***
Последние десять минут становятся настоящим адом, потому что Пак вызывает Чон к доске. Если младшая начинает где-то запинаться в наглядной практике сегодняшнего материала, Чимин подплывает к ней сзади, мягко прижимаясь к спине и приобнимая за тонкую талию. Она говорит почти касаясь губами уха давно красной, как рак, Гуки. Немного хрипя, от чего мурашки так и норовят пробежаться по спине ученицы. Пак яростно пытается выбить из себя Чон, отчего ловит злостные взгляды, красно Гуки, лишь умиляя ее.***
Звук звонка заставляет наконец-то выдохнуть Чон. Хотя скорее не звук звонка, а то, что Чимин все-таки отлепилась от нее. Вся такая теплая, приятно пахнущая, любимая до дрожи в коленях. Все ребята начинают сразу же шумно собираться, подрываясь со своих мест и вылетая из кабинета, потому что засиживаться на последней паре в пятницу, учитывая то, что они не учились по субботам, никакой нормальный человек не будет. А Чонгук нормальная девушка, следовательно тоже хочет поскорее сбежать из злосчастного заведения, только вот «Чонгук, подойти ко мне», заставляет сбавить обороты. Брюнетка подходит к столу, за которым уже сидит Чимин, заполняя последние бумаги перед уходом. Гуки вопросительно поднимает брови, не сводя глаз с блондинки. Мимо них пролетают студенты, говорящие громкое «до свидания». А Пак все также записывает что-то в журнале и поднимает взгляд на ученицу, только после того, как последний человек покинул стены аудитории. — Гуки-и, — тянет нежным голосом. — закрой дверь. Чон слушается сразу же, быстро передвигаясь по маршруту: стол- дверь- стол. — Вы что-то хотели, госпожа Пак? — Подойти ближе. Чонгук вновь встает возле стола, делая шаг, отчего еле касается бедром плеча Чим. — Ты все поняла сегодня на занятии, а то твоя работа у доски оставляет желать лучшего? Рука с большим количеством колец на пальцах, плавно ложится на голую кожу ноги и начинает двигаться от колена, поднимаясь выше. Мучительно медленно. Чон млеет в руках старшей, вырывая из легких громкий выдох. Она опирается на стол и расставляет ноги пошире, предоставляя больше пространства для таких нужных сейчас пальцев Пак и ее ласк. Когда Пак становится такой инициативной, младшей плавно сносит крышу. Потому что чувствовать главенство этой женщины невыносимо. Невыносимо приятно… Старшая встает со своего места, вставая позади девушки, продолжая мягкие поглаживания сквозь уже мокрую ткань. — Чонгуки-и, ты такая плохая ученица… Кто тебе позволил надевать юбку оставляя ноги голыми… Это не подходит по дресс-коду университета … — Чимин шепчет на ухо, обдавая шею горячим дыханием. Она делает паузы между фразами, в которые прижимается своей грудью к спине Чон сильнее, позволяя даже недолгое трение. Младшей лишь удается пролепетать смутно-понятное: — Вы сами сегодня слишком откровенно оделись, госпожа … — Не договаривает, потому что срывается на грудное мычание. Чимин трет клитор средним пальцем, начиная двигать им круговыми движениями более быстро. — Не смей препираться…- следует недолгая пауза, в которой к шее Чон мягким чмоком прикасаются пухлые губы Пак. — А то иначе… — И она перестает двигать пальцем, выбивая из Чонгук жалобное хныканье. — П-пож.