Broken Doll

Прошла всего неделя после тех пар с морским боем и парнишкой, чьи волосы были ярче солнечного света, а глаза напоминали самую холодную и глубокую пучину, что есть на этом свете. И в этой пучине Дазай больше всего на свете хотел бы… Утонуть. Расправить руки. Выдохнуть последний раз в своей жизни и спокойно принять воду в лёгкие, которая его медленно и не щадя убьёт. Мужчина больше чем уверен, что если уйдёт именно таким способом, то однозначно с улыбкой на лице. В полном счастье и спокойствии. Дазай хоть и не сразу, но признал в Чуе того самого мальчишку в зале. Имя его он за это время позабыл, но вот образ бережно хранил в чертогах своей тёмной души. Прошло столько лет. Столько женщин Осаму уже повидал, но ни одна, ни одна даже самая красивая и умная девушка не заменила ему его любви, которую он хранил десять лет. В свои двадцать два года, Осаму уже далеко не девственник, но все контакты были так, на одну ночь, не более. Многих он даже не целовал в щёчку, а ещё большее количество он просто не помнил даже имён. Все они шли такой каруселью, что едва Дазай заканчивал с одной, как приходила другая. Он не видел в женщинах ничего больше чем просто антистресс после очередного нервозного задания. Знал бы читатель каково это, когда на месте очередной шлюханки-чуханки он видел рыжего парнишку. Дазай не видел его десять лет, но почему-то в восемнадцать он представлял Чую таким же как и есть сейчас. Ну… Что грешить… Думал конечно, что он будет немного повыше, но так даже лучше. Миниатюрный и на руках таскать проще. Нормально думать о работе не получается. Не только о мафии, но и об академии тоже. Каждый новый день он выискивал непонятно зачем рыжую макушку в широких коридорах. А вдруг в этот раз повезёт? Хотя бы просто поздороваться… Нет. Просто… Хотя бы увидеть. Даже не вблизи, хотя бы просто силуэт. Дазаю большего и не надо. Всё большее он уже видел в мокрых снах. Ну или просто представлял… *** — Ты! Рыжая дрянь! *** В голову невольно пришла картинка того, как Чуя сейчас выглядит в форме для танцев. ***  — «Больно… Очень больно», — мысли в рыжей голове плывут куда хотят. Сколько он сидит в тупике коридора? Сколько уже над ним издеваются его же однокурсницы? Сколько будет тысяча минус восемьсот тридцать четыре? Снова пинок аккурат в челюсть. Он уже не кричит. Не вырывается. Просто слезы текут по щекам, которые усеяны ссадинами и потертостями. Портят лицо такой дорогой для балета куклы. Его резко хватают за волосы. Кажется ещё совсем немного и дальше они будут вырывать клоки красивых волос. — Думаешь, раз такой известный, то можно унижать нас?!  — " Я не виноват, что работаю в отличие от вас…» — Не пошёл-ка ты куда подальше! — трясут как тряпичную куклу и насильно поднимают. Подростки — самые жестокие обидчики. — Ничтожество! — пощёчину справа. — Шмаль! — пощёчину слева.  — Отвечай, кобелина! — удар в живот. Интересно, там что-то осталось от внутренностей? — Девочки, хватит, -раздался голос самой старшей. Неужели они сжалятся? Слава богу… — Мы ведь не животные. Сделайте что хотели и дело с концом. Хватит цирка. И они сделали… Двое держали руки по швам, прижимая к стене. Одни снимали на видео… Вот же сучки. Еще две держали ноги. Они просто сели на них… Что за пытка, они ведь и так болят. Та, на чей мозг и милость Накахара ещё как-то надеялся… Стала пихать таблетки ему в рот. Много таблеток. И это явно были не лекарства. Что это? Почему ноги так подкашиваются? Лёгкие сейчас сломают ребра… Зрачок резко расширился и потекли слюни. — Ну ты и свинья, Накахара! Смотрите, это ваша звездочка японского балета! Жрет наркоту в коридоре! *** До шатена дошло как хоть чуток чаще встречаться с рыжим владельцем его сердца. Практические занятия его факультета заключается в написании текстов. То есть ему достаточно просто увести своих придурков писать стихи про балерина, а самому наслаждаться видом и смущением. Воодушевленный своей не совсем гениальностью он направился к хореографическому залу на третьем этаже в восточном крыле. Что ж… Из западного путь не близок, поэтому пора проверить навыки бега. Файтин! Пролетая мимо ошеломленных студентов и сердитых коллег он уже на финишной прямой. Как там говорилось? Рождённый бегать пизды не получит! Лестница. Коридор. И вот! Буквально за углом! Сейчас он проявит всего из себя такого учителя, которому зарплаты никакой не надо, только детей научить. Но… То, что он перед собой видит, совсем не то, чего он ожидал. Похабный смешок от таких нежных девушек. Столько ругательств. Стоп! Они смеются не вместе, а над кем-то… Они слишком толпятся, невозможно разглядеть. Дазай привстал на носочки, и увидев лицо жертвы… Тело покинуло этот чат. Кровь закипела. Кулаки сжались до хруста. Боже, где его пистолет, он хочет крови и расквашенных мозгов этих девиц. — Что здесь происходит? — Дазай не кричал, но его услышали и замерли все. Он оглядел их взглядом, которым смотрел на самых ненавистных ему… Жертв. В его очах плясали черти. Он видел каждую эту девушку в пыточном кресле карцера, где так любил издеваться над неугодными мафии. Ответа ждать долго не пришлось. Всё эти