Амир

Амир решил, что хозяйку все же надо шевелить. Как бы ни было ей тяжело осознавать, что люди смертны и порой умирают достаточно быстро, но ее-то жизнь продолжается. А потому вечером в пятницу обои они клеили уже вместе. Да, пришлось потратить много времени и сил, зато за вечер они полностью закончили комнату. Оставалось только убраться и занести мебель, но это уже будет потом. Самое интересное, что Эмма втянулась в ремонт достаточно быстро. Она уже не просто ходила и приглядывала за киборгом, она помогала и делала посильную работу. Да, она не могла сдвинуть шкаф или кровать в одиночку, но вполне была способна мазать листы обоев клеем и подавать их Амиру. Чем и занималась весь вечер. Самому Амиру тоже нравилось преображение ее комнаты. Из тусклой, невзрачной и темноватой она превратилась в светлую и оптически более просторную благодаря новым обоям. Осталось подобрать сюда красивое зеркало, чтобы сделать иллюзию еще большего пространства, и можно пользоваться. Кстати говоря, он уже давненько хотел сменить хозяйке голограммы в окне, но пока что просто убрал транслятор, и вид в окне был пугающе реалистичным — такой же страшненький соседний дом с обшарпанными стенами.

***

Они все же решили слетать на похороны Карен. Эмма не думала, что она там нужна, но все же… Она не чувствовала особой душевной близости с этой женщиной, видела ее всего-то раз, да и общение их было натянутым, но ведь и не прийти по приглашению Стэна было нельзя. Как-то стыдно тявкнуть и спрятаться в кусты как неразумная шавка, не знающая чести. Да, идти в компанию незнакомых людей не хотелось, но… От нее никто не требовал биться о надгробный памятник и прыгать в маленькую могилу. Все, что от нее было нужно — принести букет искусственных цветов, постоять некоторое время и уйти жить дальше. Остановка нужного ей флайеробуса находилась на крыше двадцатиэтажного дома. Кто придумал этот бред с мини-остановками на крышах домов, Эмма не знала, но подозревала, что все это было сделано отнюдь не из-за человеколюбия. Лифт работал, что было удивительно, и даже не застрял, пока они поднимались на двадцатый этаж. Для пассажиров работал отдельный лифт, чтобы они не мешали жильцам, а также имелся отдельный грузовой лифт на случай, если кто-то надумает лететь с огромными баулами или перетаскивать комод. На крыше было прохладно и дул ветер, отчего женщина морщилась и куталась в тонкий шарф. — Внизу пекло, а тут холодно, — пожаловалась она Амиру, и тот кивнул в знак согласия. Людей было на удивление много. Часть толпилась у так называемой курилки — отдаленного уголка с соответствующей наклейкой, разрешающей курение. Еще часть перекусывала у кофейного автомата, несколько человек стояли в центре крыши, стараясь не переступать за большой красный круг — место посадки флайеробуса. Таких кругов здесь было три — для разных маршрутов. Люди уже и так знали, кому какой флайеробус был нужен, и ожидали каждый у своего круга. Эмма смотрела на прибывший флайеробус — это не их. Тот, в котором они должны лететь, сядет на второй круг, а этот остановился на третьем. Люди собирали вещи, кто-то поспешно подхватывал сумки и чемоданы, кто-то небрежно тушил сигарету о кирпичную кладку и бежал к нужному кругу. Обычная житейская суета. Эмма достала планшет и сверила время — их флайеробус прибудет через десять минут. Электронный билет она открыла загодя, чтобы показать его в видеокамеру — обычные деньги здесь не проходили. Флайеробусы вели искины, с которыми ни договориться, ни еще как-нибудь разобраться не удавалось. Автоматика срабатывала четко — если не хочешь платить, то позднее с твоего счета высчитают немаленький штраф. Благо свериться с камерами и найти нужного человека сейчас не составляет труда. Стоя на крыше и ежась от прохладного ветра, Эмма думала о том, что сейчас они все под сканерами, под камерами и под круглосуточным наблюдением. Зря она боялась Амира. Да, у нее есть ручной сканер, ходячий тест и все такое, но… он у нее и так был. Планшет, видеофон, терминал, множество сканеров в магазинах, на работе, во всяких конторах, тысячи киборгов, каждый из которых может просканировать ее с головы до пят. Чего она боялась, если ее и так круглосуточно мониторят тысячи видеокамер, вся ее жизнь расписана по минутам, и если кому-то вздумается что-то проверить, достаточно будет всего лишь ввести ее имя и фамилию в строке поиска базы данных. Внезапно один из людей, ждавших какого-то другого флайеробуса, пошатнулся. Он схватился рукой за грудь и закашлялся, отчего у Эммы пробежал по спине холодок. Амир вопросительно уставился на хозяйку, а после проследил за ее взглядом. — Ему плохо! — они сорвались с места одновременно, но, конечно же, Амир был быстрее. Подхватив падающего мужчину, он медленно