2002
Звук будильника прорезал тишину. Он потянулся и выключил его. Всё еще сонный, он забыл о старом ранении. Руку свело, его мышцы напряглись. Вены начали ныть. Он поднялся. Не потрудился раздвинуть шторы. Это было абсолютно бесполезное действие, потому что когда он вернется домой, за окном уже будет темно. Хёнвону не нравились бесполезные действия. Он пошёл в ванную. Оранжевый свет заставил его прищуриться. Он умылся. Точно такое же утро как вчера, позавчера и последние пару лет. Кофе, который он сварил, горчил, обжигал губы. Кажется, в квартире закончился сахар. Интересно, это случилось сегодня или он пил этот дерьмовый кофе без сахара последнюю неделю? В общем-то, без разницы. Он подошёл к камину. Как всегда, он путешествовал на пустой желудок. Камин встретил его пеплом и грязью. Хёнвон вышел в Атриум Министерства Магии. Он стряхнул пепел, успевший осесть на плечах за время перемещения. Он сделал это правой рукой, поморщившись. Он позволил своей бесполезной руке безвольно повиснуть, а левой рукой провел по рукоятке волшебной палочки. Он всегда носил ее в левом кармане, как солдат готовый к бою. Всё, что он мог сделать – держать палочку наготове, рука могла подвести в любой момент. Свет, отражавшийся от позолоченных каминов, играл на стенах. Потоки людей двигались в разные стороны. Он двинулся к лифтам, выбрав самый маленький из них. Двери открылись перед ним с громким металлическим звоном. Он вошел внутрь. Дверцы закрылись. Внутри были только он и ещё два сотрудника Министерства, они обсуждали статью из Ежедневного Пророка. Хёнвон не присоединился к беседе. Лифт начал двигаться. Все больше людей заходило в кабину. Хёнвон наблюдал за мужчинами с толстыми портфелями, толстыми животами и с ещё более толстыми кошельками. Он заметил авроров, которые смеялись над чем-то и обсуждали подготовку к новому приключению. Он вышел. Этаж насквозь провонял бумагой, потом и летучим порохом. Этот запах прилипал к каждому, кто тут работал. В офисе висел густой дым, губы Хёнвона сжались в тонкую линию. Он положил последний выпуск Пророка на стол, где дымились несколько громовещателей. — Утро, — звонко поздоровался Кихён. Его почти птичий щебет только раздражал всех. Хёнвон издал звук, который с натяжкой можно было интерпретировать как приветствие. Он сел за свой стол, стряхнув пепел рукавом мантии. Он открыл первый конверт, уже почерневший от тления. Он посмотрел на Кихёна, затем на пустующий стул у окна. Кихён, такой же пунктуальный как смерть, всегда приходил на работу раньше всех, тогда как Юнги, чей стул пустовал, всегда находил причины для опоздания. Хёнвон всегда приходил на работу вовремя, хотя это стоило огромных усилий. Сосуществование с двумя слизеринцами стоило ему еще большего. Их кабинет был маленьким для трех человек. Треть кабинета занимал стол Кихёна, который был вечно завален пустыми стаканчиками и протоколами допросов, только стопка детективных романов в углу выглядела идеально. Хёнвон думал над тем, что раздражает его больше всего. Этот огромный стол, который Кихён перевез сюда из своего поместья, или стопка книг, которые насмехались над их работой. Скорее всего, и то и другое. Может быть, больше всего его раздражал сам Кихён. Тем не менее это зрелище привлекало его больше, чем всё ещё пустующее рабочее место Юнги, который наверняка тупо проспал. Второсортные детективные романы. Эти глаза с уродливых обложек смотрели на Хёнвона, а книги будто были напоминанием о том, что для Кихёна эта работа временная – лишь одна ступенька на карьерной лестнице. Он уже работал над тем, чтобы перейти на следующую ступень. У него была возможность уйти, в