***
— Кхм, Чуя, — сказала Даша, увидев рыжего. — Здравствуй, наверное? — Вижу, ты снова начала ходить, — хмыкнул Накахара. — Мои поздравления. — Ну, не прям, чтобы бегать, ещё восстанавливаться и восстанавливаться, но вроде помочь всем смогу. — ответила Донцова, потирая правой рукой затылок. — Даже интересно чем. Кого в этот раз сведёшь в сон почти на год? — Слушай, нам надо поговорить, — вздохнула блондинка. — Мне, правда, очень жаль за случившееся. В конце концов это я во всём виновата. И мне понятна твоя, скажем так, злость на меня. Я не могу тебе этого запретить, а ты имеешь полное право злиться на меня. Не заставляю и быть моим другом. Можешь хоть ненавидеть меня, но только не когда мы работаем. Какие бы чувства мы не испытывали, какие бы обиды не держали друг на друга, факт остаётся фактом — у нас одна цель, которой мы хотим достичь. Как всё закончиться, можешь вообще не вспоминать меня. — Ты каждый раз говоришь как тебе жаль, а что по итогу? Ничего. Лучше уж вовсе без твоей драгоценной помощи. — Чуя прикусил губу, а Донцова от услышанного невольно вскинула бровь. — Что, прости? Хочешь сказать, я бесполезна? Да, ты прав. Это ж ты один тогда девочку вернул. Не было же никого, кто бы мог удерживать Достоевского на месте, деля с ним наручники три месяца, — саркастировала Дашка, чувствуя некую обиду. — Как же удобно забыть про то, что я сделала, через что мне пришлось ради этого преодолеть. Если бы не я, то ты бы ещё много месяцев бегал, чтобы вернуть Накаджиму. — О да, это же так сложно преодолеть — перестать ненавидеть кого-то, по сути, даже без нормальной причины, и понять, что даже, ведя себя как бунтующий подросток, тебя всё равно так или иначе используют. — Чтобы ты знал, я жалею не только на словах. Покажи мне хоть ещё одного человека, который бы провёл тебя на базу Крыс. Я была не права. И меня грызут переживания не меньше тебя по поводу Ацуши, — серьёзно сказала Донцова. — Если хочешь, то я сама всё сделаю. Сама верну как Накаджиму, так и его воспоминания, вправлю мозги. В случае необходимости, конечно же. — Не надо, — рыжий одёрнул её. — Это должен сделать я. Просто, мать твою, не бери всё на себя. — Конечно. — слегка улыбнулась Даша. Донцова подметила, насколько же они иногда могут быть похожими. Оба скрыто держат обиды и переживания, пока в конечном итоге не взорвутся от этого. Как много берут на себя, пытаясь, стараясь защитить близких, как от обоих веет холодом снаружи, а если узнать чуточку лучше, ближе, то приятным теплом внутри. — Тебе, это, случайно мозги повправлять не надо? — вдруг задала вопрос Дашка, после мысленно делая жест «рука-лицо» от своей глупости вместе с некой тупостью. — Вроде, нет. — Чуя странно посмотрел на неё. — Поэтому, повправляй мне, — Донцова схватила рыжего за плечи. — У тебя бывало чувство, что ты вроде как счастлив, но при этом ни черта не удовлетворён? — Начнём с того, что ты вообще никогда не удовлетворена. Но к чему ты ведёшь? — Я хочу уехать в Россию, — призналась блондинка, тяжело вздохнув. — Но при этом не могу бросить Дазая, поскольку он сделал мне предложение, дважды. А я поклялась, что если мне когда-нибудь вновь предложат выйти замуж, то я не брошу этого человека. Просто потому, что знаю что это такое, как это больно, невыносимо и мучительно. — Один маленький вопрос — зачем? — Я хочу быть свободной. Брак — это ловушка. Я не готова к таким обязательствам и ответственности. Отношения, в принципе, не для меня. Раньше я их никогда особо не хотела. Мне хотелось построить карьеру, стать успешной в своём деле, стать частью множества приключений, понимаешь? — Но это не приключение — это ошибка. — Ладно, возможно, это ошибка, — согласилась Даша. — Но ведь существует множество вещей в твоей жизни, когда знаешь, что это ошибка, однако на самом деле ты не знаешь, что это ошибка, потому что существует лишь один способ, чтобы узнать что это ошибка — сделать эту самую ошибку. И затем, оглядываясь назад, сказать: «Да, точно, это было ошибкой». Поэтому в действительности самой большой ошибкой будет не совершить её, потому что ты будешь всю жизнь мучиться — было ли это ошибкой. Скажи, имеет ли смысл, если я проживу всю жизнь безошибочно? — Я ничего не понял, поскольку ты слишком много раз сказала «ошибка». Тогда зачем ты вообще согласилась выйти замуж? — Я люблю Осаму. И не знаю ни одного человека, которому я могла так же доверять, как ему. Мне комфортно с ним, я чувствую, что между нами есть какая-то особенная связь. Раньше такого не было, естественно, что меня это так или иначе пугает. — Это называется отношениями, такое бывает. И если ты так размышляешь об ошибках, а что если брак не будет ошибкой? — Такая вероятность есть. В любом случае, я очень не уверена в своём решении уехать в Россию, поэтому, ещё не факт, что так поступлю. — взгляд Даши слегка потемнел.***
