроме отцу и мне удалось выжить, а вот остальной семьи мы лишились. — глаза Ребекки словно застыли, как будто она прямо сейчас видела те самые ужасные события — Мы долго прятались у нашей общины, они как могли нас укрывали, те, кто смог откупиться. Трупы моих братьев так и остались лежать на той дороге… Мы даже не могли похоронить их по-человечески… А потом, я обрела опору и душу в лице моей добродетельной наставницы — Мириам. Все, что я знаю и умею — это благодаря ей. — тонкая влажная струйка скатилась по ее лицу, но Ребекка продолжала свой рассказ, как будто Бриана и вовсе не было рядом — Тогда я была счастлива, но за любое счастье приходиться платить, часто цена слишком высока… Мириам обвинили в колдовстве и сожгли, привязав к позорному столбу. После, опять начались гонения… Я решила отправиться в Палестину, чтобы хоть как-то оградить своего отца от постоянных посягательств и угроз. Слишком многие меня тогда знали, что я лечила больных, помогая Мириам. Я решила, что мои руки пригодятся ТАМ, в память о моей погибшей семье, которую я не смогла защитить… Так, с одним из первых кораблей, уходивших на Восток, выпросив место в одном из монашеских орденов, я, затерявшись среди сестер-послушниц, уплыла в никуда. В надежде, что там своими заботами смогу спасти хоть кого-то и принести посильную помощь. А мой отец, которому я обязана своей жизнью, сможет немного прожить в покое и мире. Знаю, — предвосхитила она вопрос храмовника — я поступила довольно жестоко, ведь я оставалась единственной из его детей, но так было намного лучше. Так я надеялась спасти хотя бы своего отца…  — Ты ни в чем не виновата, Ребекка — тихо ответил Бриан, боясь нарушить ее рассказ. — Ты превосходишь отвагой многих мужчин, твое мужество может сравниться с самыми доблестными воинами Христа. Раньше, не смотря на все мои попытки, я ничего не знал о тебе, но теперь… Он немного помолчал, глядя на Ребекку, но совсем уже другими глазами, в них не было прежнего сладострастия или необузданного желания. В них прорезалась горечь и нежность. Ему нестерпимо хотелось обнять ее, оградить своим телом от всего, что могло нарушить покой. Оберегать, лелеять до конца своих дней.  — У тебя очень сильная душа — вымолвил он наконец, не отрывая от нее своих горящих темных очей.  — Нет, сэр рыцарь, — отвечала Ребекка, глаза ее приняли странное задумчивое выражение. Бриан видел ее такой, когда она сидела перед началом турнира, во второй день, день общего поединка. Ребекка смотрела на похваляющихся свое отвагой рыцарей, с какой-то жалостью. От того, что они так глупо тратят на этих турнирах, самый драгоценный мимолетный дар — жизнь.  — Нет, я вовсе не храбрая — говорила она — Если бы я была таковой, я бы осталась рядом со своим отцом и мужественно бы вручила богу свою судьбу.  — Ты не права, то, что ты отважилась на такое… — Бриан осторожно подошел к ней чуть ближе, стараясь не пугать девушку. Хотя, как думал храмовник, ее наверняка уже сложно напугать чем-то еще.  — Что ж, сэр рыцарь, я ответила на ваш вопрос — выражение ее лица приобрело прежний оттенок, а в глазах снова зажегся непринужденный огонек. — А теперь, если вам не трудно, дайте ответ на мой и еще — сколько золота вы хотите за свободу? За свободу моего отца и моих друзей? Вы и ваш свирепый дружок Фрон де Беф, ведь этого хотели? В ее голосе не было вызова, Буагильбер понимал, куда она клонит и почему просит не за себя, а за тех, кто ей был так дорог. Она ни словом не обмолвилась о своей участи, ни разу не задала вопроса о своей будущей судьбе, как будто зная, что храмовник отпускать ее не собирается.  — К сожалению, моя стойкая волшебница, я не могу ручаться ни за твоего отца, ни за твоих друзей. — ответил Бриан, он все еще смотрел на нее, как будто и впрямь околдованный. Но все же взял себя в руки и продолжил более жестким тоном — Я постараюсь, как и обещал, замолвить слово за твоего отца, но во всем остальном… Ты принадлежишь мне, по праву…  — Ни по какому праву я вам не принадлежу, сэр храмовник, да и вряд ли когда-либо буду — оборвала она его фразу. — Впрочем, я и не надеялась услышать в свой адрес чего-либо иного, лишь упирая на вашу жажду золота, я очень надеялась на свободу близких и дорогих мне людей. Но, видно напрасно… Буагильбер стоял как будто ему только что отвесили знатную пощечину. Он кипел от негодования, но и те смешанные чувства, которые вдруг проснулись в глубине его души, Бриан усмирить не мог. Он стоял в растерянности перед Ребеккой и не знал, что же требовать от нее — покорности, а может действительно отпустить ее или просто взять силой то, в чем она отказывает его просьбам, но сейчас Буагильбер видел в ней не просто женщину, не просто красивую игрушку — прошедший много битв и серьезных испытаний, он как никто другой отлично понимал, что удалось пережить Ребекке. Он не хотел причинять ей еще большей боли. Ее сильная и гордая душа слишком переполнена теми несчастьями, которая уготовила ей жизнь.  — Я не собираюсь брать тебя силой или причинять тебе иной вред -неожиданно для самого себя ответил храмовник, протянув ей руку. — Я бы хотел, чтобы ты сама… Сама согласилась быть моей, разделить со мной большее, чем просто удовольствия. У тебя сильная душа, познавшая и боль утраты, радость и ценность жизни. Я как раз искал такую душу. Но тут, неожиданно раздались звуки трубы, возвещающие прибытие кого-то в Торкилстон.  — Я слышу призыв, возможно мое присутствие необходимо, но я еще вернусь и мы продолжим наш разговор, Ребекка — сказав это, Буагильбер вышел из комнаты и закрыл за собой дверь на ключ.