отличие от Хёнвона. И тогда Хёнвон будет подавать ему чай трясущейся рукой. По крайней мере, когда Кихён свалит отсюда, он заберёт свой огромный стол с собой. Хёнвон сделал глоток из второй чашки кофе за сегодня. В нем был сахар, но от этого кофе не стал лучше. Впереди еще семь часов и пятьдесят минут этой хуйни. Хёнвон понемногу разгребал корреспонденцию. Ничего нового. Департамент, в котором он работал, занимался послевоенной политикой. Хёнвон и его коллеги вели следствие по факту преступлений, совершенных во время войны. Подозреваемым мог стать любой, вне зависимости от положения в обществе или семейных связей. В глазах общественности миссия департамента воспринималась нормально, пока этим занимался не выпускник Гриффиндора. Только Хёнвон получал несколько громовещателей в день с угрозами или шантажом. Шестнадцать писем от вдов и из приютов прошли через его руки этим утром. В каждом из них его упрекали в обратном расизме и фаворитизме в адрес магглорождённых волшебников. Он считал это забавным, если Кихён не считал это ещё более смешным. — Они всё еще поносят тебя за то, что ты сказал репортерам Пророка, разве нет? — отметил этот чертов мудак. — Ага. Хёнвон был достаточно глуп, чтобы говорить правду в интервью Пророку. Он говорил только факты, приводил статистику с момента начала работы департамента. Подсластить эту пилюлю было нечем. Большинство военных преступников были с змеиного факультета, и очень редко ими были те, кто родился в смешанной или семье магглов. На данный момент только двое магглорождённых были под следствием. Хёнвону казалось ироничным, что они присоединились к группе людей, которые ненавидели волшебников их происхождения. Но это не было главной темой опубликованной статьи. Эта ёбаная почта. Он был на сто процентов уверен, что если бы на его месте был Кихён или Юнги, они не получили бы ни одного громовещателя. С момента Битвы за Хогвартс дела шли не очень. Но многие, кто был на стороне Тёмного лорда, пытались извлечь из этого выгоду. Посмотрите, мы тоже пострадали. Посмотрите на эту дискриминационную политику Министерства и злых гриффиндорцев. Посмотрите, как мы раскаиваемся. Мы не хотели этого. Мы ничего не знали. Нас вынуждали убивать магглов и детей, кто-то наложил на меня заклятье, меня там никогда не было, я никогда не встречался с жертвой, моя мать умерла, сражаясь за правое дело, мне кажется, что это сделал садовник, но точно не я. Хёнвон слышал это тысячу раз. Он сидел за столом вплоть до обеденного перерыва, сминая наполовину сгоревшие письма. Он посмотрел наверх. С потолка свисала паутина. Паук полз с одного угла на другой, таща за собой несчастную муху. Он посмотрел вниз. Бледные руки Юнги перебирали бесконечные папки с бумагами, которые раскрывались как паучьи лилии. Он посмотрел вперед. Кихён проверил свои серебряные часы и поднялся из-за стола, дав знать, что пора идти на обед, как и в любой другой день ровно в это же время. Они вышли из офиса. Пальцы на его правой руке сводило, когда он пытался повернуть ключ в замке. Связка ключей выпала из руки и ударилась о деревянный пол. Никто ничего не сказал. Даже после четырех лет всё ещё было трудно смириться с тем, что теперь ты бесполезен. Когда лифт остановился, они вышли и разошлись. Слизеринцы пошли к каминам в Атриуме, скорее всего, чтобы отправиться в какой-нибудь фешенебельный ресторан, или в случае Юнги подойдет любой полупустой ресторанчик, где он сможет вздремнуть. Хёнвон пробирался вглубь Атриума, пытаясь избежать столкновения с другими сотрудниками. Столовая была заполнена людьми. Четверги были печально известны десертами. Их вид обещал несварение