Broken Doll

Театр Йокогама Канагава Артс Чуя собирает вещи в свою огромную сумку после очередной репетиции длинной около в четыре часа. Все театры во всех странах разные, но, кажется, везде есть определенная изюминка мучений. Хочешь танцевать, но при этом полноценно жить? Пожалуйста, тебе в кордебалет! Что? Бьешь амбициями и готов работать на износ? О, ну мы можем позволить тебе сольную роль, только приди завтра на шестичасовую репетицию, ага. Чуе уже вообще ничего было не страшно. Он прочувствовал все кошмары и всё дерьмо этого искусства, что теперь сам мог устанавливать здесь правила. Он до трясучки не любил слушать от новичков что-то вроде: «Я устал» — или может быть — «Я больше не могу». Просто потому что сам Накахара никогда не позволял себе сказать такое. Даже когда только пришел Аарону. Балет — как большой и божественный источник, а ты только пришедшая на него молоденькая антилопа с тонкими ножками и еще не выросшими рожками. Проявишь слабость и крокодилы, что сидят в этом источнике, сожрут тебя. Эта метафора постоянно подгоняла рыжего работать еще больше. Быстрее.Выше.Сильнее. Телефон на дне сумки ощутимо вибрирует, на экране высвечивается маячок смс. Причем от контакта, чье имя украшено сердечками. И высвечивается оно на фоне совместной фотографии Осаму и Чуи. Дазай-Сасай: " Мой миниатюрный мсье, какой у Вас размер Вашей чудесной и утонченной ножки?» Накахара произвольно на автомате улыбается глядя в экран и отвечает прямо с экрана блокировки. Рыжая бестия: " 39-40, а что такое? Мы же недавно покупали нам с тобой обувь» Дазай-Сасай: " Особенный случай, мой Лорд» Рыжая бестия: «Я заблокирую на твоём телефоне все сайты, где ты смотришь то аниме про дворецкого…» Дазай-Сасай: " Да ладно тебе~» Вот теперь стало не по себе. Если Дазай решил купить Чуе что-то из обуви, то это абсолютный провал. Да, Осаму прекрасный мафиози, клёвый учитель и самый любимый молодой человек, но его вкус в моде и вещах был абсолютно ужасным и тухлым. Чуя не хочет носить клоунские башмаки… Нужно поторопиться домой! Сорвать покупку клоунской атрибутики. " Резиденция» Дазай-Накахара. Входная дверь открыта. Пиздец. В квартире темно, как в жопе негра.И это при том, что на улице еще стемнеть не успело, всё спасибо плотным шторам, которые несмотря на все уговоры Чуи, Осаму не стал менять на что-то более легкое. Внутри как-то становится неспокойно и первые мысли, которые закрадываются в рыжую голову — тут происходит покушение и Дазай возможно лежит мертвый где-нибудь в канаве.  — Осаму?..- а в ответ тишина. — Дазай, ты здесь? — рука сама по себе стала искать по стене выключатель и нашла.- Ебаный в рот, если тут кто-то есть, то вам лучше выйти прямо сейчас! — Резко рыжий почувствовал себя героем какого-нибудь боевика. Кстати, удивительно, но Чуя больше любил ужасы и боевики, а своего парня мог застать за просмотром мелодрамы. Накахара специально не включал свет, пока что, внимательно вслушиваясь в любые шорохи. Кошачьей поступью к нему подошли сзади и длинные руки обвили талию.  — Включи свет, солнышко~- у рыжего прямо гора с плеч, ведь он слышит сейчас родной голос. Одной рукой он накрывает бинтованную кисть, которая расположилась на талии, а другой включает свет. Дальше то, что он увидел режет глаза. На кресле, в котором любит сидеть Дазай, аккуратно разложены: красивый кремовый смокинг, белоснежная рубашка, приглушенно-синий галстук-бабочка, жилет схожий по оттенку с пиджаком и кофейного цвета лоферы, на небольшой ребристой платформе.  — Что это такое? — Чуя недоумевает, что это могло бы значить и смотрит на одежду, как баран на новые ворота. Накахара скидывает с плеча огромную сумку и та, с соответсвующим звуком, падает на пол, а ее хозяин подходит ближе к креслу и будто боится коснуться одежды. — Ты что сам это выбирал? Для меня?  — Знаешь, меня тут совершенно случайно и по непонятным обстоятельствам пригласили…- шатен делает вид, что даже не помнит куда его позвали, хотя, сам выпрашивал у Мори два приглашения, — всего лишь на светский вечер… В самом дорогом отеле Йокогамы! — внимание Накахары переносится с одежды на Осаму. — Ты, конечно, самый красивый и лучший, но я давно хотел купить тебе что-то подобное… Тебе нравится?  — Шутишь что-ли?! — улыбаясь, Чуя буквально виснет на нем, а Осаму кружит его несколько раз. Наконец поставив его на ноги, Дазай видит горящие глаза. Он точно знает, что они бы так не горели, если бы Накахара знал, из-за чего Осаму пригласили на такое мероприятие. ***  — Осаму, задание весьма ответсвенное, потому и не могу доверить его пешкам.  — Отец, ты мне льстишь и обижаешь меня одновременно. Было ли у меня хоть одно провальное задание?  — А как же… Как его? Одасаку же вроде?..  — Он умер из-за тебя.  — На его месте мог оказаться ты. Как думаешь, что выберет отец, смерть сына или другого подчиненного из низов, — шатен цыкает и сжимат кулаки. -Даже твоя ненужная обида здесь не угодна. Ты ему уже ничем не поможешь.  — Я пойду на эту авантюру, только если Чуя тоже пойдет на этот безумно дорогой вечер.  — Так он знает про мафию? Вы все еще вместе?  — Да, он знает и даже нормально воспринимает. Плюсом он никогда бывал на таких мероприятиях, я бы хотел сводить его.  — Ты словно собаку выгуливаешь, не иначе, — мужчина усмехается и складывает кисти под подбородком уже по привычке.  — Как ты можешь называть столь талантливого человека собакой?  — Я не называю, а просто сравниваю. Ты сам прекрасно знаешь, как я отношусь к вашим с ним отношениям. Ты сам решил перейти полностью в мафию, не буду пугать, но семья для мафиози — плохо. Ты хотя бы думал, что на его жизнь могут покуситься? А что, если тебя буду шантажировать им?  — Ни слова больше. От твоих речей уши в трубочку сворачиваются, - резко отрезал Осаму. Конечно, он думал о всех этих исходах, но старается, правда старается защитить Чую. Прекрасно понимая, что если потеряет Накахару, то потеряет желание жить. Именно поэтому Дазай спит с пистолетом под подушкой и тревожной кнопкой, при нажатии которой, немедля приедет группа охраны. Возможно даже не одна группа. Именно из-за этого в квартире висят плотные шторы, чтобы за его чудом никто не смел подглядывать. Именно из-за этого в квартире идеальная шумоизоляция и маленькое устройство на стенке в кладовке, которое будет пищать, если дома появятся жучки или что-то подобное. *** Торжество уже завтра вечером. Ничего особенного, просто день рождения ребёнка оооочень богатых и влиятельных людей. Как же с ними связана мафия? Легко и просто. Глава семейства когда-то давно сам был работничком мафии, но в итоге мало того, что сбежал оттуда и женился на местной проститутке, так еще и украл несколько крупных акций организации. Мафия подобное не прощает. Поэтому всё семейство приказано истребить. Жестоко? Возможно, но по крайней мере справедливо. Этот богатей знал на что шел, когда переступал дорогу мафии. Ничего личного. Неимоверно глупый человек с таким кошельком будет устраивать праздник дочери в своем же особняке. План проще простого, зайти, потусоваться какое-то время, сделать Чуе предложение, установить бомбу и выйти под красивый взрыв. Романтично, оригинально, в стиле Осаму. Утром заветного дня Чуя ушел на репетицию в театр. Кажется, что даже если будет конец света, рыжий все равно попрется на все репетиции классы. Шатен сидит в пустой квартире, в которой с недавнего времени стены забыли, что такое одиночество и самобичевание. Мужчина держит в руках заветную коробочку в бархате. Сегодня он с ней встанет на одно колено перед Чуей и предложит занять место в его сердце на всю жизнь, которую теперь Осаму ценит. Интересно, как отреагирует Чуя… Расплачется, как в мелодрамах? Сухо ответит? Скажет что-то вроде -» Дазай, не позорь мою рыжую голову»? Он не должен отказать. Осаму убьется, если получит отказ. Длинные руки перебирают коробочку в красном бархате, а в голове крутится, как это все будет происходить. Шатен решает отрепетировать сей момент. Он идет в их спальню, где стоит большой шифоньер с зеркалом от пола до потолка. Мафиози становится перед ним на одно колено и понимает, что так нелепо он себя еще никогда не чувствовал. Так, соберись. Это же для Чуи, верно? Значит, надо постараться.  — Дорогой Накахара Чуя, могу я попросить твоей руки и сердца для дальнейшей жизни?.. Блять, как обращение к президенту! Чуя, я хочу, чтобы ты стал моей женой! — он мотает головой и понимает, что все не так просто, как кажется. И тут он решает спиздить реплику из сериала, где девушке, аж семь парней предлагали жениться.- Барбара, ты мой свет в окошке… Блять, хуйня ебаная! Какая к черту Барбара? Осаму, ну соберись ты ради бога…- Шатен уже умоляет свое отражение в зеркале сказать что-нибудь, но то, лишь немо повторяет движение губ. Далее Осаму уходит на кухню и решает выпить для храбрости, а после приходит подшофе к зеркалу и шатается перед ним. Чуток переборщил с коньяком. А потом «красиво» и даже почти ровно опирается на стенку и тыкает пальцем в свое отражение, которое делает точно так же.  — Значит так, я люблю тебя, как листики любят дождик, поэтому будь мои охеросовым. Блять. Арахисовым маслом в сэндвиче с джемом. Идеально ептеть! — после он заваливается на их кровать и быстро засыпает. А в трезвый ум приводит звук ключа в замочной скважине шорохи в коридоре. Весь алкоголь в крови как будто рассеивается. Шкатулка. Ее нужно срочно спрятать. Первое, что попадается на глаза — это черный смокинг Дазая, висящий на дверной ручке в спальне. Красный коробок летит во внутренний карман. Когда Чуя заходит домой, то замечает, что в квартире подозрительно тихо.  — Осаму, ты дома? — шорохи в спальне.- Спал что-ли? Или решил быстро передернуть? — Рыжий проходит дальше на кухню с пакетами, видимо успел еще зайти в магазины по дороге. И тут он видит на барной стойке, оставленный фужер. Чуя решает его понюхать. Как и ожидалось. Коньяк, причем не слабенький. Тут же выходит заспанный Осаму.  — Уже пришел? О, ты в магазин заходил. Почему не позвонил, я бы тебя забрал. Сумки ведь тяжелые…  — Чтобы меня забрать нужен был свежий водитель.Я смотрю ты тут времени не терял!  — Ну не кричи, — Шатен ластиться подходит к нему со спины и обнимает, а потом невесомо целует в макушку.  — Айщ, таблетки в шкафчике над раковиной.  — Спасибо, солнышко~ *** Как и ожидалось, Чуе прекрасно подошел костюм и обувь. Хотя, он даже в тряпках затмит всех своей природной красотой. Молочный цвет костюма хорошо контрастировал с рыжей шевелюрой и делал ее еще ярче, а синеватый галстук подчеркнул цвет глубоких глаз-омутов. У Чуи были не просто сине-голубые глаза. Они имели свой шарм в том, что зрачок был не полностью черный, а с голубоватой дымкой. От зрачка шел некий градиент от небесно-голубого до синеватого, а завершился этот ансамбль тем, что вокруг радужки имелась тонкая темная каемочка. Именно из-за этой каемочки многие думали, что рыжий ходит в линзах, даже при тех условиях, что зрение у него было орлиное. Дазай же тоже изменился на глазах у Чуи. Ох, этот глубокий-черный смокинг, чуть приталенный и идеально сидящий по тощей фигуре высокого тела. Белоснежная рубашка с мелкими золотыми пуговицами, которые не смотрелись как нечто безвкусное, а наоборот создавали некую текстуру.Черные лаковые туфли с красной подошвой стали особой перчинкой в образе и показателем чувства стиля, которого у Дазая в помине никто не видел. Ах да! Еще же была черная и острая бабочка, на ее фоне сразу стали видны точеные скулы и подбородок, о которых можно было порезаться, если дотронуться. Они посмотрели друг на друга, стоя в коридоре и у обоих одновременно провертелось в голове — " Мой и самый лучший.» И тут Чуя хмурит брови и заглядывает в кофейные гущи со всей серьезностью.  — Только попробуй ужраться в ебеня, Дазай, — худой пальчик тыкает прямо в грудь бинтованного.  — Да я трезв, как стеклышко! И вообще, в высшем свете так не выражаются, так что следи за своим юрким язычком, — и тут Чуя демонстративно облизывается якобы просто губы смочить, — вот так бы и засосал тебя прямо тут, но боюсь, что не удержусь.  — Идем, извращенец, а то опоздаем, как псины позорные. Только в машине у Чуи начинают возникать вопросы в голове.  — Осаму, а разве мафиози не должны держаться в тени? Так на кой черт тебя позвали на светский вечер? — рыжий ненавязчиво кладет свою руку на широкую ладонь, что лежит на рычаге коробки передач.  — Рано или поздно ты должен был задать этот вопрос. Врать тебе не имеет места быть, поэтому скажу прямо. Это задание. Очень ответственное. Если говорить кратко, то если всё пройдет удачно, то особняк, в который мы сейчас едем должен, быть уничтожен вместе с его обитателями. Схема максимально простая и у нас будет время, чтобы приятно провести время…  — Нужно убить около сотни людей?! Ты с ума сошел! Зачем?!  — Солнышко, это моя работа, у меня миссии и похуже были и это я тебе еще про карцер не рассказывал ни разу, чтобы тебя кошмары по ночам не мучали. Человек, который является гвоздем сегодняшнего представления, наделал таких делов, что таких грешников даже в аду не пропускают. Он сносил детские дома под свои ночные клубы, украл кое-что из мафии и переделал под себя, его жена тоже не ангелочек, как и дочь. Просто две зазнавшиеся мразоты. Семья гнилых людей.  — А причем тут обычные гости тогда?  — Банальные свидетели. Плюсом ради безопасности твоей и моей конфиденциальности.  — Сомнительно это всё…  — Кроха, не думай о исходе. Тебе никого не надо резать своими руками. Просто приятно проведи время и уйди, как в твоих любимых боевиках под эпичный взрыв, не оглядываясь назад.  — Но ведь погибнут люди… Возможно, те, кто вообще к этому не причастен и пришел просто поздравить  — Чуя, от такого мусора надо избавляться и как можно быстрее, иначе их кошельки потянут весь мир вниз. Ты еще не знаешь насколько люди в свете прогнившие и алчные. Ты танцуешь в самом дорогом театре чуть ли не всей Японии и не знаешь кто ходит к тебе на спектакли. Я, когда хожу на твои концерты прекрасно вижу, что эти богачи просто пришли посмотреть на красивые тела, кто-то фотографирует такие части твоего тела, что руки оторвать хочется. Понимаешь, это просто такой механизм. Они не видят ничего прекрасного, они видят только свою выгоду, в этом и залог их богатства. Всё для себя любимого, а на остальных до лампочки.  — Но ведь не все богатые люди такие… Ты что-то совсем загнул. Говоришь о них, как о животных.  — Нет, они не все такие. Есть те, кто на одну третью осознал свои грехи и в мозгу что-то наконец переклинило. Такие обычно сразу творчеством начинают заниматься. Как правило их труды хорошо продаются и они начинают в этом видеть новый доход, поэтому та истина, которую они познали уходит на второй, а то и на третий план.  — Боже мой, Осаму, нельзя так говорить о людях, которые просто поучают больше, чем ты.  — Эхх. Какой ты у меня все же добродушный, — несмотря на то, что Дазай тут буквально устроил урок философии и тема, о которой он говорил явно не усвоена, он все равно поворачивается к Накахаре с влюбленным и ласковым взглядом. Чуя ловит его на себе и уводя голову к окну говорит что-то в духе: " Смотри на дорогу, дурень» *** Как и ожидалось особняк огромный. Чуя такие только на картинке в интернете видел, честно говоря, челюсть ему поймал Дазай. Три этажа в молочном кирпиче, большие панорамные окна, ухоженный сад, два бассейна, много слуг и гостей, которые уже перемешались и первые очень юрко бегали между толстыми богатеями.  — Осаму, мы опоздали.  — Не совсем. Если ты на такой вечер приедешь ровно ко времени или даже заранее, то сочтут, что ты бездельник и дел днем у тебя не было, а еще будут считать, что ты сюда чисто поесть пришел, поэтому десять или пятнадцать минут мы можем себе позволить.  — Господи, это так геморрно.  — У богатых свои причуды, не обессудь. Так, далеко от меня не уходи, к пьяным лучше не подходить, если не хочешь получить шлепок по своей прекрасной заднице, хорошо?  — Хорошо.  — На счет неприятной для тебя части со взрывом. Как только я тебе кивну, ты уйдешь на улицу и будешь просто тусоваться в саду, позже я заберу тебя оттуда и мы просто спокойно уедем.Ничего не усложняем и уж точно никому ничего про всю эту махинацию не рассказываем. Хорошо?  — Да, хорошо…- Чуя не хотел вообще слушать про план, но прекрасно понимал, что это необходимо будет, иначе можно случайно взлететь на воздух вместе с теми, кто сегодня в списке «особых» гостей. Осаму видит, как Чуя опустил голову, отстегивая ремень, и узнает себя на первом задании. Он берет его хрупкие и тонкие ручки в одну руку, а другой тянет за подбородок, требуя взглянуть на него. В двух океанах залегла уже грусть и сожаление, ее надо разбавить чем-то вроде ожидания, может быть. Шатен невесомо целует лепестки родных губ и склоняется над самым-самым ушком.  — Сегодня тебя ждет, наверное, приятный сюрприз.Жди и очень хорошо подумай, что это может быть, -он опаляет своим дыханием нежную кожу и прекрасно видит, как бедное ушко безжалостно краснеет. Да и личико рыжего скоро сольется с волосами.  — Пойдем уже, а то нагнешь меня прямо в машине!  — Хахаха, так ты не против коленно-локтевой? ~  — Я не это имел в виду! — и Накахара резко выходит из машины, сильно хлопая дверью.  — Ты ж моя истеричка маленькая, — выдыхает и ухмыляется Дазай, прежде чем самому выйти. Как и ожидалось внутри все дорого и богато, мраморный пол, стену в дорогой отделке. Осаму не разбирался в строительных материалах и дизайне интерьера, но точно был уверен, что сюда были вложены баснословно огромные бабки. В их гостиной даже имелась небольшая сцена с роялем, микрофоном, стойкой с другими инструментами и… о боже…это что? Станок? Теперь взгляд Чуи был прикован исключительно к станку на сцене.  — Именинница занимается: скрипкой, фортепиано, вокалом, тубой, а также судя по всему, балетом. Еще одна черта богатеньких и детей, и родителей — это выставлять все свои умения на показ. Неважно насколько хорошо ты этим владеешь, главное показать и приковать всё внимание к себе.  — Отвратительно.  — Согласен, не бойся, моё внимание только твоё и на этот вечер, и на всю жизнь.  — Замолчи…- отвернулся рыжий, стыдясь своего спутника, на что Дазай издал приглушенный смешок. Девушке исполнялось восемнадцать лет. Совершеннолетие. Не самый подходящий день для взрыва из-за своих родителей, но по крайней мере красиво, так думалось мафиози. Чуя провел всего два часа на банкете, а уже возненавидел эту особу, которая то и дело выходила на сцену, чтобы продемонстрировать свои «таланты». Вышла она в балетной пачке и пуантах и Чую аж передернуло от её осанки. Так уж вышло, что рыжий и Осаму стояли прямо у этой сцены в первых рядах, а у Чуи в руках был бокал крепкого красного вина. Музыканты стали играть классическое «Лебединное озеро». Да, не оригинально, но классика не выходит из моды. Произведение не особо сложно в элементах, там больше играет роль мастерство, гибкость, пластичность и фигура. Коих у девушки не было. Она даже волосы не удосужилась собрать хотя бы в хвост. И тут просто пошла престарелая Волочкова. Пластичность? Это кто? Знание программы? Да зачеееем? Может тогда идеальная растяжка? Ей богу бабушка сядет ниже, чем она. Чуя был абсолютно трезв, в своем уме, просто его передернуло. Он сжал ручки в кулаки, а потом просто выплеснул красное вино на девушку.  — Чуя! — шипит Осаму, но не оттаскивает. — ты что делаешь?  — И ты называешь себя балериной, окончившей невъебать какую хорошую академию? У собаки больше способностей, чем у тебя.  — Ты что совсем тормоза потерял?! Рыжее ты чмо! Знаешь сколько стоит эта пачка?!  — Какая разница, нормально танцевать можно и в простынях, — музыка прервалась и музыканты испуганно переглядывались между собой, а все гости обратили все свое внимание на эту перепалку. — Стопы не тянешь, про вывороты забыла, твой шпагат ужасен, а руки больше на палки смахивают. Стыдно на такое в зеркале перед собой смотреть не то, чтобы на людях показывать.  — Папочка, он меня унижает! Убей его! Отруби голову! — в такой ситуации избалованные дети единственное что могут- это позвать своих спонсоров. Только вот, сидящий в большом кожаном кресле папик, заинтересовался Чуей в другом плане, он показался ему симпатичным, поэтому всех своих собак спускать не стал.  — Значит говоришь, что в простынях лучше станцуешь? — ухмыльнулся мужчина, чья лысина сверкала ярче, чем золотая люстра над их головами. — Значит, продемонстрируйте.  — Я не цирковая собака, как Ваша дочь, — боже, как Дазай тащился, когда его Чуя колко отвечал на всякие провокации, но понимал, что представления всё же не избежать. Да, его брала ревность, что еще несколько десятков людей увидят худые ножки Чуи и острые плечи, но он осознавал, что это всё принадлежит только ему и это безусловно грело душу, а где-то слева в груди мешочек, называемый сердцем, заходился в приятной судороге.  — Значит, твои слова не имеют веса здесь и ты только зря оклеветал мою дочь, не иначе, — мужику явно не понравилось, что появился вариант того, что он не увидит представления. Он стал пускать свои провокации, как сорняк пускает свои корни. Но последняя явно задела Чую и тому пришлось согласится на сие действо, — если не будешь танцевать, то твой театр благодаря моим людям будет снесен, а на его месте появится самый дешевый в округе стриптиз-клуб. Как тебе такая перспектива?  — Давайте Ваши чертовы простыни. У меня условие, чтобы они были идеально чистые и пропаренные, — даже в такой ситуации чистоплюй в Чуе не унял своего пыла стерильности. Условие приняли и Накахара сам знал на что шел, вскоре его дорогой до безумия костюм и ботинки держал на руках Дазай. Хоть им и воспользовались, как вешалкой, но предстоящее стоило того. Он никогда, ни от чего не отговаривал Чую. Допускал любые безумства. Во-первых, Накахара редко чудил, но если такое случалось, то обязательно по-крупному и весело, во-вторых, каждому надо пережить свое. Накахара всё детство был примерным и хорошим мальчиком, поэтому на хулиганье у него не было времени, да мать бы его потом за волосы оттаскала. Никогда не поздно что-то начинать, правда? Вот и Дазай так думает. Пусть отрывается за все года своего заточения в балетном классе. Чуя по-быстрому переоделся в туалете, куда ему принесли простыни. Их было две. Еще даже теплые после отпаривателя, что Чуе безусловно нравилось, хотя бы здесь не накосячили. Пуанты ему на удивление тоже всучили.Хоть и они и были просто дубовые и держали только одно положение. Конечно, можно было их подшить под себя, но это как минимум час, а столько времени заставлять публику ждать нельзя. Следом, госпожа истеричка сжалилась и решила дать Чуе купальник, но только для того, чтобы тот не сверкал трусами в танце. Рыжий взял лишь одну простынь и обмотал на себе, как древнегреческое одеяние, закрепив конструкцию булавками на плечах и полах, и обмотав лентой взятой у местной горничной, тонкую талию. Всё «платье" было чуть выше колена. Как же Дазай жалел, что в балете не танцуют в длинных юбках. Самая максимальная длинна пачек — это середина колена или на два сантиметра ниже, но это уже вообще край. Чуя вышел к этой девице на сцену и смотрелся в ахуенное количество раз эстетичнее, чем она. Сам он был миниатюрнее и уже, чем девушка. Как говорят в балетных школах — сценичность неплохая. Дазай сразу заметил, как смотрели на его крошку многие мужики с желанием в глазах, даже несмотря на то, что те были женаты и с детьми. А женщины тихо и по черному завидовали конституции тела. В особенности пялился сам хозяин дома, который как-то не по-доброму улыбался. Чуя