усадил того прямо на крышу и расстегнул молнию тонкой куртки. — Простите, мой планшет уже вызвал скорую… там специальная программа, — прохрипел мужчина, стремительно бледнея. — Кажется, я в спешке забыл выпить свое лекарство… — Женщина, отойдите, вдруг это наркоман! — взвизгнула какая-то девица с разукрашенным лицом. — Да, да, отойдите! — завторили и другие тетки и несколько мужчин. — За ложный вызов скорой полагается штраф в три необлагаемых минимума, вы хотите платить такие деньги? — надрывалась какая-то тетка с большой, битком набитой сумкой на колесиках. — Я вот как-то вызвала, а он алкашом оказался, потом с меня большую сумму списали! Эмма испуганно разогнулась, глядя на сидящего мужчину с синеющими губами. Скорая появилась через несколько минут, но это томительное ожидание было чем-то… необъяснимым, ужасным, обволакивало липким страхом. Люди боялись не за жизнь этого мужчины, нет. Они боялись заплатить штраф из своего кармана. И видя, что Эмма не боится, набросились на нее всем скопом. — Тупая биомасса, — пробормотала Эмма и повернулась к прибывшему флайеробусу. Это был их маршрут. Усевшись на свое сидение и пристегнувшись, она смотрела в окно на то, как два киборга в форме медиков грузят бледного сердечника в флайер скорой. Быстро, отработанными движениями, максимально безопасно и эффективно. Они не слушали его слова про забытое лекарство, они просто выполняли программу. И глядели стеклянными глазами на зашуганную дерганную толпу, которая медленно рассасывалась, вливаясь в два стоящих друг напротив друга флайеробуса. — Это ужасно, — тихо пробормотала Эмма, глядя на быстро удаляющуюся скорую, подвывающую сиреной. — Простите, вы что-то сказали? — сухонький старичок, сидящий позади нее, слегка стукнул пальцем по спинке кресла. — Извините, ничего. Я… нет, ничего, — Эмма достала планшет и, чтобы не привлекать внимание других пассажиров, взялась писать Амиру сообщение. «Общаемся письменно. Эту тупые уроды чем-то недовольны. Видишь, какие нынче люди». «Согласен». Прибыли они на место вовремя. Вообще, согласно нынешним веяниям, сама процедура похорон сократилась к довольно простенькой церемонии, прощальной речи родственников умершего (если таковые есть) и возложению цветов. Кладбище оказалось ухоженным, чистым и светлым, больше напоминая сад, чем место погребения усопших. Ныне большинство людей предпочитало кремацию, благодаря чему исчезла необходимость во множестве погребальных традиций. Оставалась только урна с прахом умершего и табличка с его именем и датами рождения и смерти. Амир и Эмма медленно шли к небольшому свободному пятачку, на котором расположилось несколько человек, в том числе Стэн, пара его сослуживцев, благообразная старушка и двое таких же старичков в шляпах от солнца. Как ни прискорбно было признавать, но больше людей здесь не было. Сейчас говорил Стэн. Он рассказывал о том, как любит свою жену, как был неправ, пропадая на работе и забывая уделить ей внимание. Как она заботилась о нем, чтобы у него было все необходимое. И ни слова о киборгах. «Традиция у них такая, что ли, замалчивать все, что не касается дела?» — пронеслось в голове Эммы, пока она слушала эту речь, склонив голову и сжимая принесенный букет. Мертвые цветы для мертвой женщины. — Вы ее подруга? — шепотом спросила бойкая старушка, кокетливо поправляя шляпку. Выглядела она вполне прилично, ухоженно и даже в чем-то красиво в своем цветастом легком платье и тонких сандалиях. Эмма растеряно кивнула, ее бессловесный ответ удовлетворил старушку, и та что-то зашептала стоящему рядом мужчине. Для похорон Карен, которая была управляющей центром ОЗК, людей здесь слишком мало. Старички в свою очередь тоже высказали свои речи, Эмма что-то говорить отказалась, чувствуя себя здесь совершенно лишней, ненужной и какой-то несуразной. Ей все больше казалось, что зря она вообще пришла и сюда, и зря ходила к Стэну, и вообще, лучше бы с этим ОЗК не связывалась. Тогда бы это происшествие для нее стало еще одной трагической новостью, промелькнуло бы и исчезло, как все прочие новости о терактах, войнах, похищениях чьих-то детей и всем том, что человечество радостно смакует вечером у головизора. Толпа дегенератов, уверенная в том, что уж с ними-то абсолютно ничего не произойдет. Амир вежливо и чуть отстраненно поддерживал хозяйку под локоть, наблюдая за странным человеческим ритуалом. Он никогда не был на похоронах и не знал, как себя нужно вести, а процессор подкидывал самые простые версии — выполнять команды хозяйки, повторять действия хозяйки или же ждать приказа. Ждать приказа было проще всего. Он разжал пальцы и отпустил ее руку, когда Эмма пошла положить свой простенький букет на маленькую каменную табличку. «Карен Лестив. Покойся с миром.» — Скажите, а