желудка, обычно они соответствовали этим ожиданиям. Тем не менее, Хёнвон взял свою порцию и двинулся к столам. Однажды Кихён решил пойти на обед вместе с ним. Увидев выпечку, он издал смешок, тогда Хёнвон взял две порции тупо назло ему. Весёлые времена. Хёнвон ждал, когда же у него откроется язва желудка. Сегодня Кихён будет есть свою любимую курицу в мёде, запивая холодным белым вином. Но Хёнвон может поесть бесплатно, так что кто тут еще победитель. За столом авроров как всегда было шумно. Звон посуды и смех привлекали внимание. Похоже, они поймали сегодня одного из подозреваемых. Хёнвон подумал, что это удачный улов. Все буквально сияли от радости и предвкушения. Он сидел один, размазывая еду по тарелке. На соседний стул внезапно приземлился Чангюн. Значок аврора блестел на его груди ярче, чем вся жизнь Хёнвона. Они обменялись стандартными «привет, как жизнь», пока Чангюн поедал десерт, его молодой желудок мог это себе позволить. Так Хёнвон узнал, что сегодня в Министерство привели Ли Минхёка в сияющих кандалах.1998
В 1998 истекал контракт Хёнвона с Паддлмир Юнайтед. Он не волновался об этом. В свои двадцать один он не выглядел как профессиональный спортсмен, но был абсолютно здоров. Несмотря на то, что ему недоставало азарта и амбиций, он был на хорошем счету в квиддиче. Он был слишком грациозен, чтобы ошибиться. Слишком подвижным, чтобы позволить сопернику выиграть. Менеджер команды знал это. В конце концов, он был самым молодым капитаном в истории Паддлмир Юнайтед не просто так. Хёнвон знал, что не на сто процентов заслуживал этот титул. У него были недостатки. Раньше в состав команды входили взрослые игроки, поэтому его молодость стала решающим фактором. Это было время больших изменений. Молодые выпускники Хогвартса привнесли в игру новые техники и энтузиазм. Одного за другим ветеранов и легенд команды заменяли на молодых игроков, пока не сменился весь состав, а Хёнвон наблюдал за этим из первого ряда. В команде появились новые лица, красивые лица. Быть просто хорошим игроком уже недостаточно. Хёнвон не позволял титулу слишком сильно влиять на него. Капитан или нет, он принимал мало решений в команде. Всё, что от него требовалось – быть лицом команды и играть лучше, чем вратарь соперников. Так что он просто шёл своим путем. Каким-то образом это работало. Его лицо не сходило с постеров и экранов. Настолько красивое, недосягаемое, что за четыре года его фанбаза увеличилась в десятки раз. Тренер постоянно отмечала скромную улыбку Хёнвона. (Он улыбался так каждый раз, когда она упоминала её) Его карьера шла впереди него самого. А вместе с ней с ним всегда были слава, хрупкие суставы и поломанные кости. Он жаждал всего этого, когда был Хёнвоном-Вратарём, но когда он был просто Хёнвоном, то стремился к другим вещам. Спокойствию, например. Команда получала кубок за кубком с того момента, как он присоединился к команде 4 года назад. Но это было не единственной причиной, почему то время называли Золотой Эрой Квиддича. Спорт привлекал всё больше участников и зрителей, он давал острые ощущения, которые не подразумевали убийств, сломанной палочки, быть отвергнутым своей семьей. Золотая Эра Квиддича была самой тёмной и пугающей эрой в истории волшебного мира. Ничего удивительного нет в том, что люди были готовы отдать любые деньги, чтобы ненадолго забыть об этом. Была весна. Иней покрыл всё тренировочное поле. Из-за мелкого дождя, капли которого замерзали в воздухе, было тяжело что-то рассмотреть впереди. Холод царапал бледную кожу Хёнвона, пока он летал над полем. Это была самая холодная весна на его памяти. Кубок Мира был не за горами. Это было