бросил на него короткий взгляд и больше не смотрел. Музыканты взялись за свои инструменты, а Чуя и именинница встали по позициям. Даже тут была видна выворотность ног Накахары и девушки. Даже на дубовых пуантах он умудрился встать на гибкие полупальцы. У обоих была роль белого умирающего лебедя. Одна из самых сложных в плане эмоций и передачи настроения. Дазай и сам загляделся на то, как его Чуя плавно двигался. Его руки были больше похожи на ленты, развевающиеся на ветру. Ноги красиво и мягко крались друг за другом, покачивая бедра мелкими шажками. Его спинка выгибалась колесом, а после приходила на место идеальная осанка. На середине партии смерти белого лебедя та девчушка остановилась и нахмурилась, сложив руки на груди. Она требовала у своего спонсора, чтобы тот остановил действо и выгнал этого придурка, но тут папаша не стал обращать внимания на прихоти дочери и дождался конца партии. Как только Накахара сложился «бутербродиком» и припал все телом к ногам, что означало конец номера, весь зал разразился аплодисментами. Чуя с одышкой встал с пола и поклонился. Каким бы не был зритель- культура перед ним все равно должна быть.  — Ну что? Хочешь сказать, что это было плохо?  — Да! Отвратительно! — и тут зал замычал в один голос что-то вроде «Уууууууууу». Девушке пришлось закрыть свой рот.  — А вот они не согласятся с тобой.- ухмыльнулся рыжий, поправив ленту на талии. Более продолжать он не хотел эту беседу, поэтому смылся в туалет, чтобы снять с себя это тряпьё, при этом забыв взять костюм у Осаму. Шатен немного запоздало догнал и только через какое-то время поперся к своеобразной раздевалке. Рыжий уже практически открыл дверь в ванную и тут на двери он увидел тень, которая явно была не его. Он обернулся и увидел, как слишком близко к нему стоит хозяин особняка.  — Здравствуйте, - холодно и тихо парировал рыжий, смотря на мужика из-под лобья.  — Ну привет, птичка~ Ты так красиво двигаешься, не хочешь также пластично и приятно провести со мной время? М? — дело плохо. Он обдолбанный в ебеня, потому что перегаром от него не несло. Пьяных хоть бухлом можно от себя отвести, а вот наркоши…с ними труднее. Если что-то вдарило в голову, то их как правило только отключать можно. Иначе они становятся агрессивными, как челябинские бомжи.  — Извините. Я сейчас занят, у меня нет времени на автографы, - Чуя планировал быстро открыть дверь и залететь в ванную, возможно, закрыться там на какое-то время. Но как только он развернулся обратно лицом к двери, его сильно прижали, а руки взяли в широкую толстую ладонь и прижали к двери над головой.А другой рукой он полез под простыни и положил на округлые ягодицы.Он стал сильно их сжимать и оттягивать. -Ты что совсем больной ублюдок? — Чуя издал из себя самый настоящий загробный голос и повернул голову на извращугу. Знаете что прекрасно? Несмотря на то, что балерины кажутся хрупкими, их ноги могли бы стать самым настоящим оружием.Этой хрупкой и тонкой ножкой, Чуя пнул обидчика так, что тот позорно скуля, сполз вниз.Дубовые пуанты стали совсем, как настоящие костеты, только для ног. Чуя нахлынула волна липкого гнева и он стал просто допинывать тело, которое было уже в отключке, но еще с признаками жизни. У Накахары такие огоньки в глазах горели, он бил его, как в бреду. И остановила его только шершавая в бинтах рука.  — Кроха, не стоит так морать свои прелестные ножки о такой мусор. Это все равно его последний день, а ты ему даже шанса не дал умереть красивым… Что он хотел сделать? — Осаму положил руку на Чуино плечо и невесомо провел носом по острой скуле мини-чибика.  — Залез рукой под простыни…неприятно.  — Значит сегодня я зацелую те места, где он тебя трогал.  — Прямо до красных следов?  — Прямо до красных следов, - кивнул шатен и тепло улыбнулся, чмокнув свое чудо в лобик, тебе стоит переодеться из этого тряпья.  — Ты побудешь тут?  — Чуя, ничего не случится, мне пока нужно на задний двор по особым делам, — мафиози сделал серьезный вид и посмотрел на носок своего ботинка, Чуя и так всё понял и расспрашивать что по чем не стал.- Как переоденешься. Сразу приходи туда, только старайся пройти так, чтобы тебя не видели, — еле шевеля губами, поставил он условия. Оставив свою балерину в туалете и вручив ему костюм и ботинки, он ушел на задний двор. Очень красивый садик. С кустами в форме слонов и яркими теплыми гирляндами. Сама атмосфера располагала именно сегодня и сейчас сделать свою любимому предложение. Он уже выкрал бутылку вина из бара, причем чуино любимое. Также взял два бокала, при этом проверив, что они идеально начищены, иначе рыжий не станет из них пить. Мафиози опустил руку в карман. Именно в тот, где лежала красная шкатулка. Сердце невольно зашлось в волнении, а по спине пробежала волна мурашек. Что он скажет? Как отреагирует? Откажется? Согласится? Будем надеяться, что последнее. В кармане рыться стало резко некогда, дверь в садик со скрипом открылась и к нему уже шел его Чуя, чуть прихрамывая.  — Ударился где-то?  — Пуанты жесткие были… Я там такие мозоли натер.  — Из-за такой истерички! Твои бедные ноги.  — Хе… Переживу как-нибудь, — рыжий сел в плетенное кресло напротив. — Ты позвал меня просто попить вино? А как же твои…делишки?  — Да, бомба сработает через час. До взрыва у нас есть еще время, поэтому давай просто отдохнем?  — Ты совсем не переживаешь?  — Прошли те времена, когда меня волновало подобное… Сейчас меня волнуешь только ты, Чуя. Ради тебя дышу, ради тебя будут жить. Я никому и никогда не позволю тебя обидеть. Я правда очень сильно тебя люблю и ты очень дорог моему сердцу. Я сойду с ума без тебя.  — Ты уже выпил что-ли? Я же не так долго был в туалете!  — Вообще-то я веду немного к другому…- давай, Осаму, более подходящего момента в жизни уже не будет. Руки немного потряхивает, когда он тянется за коробочкой. Мозг растерял все красивые слова сразу же., но зато за штурвал его сознания встало сердце Дазай садится на одно колено перед Чуей и тот мгновенно отставляет бокал в сторону.  — Осаму…- его голос немного потряхивает, но все еще держится. Рыжий встает из-за своего места и прикрывает рот руками в ожидании.  — Нет, не перебивай. Мне и так сложно это говорить! — шутя, психует Дазай. Кто ж знал, что подобное так сложно сказать? Он же репетировал, вроде… Вроде бы. Так, давай, глубокий вдох и… шатен улыбается, как придурок, потому что смешно с самого себя. Между ними такое было! Буквально через огонь вдвоем прошли, а тут он просто не может несколько предложений сказать, не тупость ли? Ну вот! Дазай уже откровенно хихикает, как школьница перед своим сэмпаем.  — Это шутка что-ли? — как-то уже грустно улыбается Чуя  — Да нет-нет! Фху… Чуя, я хочу отдать тебе свое тело, свою душу и свое сердце на всю оставшуюся жизнь, — он выставляет перед Накахарой красную коробочку и открывает. Кольцо. Золотое. — Неважно сколько она продлится, хочу вставать по утрам и видеть тебя лежащего рядом, с растрепанными волосами. Хочу станцевать с тобой на нашей свадьбе. Хочу носить тебя на руках, если у тебя будет болеть поясница после жаркой ночки, да и просто без повода. Хочу, еще не раз побесить твою матушку, ха-ха… Хочу, чтобы ты стал Дазай-Накахара. Надеюсь, ты разделяешь все мои «хочу»… Накахара Чуя, ты выйдешь за меня? — на последнем слове Осаму поджимает губы и с ожиданием смотрит в синие омуты, а их владелец по-садистски выдерживает десятисекундную паузу, которая казалась вечностью.  — Да, я выйду за тебя, Осаму Дазай — Накахара широко и смущенно улыбается, прикрывая рукой, а у самого еле ощутимые слёзы бегут по щекам. — Я не слышууу~ — Да, черт возьми, я выйду за тебя и возьму твою фамилию!!! — прозвучало, кажется на весь двор, но в доме всё равно, все уже были слишком пьяные и шумные, чтобы что-то услышать. Осаму встает с колена и надевает кольцо на тонкий пальчик. Подошло причем идеально.С лица Накахары так и не сходит сияющая улыбка, что безусловно заставляло самого шатена улыбаться. На дне коробочки лежало еще одно кольцо, более толстое и суразное.  — Красивые… Осаму, ты у меня такой молодец, — на словах «у меня» рыжий делает особый акцент.  — А ты у меня, — и Дазай тоже повторяет за ним этот акцент. За этих двоих хочется только радоваться и утирать себе слезинки счастья. А долго ли будет их счастье? . Всё происходит очень быстро и как в тумане. Дазай вроде бы на десять тысяч процентов был убежден, что бомбу никто раньше времени не найдет, но все сложилось иначе… Люди тут же выбежали из особняка. Хозяин решил, что если заблокирует свой дом новомодной системой, то взрыв можно будет смягчить. Только вот не учел он того, что в здании остались недавно помолвленные люди. Окна не открыть и не разбить. Все двери очень плотно закрылись. Открыты остались только межкомнатные и то, не все. Они все откроются… Безусловно откроются. Их вынесет волна взрыва. Стекла тоже разобьются. И обуглятся.Красивый особняк станет руинами без единой ценности, потому что все документы и золото хозяин успел вынести. Причем помчался за ними сразу же. Нет бы вывести дочку и жену. Вот она животная жадность, что делает из человека чудовище. Страшно одним словом. Совсем недавно счастливые, а сейчас в полном отчаянии Осаму и Чуя сидят на краю той самой сцены в гостиной.  — Сколько…у нас еще времени? — тихо спрашивает Накахара. Его голова лежит на широком плече, а руки не расцепляются с того момента, как все везде закрылось. Липкий страх ползет по спине от ощущения и понимания того, что вот-вот их жизни оборвутся. Полицию никто вызывать не стал, потому что хоть один левый сигнал телефона и все подорвется раньше времени. Была мысль рыть укрытие, но как на зло полы в доме везде мраморные. Вот же блядство. Дазай смотрит на свои швейцарские часы, подаренные ему Чуей на рождество.  — Еще…десять минут, — у мафиози пустота в глазах. Как будто расточек, зародившейся в нем жизни пересох и свернулся в один момент. Сейчас вот-вот рука потянется за пистолетом, чтобы приложить дуло к виску и… Нет, нельзя. Так он сократит свою совместную жизнь с Чуей на целых десять минут. А вдруг их спасут? Вдруг есть шанс на то, что их найдут. Уже девять минут. Дазай бы рад сам обезвредить бомбу, он собаку на этом съел., но они даже добраться до нее не смогут. — Чуя, если это наши последние минуты вместе, то можно я кое-что сделаю?  — Что именно?  — Я хочу станцевать с тобой. Вальс, который хотел, чтобы был у нас на свадьбе, пожалуйста…- настроение, конечно, паршивое для танцев, но почему нет? Это лучше, чем сидеть вот так и ждать кончины. Оба встают и выдают друг другу грустные улыбки. Наверное, опять-таки, последние. В такой момент, когда знаешь сколько тебе осталось жить в минутах, начинаешь ругать себя за все те дни, когда ты решил ничего не делать. А ведь это целых двадцать четыре часа, а не семь минут. Можно было бы заняться чем-то новым, позвонить маме, устроить праздничный ужин просто так, потому что они прожили ее день вместе. Целый день… Дазай неплохо танцевал простой вальс. Не сбивался со счета, который можно было просчитать в напевах Чуи. Было в удовольствие держать чуино запястье. О боже, эти тонкие пальчики среди которых, себя нашло колечко. Это все в последний раз… Сердце буквально рвется в клочья и выбрасывается из окна. Его не бросают, ему не изменили, наоборот подарили идеального и теплого человечка, сердца которого скоро перестанет биться, собственно как и его тоже.  — Сколько нам осталось? — чуть ли не плача снова задает этот вопрос Чуя, когда они очерчивают очередной квадрат.  — Официально. Три минуты.  — В каком смысле официально?  — Прости меня, Чуя, я не могу это вынести! — Осаму прижимается своей щекой к чужой, хотя... Почему чужой? До боли родной и любимой. Холодное дуло подставляется к виску Чуи. Если будет выстрел, то точно пробьет обе головы. Чуя молчит, но очень сильно плачет. Хочется крикнуть «Ты что творишь! Надо жить!», но что сделают эти жалкие три минуты? Съедят их заживо. Болезненный страх будет душить и не давать дышать, не лучше ли со всем покончить раньше неизбежного?  — Прости, прости, прости! Мы с тобой не увидимся даже в том мире, если он есть. Такие ангелы, как ты, не живут с такими грешниками, как я! — словно мантру читает шатен и предохранитель спускается. Чуя гладит его по голове и говорит едва ли шепотом.  — Тогда я нагрешу по пути. Палец сильнее давит на курок Три. Два. Один… Выстрел. Один выстрел на двоих и большой взрыв спустя две минуты. Хочется сказать, что они ушли красиво. В одно время. И в один день. И от одной руки в бинтах. *** Накахара резко садится на кровати. Такой кошмар к нему приходит не в первые. Такой реальный, такой страшный и одновременно памятный. Грудь часто подымается и опускается, лоб взмок и на него налипли мелкие рыжие кудри, а в глазах еще остались слезы, видимо, кто-то плакал во сне. Он смотрит на свою руку, которую сейчас нехило потряхивает, где красуется то самое кольцо с гравировкой внутри " Однажды и навсегда» и спокойно выдыхает, прикрывая глаза. Его тонкую ручку берет бинтованная и тянет к лицу ее хозяина. Он нежно ее целует и проводит носом по нежным костяшкам.Чуя успокаивается окончательно и подкладывается обратно к Осаму, уткнувшись лицом в широкую грудь. Всего пять утра и только светает, но шатен готов вообще не спать, ради своего солнышка.  — Снова тот кошмар? — сонно спрашивает мафиози, через силу открыв глаза.  — Да… Я очень боюсь тебя потерять и каждый раз боюсь как бы сон не стал вещим.  — Верю тебе. Знаешь, если о чем-то много думать, то оно обязательно сбудется, поэтому не бери такие вещи в голову. А вообще я в твоем сне такой крутой и смелый, только вот в конце какая-то истеричка  — Дурак, — Чуя слегка улыбается уголками рта и обнимает Осаму, тем самым сильнее прижимаясь.- Хочешь сказать ты бы не грустил, если бы нам оставалось жить несколько минут?  — Я бы сошел с ума и еще никогда бы не говорил «Прости».  — А чтобы ты сказал? — Дазай вытирает аккуартно скопившиеся слезинки в голубых глазах и водит этой же рукой по щеке, к которой рыжий прильнул.  — Чтобы я сказал тебе на прощание? Спасибо.  — Спасибо?  — Спасибо, что ты появился в моей жизни, Накахара Чуя. END