Кукла.

Ночь медленно, но верно подходила к концу. Все, что в темноте казалось ярким, важным и привлекательным, с рассветом теряло свою власть над нами. Словно вместе со светом дневного светила включаются и наш мозг, подчеркивая главное и пряча все остальное в тень, дожидаться своего часа. Йогурт спал, а, может, делал вид, что спит. Не знаю наверняка и не хочу проверять, я была ему благодарна за эту маленькую поблажку. Слишком многое прошло за вчерашний день, то, что никогда не изменишь и не поправишь. Мила своей смертью словно поставила жирную запятую в моей жизни, теперь будет только до и после, разделяя четкой границей смерти… Осознавала ли я, что единственный, самый любимый человечек больше никогда не будет рядом?! Наверное, да, я же видела тело, ощущала запах крови, вот только веры этому не было. Я ловила себя, что мысленно разговариваю с ней, делюсь событиями ночи. Она так была бы рада, что наши отношения с моим наставником сдвинулись с мертвой точки. Как наяву видела ее светлые кудряшки, тонкие пальцы, держащие сигарету, и прищур ярких смеющихся глаз, с насущным вопросом: - Ну как? Ты все-таки добилась своего? И как там наш красавчик, так же хорош, как и предполагалось? Мила была не просто подругой, она была намного больше. Мой проводник в этот мир презренных. До знакомства с ней я была одиночка, всегда во и во всем. У всех в классе или в группе были девчонки, которые были сами по себе, таких избегают, не понимают, про них придумывают всяческие страшилки и сторонятся. Она научила меня: смеяться, общаться с людьми, доверять и верить, наслаждаться солнечным лучам, грустить в дождь, делится эмоциями, громко подпевать любимые песни, танцевать с закрытыми глазами и находить мужчин сексуальными. А теперь ее нет. У меня вырвался рваный хриплый вздох, похожий на всхлип, и я зажала рот руками, прислушиваясь: разбудила, нет? Нужно уходить, не дай Бог он проснется, нужно будет что-то говорить, объяснять, делится чувствами и эмоциями. Не могу, не сейчас, мне нужно еще хоть немного времени, времени для себя. Осторожно сняв с себя его руку, я соскользнула на пол, удостоверившись, что не разбудила, собрала свою одежду и поползла на коленках на выход, пусть не благородно, зато тихо и ходко. Дверь за моей спиной закрылась с тихим щелчком, а я стала приводить себя в порядок, надевая недостающие детали гардероба. Когда мне оставалось только закрепить волосы, я услышала голос, сочащийся призрением. - Недооценил я тебя. У тебя убили подругу, а ты пошла трахаться? Ну и как оно? Стоило того? Мои высоко поднятые руки в волосах на несколько минут замерли, а потом опять пришли в движение. Удивляться собственно не чему, он всегда появлялся рядом, когда я меньше всего ожидала его увидеть. Развернувшись, окинула взглядом говорившего. Злющие, как колючки, глаза, темные круги и сероватый оттенок кожи, он вообще спал? Крылья носа раздувались, руки сжаты в кулаки и выдвинутая вперед челюсть - яркая картинка мужчины в гневе. Ути бози мой, сейчас все брошу и опущусь на коленки вымаливать прощения за несуществующие грехи у вашего высочества. - Ты кто, священник? Какое тебе дело с кем и когда? И кстати, трахаешься ты, а я занимаюсь сексом или любовью, в зависимости от ситуации. - Да что ты. Ну и что это было? Секс? Любовь? - Ты именно для этого меня тут ждал? Узнать, как все прошло? Что интересует? Рассказать, сколько раз я кончила или передать эмоции при оргазме? – разговаривала я нахально и грубо, словно потеряв берега в субординации и последнюю толику хоть видимого уважения. Его глаза стали чернейшими, желваки заиграли в движении. - Да плевать я хотел