как же те киборги, которые погибли вместе с ней? — шепотом поинтересовалась она у стоящего рядом старичка с небольшой седой бородкой, чем-то похожего на людей из старинных гравюр — таких же худосочных и с бородами. — А что киборги? То, что от них осталось, сожгли в мусоросжигателе. Я вам скажу, милочка, надо было это сделать уже давно. Все эти ОЗК и прочий бред только мешают жить. Если бы она не занималась это ерундой, то была бы жива и счастлива, — старичок воинственно задрал подбородок, отчего его бороденка вздернулась, вызвав у Эммы какие-то неприятные ассоциации. Сама она не могла точно сказать, что ее раздражает в этом человеке, но что-то такое определенно было. — Лучше бы она детишек родила, — подключилась к разговору старушка, поглядывая на то, как хранитель кладбища помещает урну с прахом в выемку над табличкой. Вот и все. История Карен завершена… — Люция, хватит, — резко оборвал этот глупый диалог Стэн, потянув старушку за локоть. — Ты прекрасно знаешь, что она была бесплодна, а пользоваться всеми этими дикими программами по клонированию и программированию генома не хотела. Эмма устало покачнула головой и отступила на шаг. Когда-то и про нее так скажут — лучше бы детишек родила. Интересно, эти люди вообще знают, как жила Карен, что ею двигало, что она чувствовала, чего хотела от жизни? Сомнительно. Каждый из них судит только со своей колокольни, как было бы лучше, если бы другой человек поступил так, как хотят они. Она развернулась, ухватилась за подставленную руку Амира и пошла прочь. Здесь, на чистом цветущем кладбище, ей было нечего больше делать. Тем более стала наваливаться жара, а самой Эмме было слишком муторно, чтобы еще где-то таскаться. День оказался испорчен, но в целом… Эта ситуация стала ей уроком. Амир же думал о том, что у людей все просто. Даже теперь они командуют друг другом и указывают другому, как ему жить. А после осуждают того, кто жил не так. Он видел подобное много раз и, кажется, понял. Это в геноме людей прописано — удивляться тому, что кто-то живет не так, как он сам, а еще пытаться этого кого-то перевоспитать на свой лад, утащить в свое уютное топкое болото безнадеги и доказывать ему, что это и есть жизнь. Во все времена человеком двигал стадный инстинкт. И если какая-то особь отбивалась от стада хоть в чем-либо незначительном, эту особь или всеми силами пытались втянуть обратно, или делали изгоем, насмехались над нею, показывали потомству как плохой пример. Даже если эта особь жила лучше, чем они все. Почему так происходило и происходит до сих пор, киборг не знал. Наверное, сами люди в большинстве своем не осознавали этого, просто делали как правильно, как привычно, по традиции, потому что так принято. Принято родиться, учиться, жениться, работать, родить детей и умереть. Не принято возиться с киборгами. Неправильно. Прочь эту ущербную особь, выбившуюся из общей массы. — Я, кажется, знаю, в чем проблема людей, — медленно проговорил Амир, когда они уже подходили к загородной флайеробусной остановке. Эмма заинтересованно повернула к нему голову. — И в чем же? — она озадаченно смотрела на погруженного в свои мысли киборга. — В том, что люди больше животные, чем люди. А киборги лучше их и более люди, чем сами люди, — растерявшись от такой нескладной формулировки, Амир умолк, глядя на приближающуюся тушу флаейробуса, раскрашенную рекламой средства для похудения. — Быть может, ты и прав, — Эмма рассеянно вытащила планшет для покупки электронного билета. — Знаешь, мне страшно представить, что за мысли крутятся в твоем процессоре. Иногда ты меня пугаешь… Она поправила задравшуюся тонкую кофту и одернула брюки. Понять, как искусственный интеллект смог додуматься до чего-то подобного, ей было очень тяжело. То, что его самообучение зашло куда-то не в ту сторону, она знала, но чтобы киборг задавался такими философскими вопросами — что есть человек и что есть киборг? Пожалуй, она уже потеряла пульт управления от этой саморазвивающейся машины. По спине женщины прошел холодок, на коже выступили мурашки. Ледяная капля пота стекла с шеи по позвоночнику, доводя натянутые нервы до предела. Что, если он все же захочет доказать, что лучше человека? Сильнее, быстрее, умнее? И начнет с нее, как с ближайшего человека, который ему доступен. В ее голове промелькнули десятки сцен фильмов о восставших машинах. — Чего ты боишься, Эмма? — Амир приподнял ее голову и пристально всмотрелся в глаза. — Я разве сказал что-то ужасное? — Боюсь, что ты сказал правду, сам того не зная, — тихо проговорила она, стараясь успокоиться. Не стоит провоцировать живой опасный сканер, ходячий детектор лжи. — Пойдем, это наш флайеробус, — киборг аккуратно потянул хозяйку за руку, видя, что та впала в уже знакомый ступор.