идиотки разбежались кто куда моментально. Чуя не успел упасть на пол, как бинтованные руки подхватили под поясницей, а голова уткнулась в плечо. — Чуя? Чуя, ты как?! — ответа не последовало. Плохо плохо плохо! Хрупкое тельце потряхивало в руках Осаму, неосознанно он стал прижимать его ближе к себе. Надо действовать так, чтобы Чую сейчас не увидели, иначе будет слишком много ненужного шума не только вокруг рыжего, но и Осаму. До начала следующей пары всего двадцать минут, но за такое короткое время Чуе может стать хуже. -Дазай-сан? — хрипло прозвучало откуда-то с плеча. — Да, Чуя, это я. Сейчас! Потерпи немного и все будет хорошо! — Я… умираю? — Ни в коем случае! Я не позволю! Дазай уже вызвал водителя, он скоро подъедет. Мужчина стал ходить с Чуей на руках и качать его, как мамочка в поликлинике. Взор упал на окно в коридоре, за ним было так пасмурно, что на этажах включили свет. Пасмурно. Точно! Осаму смотрит на лампочки и к своему счастью обнаруживает, что это все одна система, если сгорит одна, то погаснут все. Господи, влетит же ему за это, но здоровье Чуи сейчас важнее всякого света, а по камерам потом все равно найдут, кто это сделал и где. Плохо только, что камера скорее всего не захватила место, где над рыжим издевались, а звука на записи не слышно. Дазаю придётся попотеть, чтобы наказать этих чудовищ, но он это сделает. Журнал литературного факультета летит резко и стремительно до светильника и тот, разбивается вдребезги. Весь коридор усеян белыми осколками, поэтому Дазай с хрустом бежит через этаж. Через парадный вход он конечно же не выйдет, тогда весь его план насмарку. Поэтому его цель это запасный выход. Черт, Чуя конечно легенький, но Осаму не Геракл, чтобы бегать с утяжелением на такие дистанции. Вот он! Выход найден, но он же сто процентов закрыт, поэтому недолго думая, шатен выбивает её с ноги и стремится к чёрной машине на улице. Осторожно сев в машину, Дазай орёт на водителя и командует ему ехать домой. Рыжего бьёт уже крупной дрожью, у мужчины сердце кровью обливается… Как так?! Из-за чего? Зачем? Когда он вёл лекцию он бы не сказал, что все те дамочки как-то негативно относились к Чуе, но с другой стороны… Чуя ведь сам ни к кому не сел тогда, а предпочёл сесть в самый конец, когда впереди были места с одноклассниками. Значит все равно что-то здесь не чисто с этой группой. Дверь в квартиру просто так не выбьешь, к счастью это или к сожалению, даже не знаю. Тут пришлось повозиться с кодовым замком, но вот они уже внутри. Чуя побелел как простыня и кровь шла из носа и уголка рта. Тут все вперемешку, не поймёшь то ли это губу разбили, то ли это он плевал кровью. Квартира мафиози, как отражение его души, вся в тёмных тонах. Темно-графитовые однотонные обои везде, тёмно-коричневый ламинат тоже везде кроме ванной одинаковый, в гостиной как-то пустовато и одиноко. Стоит один диван, на котором вязаный плед, видимо хозяин тут иногда ночует вместо спальни, рядом стеклянный журнальный столик с кучей документов и ноутбуком и собственно телевизор. Больше видимо и не надо. В спальне ситуация чуть получше. Тут большая кровать с шоколадным постельный бельём, прикроватная тумбочка с книгами на ней, встроенный шкаф-купе с большими зеркалами и большой мохнатый ковёр посреди комнаты, а главное — он белый (!) Дазай кладёт его на большую кровать в своей тёмной спальне и собирался уходить вызвать Мори, но… Его вдруг очень вяло остановили, буквально за кончики пальцев.  — Н-не уходите…пожалуйста, — повернувшись, на Осаму смотрела одна пара глаз… В слезах. Шатен присел рядом на кровать и положил широкую ладонь на лоб рыжего и убрала с него парочку выбившихся прядей.  — Сейчас, Чуя-кун, я вызову врача и тебе помогут. Потерпи немного, — сидя в таком положении он стал набирать Мори. Только ему он сейчас готов доверить здоровье этого парнишки. Огай не стал бы отрываться от дел по такому вызову, он в конце концов не скорая помощь и доктор Айболит, но когда его приемник назвал того «Папой», мужчина понял, что дело очень серьёзное и сорвался как только смог. За все годы своей практики врачом, он конечно видел многое и почти никогда не испытывал жалости к пациентам, но здесь другой случай…  — Дазай, этот парень. Недавний выпускник нашей балетной школы.  — Меня это не волнует сейчас! Помоги ему, пожалуйста!  — Всё не так страшно на самом деле, промывание желудка и капельница решат основную проблему с передозом, но вот телесные повреждения в виде царапин и ссадин, будь добр обработать сам. Не безрукий в конце концов, — Огай раскрыл маленький чемоданчик и выудил оттуда и капельницу, и уколы, и перчатки. Дело было за малым он ещё не от такого откачивал. Пока рыжий лежит под доверенностью отца, Дазай решает пока что позвонить маме Чуи и рассказать, но что-то его останавливает от нажатия зелёной кнопочки. Он конечно хочет помочь Накахаре, но если он расскажет об этом Коё, то она тут же заберёт своего сыночка, а Осаму так хочется побыть с ним ещё хотя бы чуток рядом, что он решает ничего не говорить и держать Чую у себя до оздоровления. Незаконно? Действия портовой мафии закону не подчиняются.