и на тебя и на твои забавы. Еб…сь ты с кем хочешь. - Насть, что происходит? – зашибись, мы так увлеклись перепалкой, что не заметили свидетеля наших баталий. - Ничего, Егор, обмениваемся приветствиями, как, собственно, и всегда. Доброе утро, выспался? – я переключилась на другой объект, давая понять, что разговор окончен и все сказано. - Почему ты ушла, не разбудив меня? Ты поспала хоть немного? - Потом обменяетесь своими сопливыми приветствиями. Настя ты мне нужна, пошли. - Игорь, а ты не наглеешь? Она кто, твоя собственность? - Мне на…р не нужна такая собственность. Занимайся своим делом и не лезь куда тебя не просят. Пошли. – Схватив меня за руку, он устремился по коридору, а я посеменила рядом. Поязвила и хватит, всему нужно знать меру. Кожу, где она соприкасалась с его, жгло огнем, и, когда мы скрылись за поворотом, я вырвала свою конечность из захвата, не сбиваясь с ритма движения и не останавливаясь. - Флешка у тебя? - Да, в комнате. - Пошли. В нашей с Милой комнате царил полный хаос, словно после революции. Все ящики вывернуты, матрасы с кроватей сброшены, все, что можно разбить, было разбито, все, что можно было порвать, было порвано. Цветочные горшки валялись отдельно от содержимого, вся зелень, так бережно хранимая моей подругой, безжалостно растоптана. Стены расписаны краской из баллончиков, такие яркие краски и такие глупые слова написаны… Последней каплей стала разбитая фоторамка и порванная фотография. Из-за своей не любви к объективу я лишилась единственной памяти о своей соседке, теперь все будет так, как будто ее никогда и не было, никогда не было в моей жизни. Ноги словно чужие, так сложно управлять ими не было никогда. Двигаясь, как в полусне, я обходила все препятствия, в виде перевернутой мебели, к единственной важной сейчас цели. Я не опустилась на колени, я рухнула, чувствуя, как ткань штанов тут же пропитывается холодной водой. Эти недоноски разбили видимо все в ванной, не перекрыв воду. А правда, зачем, ху…те все, не важно, теперь уже неважно… Прижав к груди, где все пекло и выжигало безжалостной болью, обрывки фотографии я громко заорала на всю силу своих легких. Где та холодность и отстраненность, которой я так гордилась? Меня всю скручивало от накатившего, я кричала, ругалась, била руками все, что попадалось. Руки я перестала чувствовать быстро, словно они чьи-то чужие, не мои, что за сумасшедший управляет ими? Игорь прыгнул на меня сверху, заблокировав, ну или попытавшись заблокировать, лишив возможности двигаться. Почувствовав тяжесть чужого тела, я окончательно съехала с катушек, выплескивая все на живой организм. Он не защищался, только зафиксировал ноги своими и держал мою голову, словно боялся, что от силы ударов о пол я лишусь последних остатков серого вещества. Почувствовав его губы на своем виске, во мне что-то щелкнуло, и пришли слезы, я рыдала в захлеб, горько, громко, грязно и мокро. Так, наверное, плачут только маленькие дети, и взрослые в самые тяжелые моменты своей жизни. Без оглядки на внешний вид и чужое мнение. Во мне словно открылся кран с накопившемся: слезы лились и лились, этому не было ни конца не края. Игорь что-то шептал, гладил мои волосы и старался остановить этот тайфун по имени НАСТЯ. Горло першило, сорванный голос отдавал болью в голове: - Сделай что-нибудь! Останови это! – я не говорила, я кричала, словно оглохла и слышала только высокие звуки. Он немного отодвинулся от меня, заглядывая в лицо. - И не надейся. Я не ударю тебя, просто не смогу. Плачь, я здесь, рядом, так что можешь плакать сколько хочешь. Не важно с кем ты была ночью, главное сейчас ты со мной. Плачь.