в то время, когда к ним присоединился Ли Минхёк, разорвав контракт с Сенненскими Соколами. Решение об этом было принято так быстро, что Хёнвон даже не успел разозлиться. Хёнвон уже привык жить со слизеринцами. Школьные годы научили его этому. Когда он подошел к команде, номер 1 сиял на его спине, никто не мог увидеть враждебность или дружелюбие между капитаном и охотником с 4 на форме, потому что этого попросту не было. Хёнвон и Минхёк перекидывали квоффл во время тренировок, после шли выпить по пиву в ближайший бар, и на этом все. Они могли ужиться. Особенно если им не нужно было разговаривать друг с другом. Они могли ранить друг друга, когда были подростками. Но они повзрослели. (Прошло только четыре года) Каждое утро каждого дня было зеркальным отражением прошлого. Будильник разрезал тишину своим звоном. Он потянулся, чтобы его выключить. Он мог слышать тихие угрозы за тонкой стеной. Он умудрился проспать первые звоны будильника, так что загонщики по соседству проснулись. Минхёк спал на верхнем ярусе и храпел так громко, как будто залил в себя литр снотворного зелья. Хёнвон тёр свои глаза после сна. Он открыл окно и вдохнул морозный воздух. Трава блестела от инея. Трубы фабрики выдыхали столбы дыма. Город был покрыт плёнкой тумана. Ему нравилось здесь, несмотря на то, что это был не самый лучший район. Проблема была одна — их общежитие. Оно было маленьким, слишком. У них не было такой роскоши как личное пространство. Хёнвон слышал, как кто-то принимает душ или ходит в туалет. Стены казались бумажными, как будто их можно было запросто пробить кулаком. «Ещё несколько дней», — Хёнвон взывал к своему терпению. Скоро тренер озвучит окончательный состав команды, они будут играть против норвежцев. И тогда — им лучше бы вернуться с трофеем в руках. Он обернулся и окинул взглядом комнату, в которой они жили. Подойдя к кровати, он потряс Минхёка за плечо. — Вставай уже, — проворчал он. — Аггппххх. — Вставай и постарайся сделать это как можно тише. Я слышал, что Эмбер и Айрин говорили что-то про биты и кровавые носы. — Агааааа. Хёнвон начал сильнее трясти Минхёка. Он сел на кровати. Минхёк знал, что если Хёнвон уже встал, у него нет шансов поспать подольше. Пока Хёнвон надевал свою форму, Минхёк разминал затёкшее тело. Он уставился в окно. — Который час? — прохрипел Минхёк. — Почти шесть, — ответил Хёнвон, чувствуя себя так же херово, как звучал голос соседа. — Иди нахуй, — Минхёк перевернулся в кровати и укутался в одеяло. Хёнвон не обратил на это внимания и отправился готовить чай на маленькой плитке. Мысль о чем-то теплом в желудке вытащила Минхёка из своего кокона. Он спрыгнул с верхнего яруса, приземлившись тихо, как кошка. Он выпил весь чай за один глоток и уставился на переносную плиту. В его оправдание можно отметить, что он был не единственным. Кроме Гаин и Хёнвона, все члены команды были из чистокровных семей. Так что остальные игроки Паддлмир смотрели на маленькую плиту с недоверием. Минхёк надел форму. Без лишних слов они отправились на поле. Они привыкли к этой рутине. Это был не первый раз, когда они спали вместе в одной комнате.2002