жалуйста… — Тихо-тихо, еле слышно молит, потому что хочется вновь вернуть приятные движения. — Не будешь встревать? — Спрашивает, разворачивая расплывшуюся от нежных ласк Чон к себе лицом, заставляя опуститься поясницей на край парты. — Не буду. — Шепчет, притягивая розоволосую ближе к себе, чтобы поцеловать. Чтобы ощутить вкус клубники, вкус помады своей девушки за стенами учебного учреждения, а в университете вкус своей преподавательницы по искусству. Потому что соскучилась дико, отчего льнет ближе, поглаживая грудь через слой кофты и мешающего лифчика. Старшая протестующе качает головой из стороны в сторону, отодвигая руки Чон, переплетая пальцы. — Со мной разберешься дома. А вот ты… — Она снова целует, мягко ведя языком по губам, проводит по ровному ряду зубов, задевает чужой язык. Делает поцелуй мокрым, влажным настолько, что возбуждение начинает становиться болезненным, сводящим и лишающим любых мыслей. Чимин опускается на колени. ЧИМИН ОПУСКАЕТСЯ НА КОЛЕНИ, а Чонгук хочет плакать. Потому что видеть Пак, вот так, стоящую на коленях, в это по блядски короткой юбке между ее разведенных ног. Это намного лучше всех картин, которые она видела. — Тогда. — старшая целует непозволительно близко к заветному участку. — Будешь хорошей девочкой? Конечно Чон будет! Боже, да она уже готова закончиться здесь как человек и сделать все лишь бы… Из груди вылетает писк, потому что Чим проходит языком прямо так, по мокрой ткани, заставляя ее мокнуть еще сильнее. — Ты такая мокрая, — этот голос доведет Чон до личного ада, а уж эти словечки — моя детка. Только моя… Такая вкусная… Черные трусики снимают удивительно быстро, откладывая куда-то с сторону. Чонгук не думает, потому что влажный, теплый язык Чим проходится по всей длине, уделяя особое внимание пульсирующему комку нервов. Чон дышит глубоко, прерывисто, потому что хорошо… Так хорошо. Ее голова закинута назад, а ноги, эти восхитительные ноги раздвинуты еще шире. Пальцы с небольшими ноготками зарываются в выбеленных волосах, прижимая губы старшей еще ближе, потому что… потому что так нужно. Чимин не обходится одним языком. Сначала один прохладный пальчик с легкостью оказывается в Чон, медленно двигаясь. А губы, губы посасывают… — О, Боже… Чонгук трясет. Чимин мягко водит свободной рукой по внутренней стороне бедра, а затем добавляет второй еще один палец. Темп своих действий увеличивает, как и вспышки перед глазами брюнетки. Чим вынимает пальцы, проводит пару раз языком по всей длине, а затем ее вновь прижимают лицом, начиная немного тереться об приоткрытые губы и высунутый язычок. Гуки содрогается, с пошлой и растянутой гласной, опуская спиной прямо на стол. На разные документы, карандаши, ручки, неприятно впивающиеся в спину. Но сейчас все равно. Сейчас ее продолжает вылизывать Чимин, доставляя последние волны удовольствия взорвавшегося внизу живота по всему телу. — Умница, моя вкусная умница… — На Чон снова надевают черную ткань, опускают юбку, и чмокают бедро, на грани ткани и голой кожи. Чимин уже ищет влажные салфетки, которые она точно положила куда-то в ящик рабочего стола. Надо вытереть губы и участки кожи вокруг них, потому что смазка везде, блестит и пахнет сливами. Но ее губы мягко накрывают чужие, а затем касаются языком слизывая все, ощущая свой вкус и перекатывая его на языке. Сейчас младшая словно кот, благодарно лижущая хозяйку и тихо проговаривающая, такое трепетное и нежное: — Онни. Моя любимая онни. Такая красивая… Чимин нравится такая Чонгук, размеренная ярким оргазмом, ластящиеся ближе к теплу, говорящая комплименты, которые обычно не озвучивает, потому что смущается. Пак тепло улыбается, кивает в ответ, прижимая младшую ближе к себе, пока ее бедра обвивают ноги младшей. — Но если ты еще раз так оденешься, — говорит Гук прямо в губы Чиммини, — Я вытрахаю тебя своими пальцами и языком при всей аудитории и не дам загладить вину как сегодня. Старшая немного краснеет, утвердительно кивая, и целует горячо любимую Чон. Посмотреть все изображения