Он шёл вслед за Кихёном к лифтам. Они спускались пару минут. Если бы Минхёк не был асом национальной команды, его поместили бы на самых нижних этажах. Хёнвон старался изо всех сил не смеяться над этой ситуацией. Зачарованные окна тянулись вдоль коридора, который вел к комнате допроса. За каждым окном фальшивое белёсое солнце кидало свои лучи в пустоту. Аврор дожидался их у входа в комнату, охраняя её. Его глаза внимательно следили за приближающейся парой, но взгляд смягчился, когда он заметил Хёнвона, который когда-то был его однокурсником. Всё ещё было странно видеть, как Чжухон получает повышение за повышением. Не то чтобы он не заслуживал быть главой Аврората, но, боже мой, разве он не был трусишкой во времена учёбы в Хогвартсе? — Только не говори мне, что ты будешь заниматься им, — сказал Чжухон вместо приветствия, похлопав Хёнвона по плечу. — Наша национальная звезда заслуживает самого лучшего, не так ли? — Я бы сказал, что он заслуживает другого, но да ладно, — отметил Чжухон, красивые черты его лица ожесточились. Ему одинаково не нравились все подозреваемые преступники, несмотря на то, доказана ли была их вина. Если бы он мог, то упёк за решетку всех слизеринцев, начиная со стоявшего за спиной Хёнвона. Хёнвон не мог сказать, что он не поддерживает друга. В комнате допросов не было зачарованных окон. В ней совсем не было окон. Это нравилось Хёнвону. Посередине комнаты стоял большой металлический стол. Оперевшись на него, стоял аврор Ли Хосок. Он спокойно стоял, полностью закрывая собой новоиспеченного преступника. В комнате был еще один человек, самый внушительный из всех, он сидел возле Минхёка. Он смотрел прямо, его ладонь лежала на плече подозреваемого, но когда дверь открылась, он сразу же отвёл взгляд в сторону. Хёнвон сразу же узнал его. Из-за этого человека он присоединился к команде Гриффиндора несколько лет назад. Кихён закрыл дверь. Комната окрасилась в серый. — Подозреваемый был проинформирован о выдвинутых обвинениях и о праве хранить молчание, – сказал Хосок, следуя протоколу. Его мягкий, успокаивающий голос не соответствовал внешнему виду. — Палочка мистера Ли должна быть временно конфискована и будет возвращена, если подтвердится его невиновность. — Вы конфисковали палочку… посетителя? — уточнил Кихён. Он сел за стол напротив допрашиваемого. — Я…ну… — всё, что смог выдавить Хосок. — Мы уже говорили об этом, аврор Ли. — Я знаю. Но мы все давно знаем друг друга, — указал Хосок. — Это основная причина, почему мы не можем полностью доверять друг другу, — сказал Кихён. Минхёк усмехнулся в ответ на реплику, почти ласково посмотрев на своего бывшего однокурсника, но ничего не сказал. Он изменился. — Всё в порядке, — сказал Сон Хёну. Он очень медленно достал свою палочку и протянул Хосоку. Уже прошло три года с того момента, как Хёну покинул страну и отправился путешествовать. Появившись в стране из ниоткуда, он вошел в состав национальной команды по квиддичу после пятилетнего перерыва. Он занял пост, который до этого принадлежал Хёнвону, как бы забрав обратно то, что ранее одолжил. Хёнвон помнит, как листал Пророк незадолго после Битвы за Хогвартс, почти выронив из рук газету, наткнувшись на серьезный взгляд Хёну со страницы девять. В газете его называли «Лучший ловец 1999 года». С того момента Хёну стал всеобщим любимчиком публики, которым когда-то был Хёнвон. Десять лет назад Хёнвон был тем, кто занял место Хёну в качестве вратаря команды Гриффиндора. Они были квиты. Хёнвон подошёл к столу и сел рядом с Кихёном. В комнате не хватало воздуха. Над ними висела одна лампочка. Прямо как та ночь, десять лет назад. — Простите, но вы не можете оставаться здесь во время допроса, — сказал Кихён, посмотрев на Хёну. — Ох. Ох, да, конечно, — Хёну кивнул и поднялся. Он похлопал Минхёка по плечу ещё раз. — Всему этому должно быть какое-то объяснение. Ты будешь свободен быстрее, чем ты думаешь. — Я знаю, — ответил Минхёк. — Аврор Ли составит вам компанию, если вы хотите дождаться окончания допроса, — Кихён сказал Хёну, просматривая переданные ему файлы. Аврор Ли, который действительно был душой компании, покраснел и вывел Хёну из комнаты.