— Я разбирал кое-какие вещи и нашёл это. — Осаму протянул Даше прозрачный файл, в котором лежал листок. — Я не слишком силён в русском, поэтому, что это? Донцова крепко сжимала файл, при этом перебирая множество мыслей в своей главе. Как это вышло? Она же тщательно прятала все эти бумаги. Никто не должен был их найти. И что самое главное — Дазай не должен был их найти. Но даже не это сейчас самое главное. Не главное и то, что от этого начали всплывать старые воспоминания, которые блондинка предпочла бы не вспоминать. Важно нечто другое — что ответить? Соврать? Сказать правду? Попытаться уйти от темы? — Просто документы, — хмыкнула Даша. — Не заморачивайся, обычное свидетельство. — Уверена? — Это свидетельство о разводе, — призналась Донцова. — Теперь доволен? — Не хочешь поговорить? — Тут нечего обсуждать, — Даша опустила взгляд на несколько секунд. — Ну вышла я замуж за Федю, развелась через несколько лет. Это вообще ни на что не влияет. Всякое бывает в жизни. Просто ошибка, которая, быть может, кардинально изменила вообще всё. — блондинка и не заметила, как её начало трясти, после чего Дашка попыталась сдерживать себя. — Кого я обманываю? Ни черта ненормально. Мне страшно. Я думала, что больше не буду бояться отношений, но это не так. Боюсь вновь совершить ошибку, о которой буду жалеть явно не один год, однако при этом понимая, что в этот раз, вероятно, всё взаимно. Осознавая, что ты действительно любишь меня, и это явно не пустые слова. — Но тебе необязательно переживать это одной. Нет ничего стыдного в том, чтобы иногда просить помощи у других. — Ты не понимаешь, — Донцова покачала головой. — Я сильная. Это моё главное преимущество перед кем бы то ни было. Мне следует справляться без чьей-то поддержки или помощи, я привыкла рассчитывать только на себя. Иначе я перестану быть сильной и размякну, в конечном итоге превращусь в плаксу, которая ноет и ноет о своих проблемах, — сквозь слёзы Даша взглянула на себя в зеркало. — Да я и так уже превратилась в неё… То, что произошло дальше, она помнила не слишком хорошо. Были лишь слышны звуки, как стекло вдребезги разбилось, а Донцова после пустым взглядом смотрела на свою руку, при этом будто совершенно не чувствуя боли. Даша медленно стала приходить в себя только тогда, когда заметила, что Дазай вышел из комнаты, а после вернулся с бинтами и прочими прелестями для обработки ран. И когда шатен взял её за руку, дабы получше осмотреть ладонь, Дашка наконец начала чувствовать боль, чуть не прошипев. — Чёрт, зеркало. — тихо выпалила Донцова, пытаясь не зашипеть или зарычать от боли. — Я бы скорее сказал: «Чёрт, рука». — ответил Осаму, после вернувшись к лечению. — Надо быть осторожнее. — Ты говоришь это каждый раз, когда у меня раны, — Даша нервно усмехнулась. — Видимо, люблю я биться о стекло. Уже во второй раз бью зеркало той же рукой. Хотя шрамы от прошлого раза не особо видны. — Может, после воскрешения они просто исчезают? — Нет, — она покачала головой, взглянув на руки. — Посмотри на мои руки. Там всегда были шрамы, из-за того, что в какой-то момент своей жизни я начала пытаться свести с собой счёты, делая попытки резать себя. Шрамы остались, просто они стали намного менее заметными. Это даже к лучшему. Я не очень люблю носить вещи с длинными рукавами, а шрамы могут пугать других людей. — А костюмы? — Костюмы — это другое. Они классные, и ничто не сидит на мне лучше, чем костюм. — Даша призадумалась на пару минут, после слегка улыбнувшись. — Думаю, что если бы я вышла замуж за костюмы, то ты тогда бы женился на бинтах. — Тогда это стало бы преградой, чтобы мы могли пожениться. — Зато это подтвердило бы мою теорию, что тебе нравятся бинты, — она издала смешок. — Так, ладно, вернёмся к старому. — То кольцо, что ты выкинула, оно было обручальным? Верно? — Да, — Даша кивнула. — Кольцо, которое он мне дарил, когда делал предложение, я потеряла где-то в России. Хотя, может, оно просто лежит в старой квартире. Так странно обсуждать это с тобой. Особенно после того, как я пыталась тщательно это скрывать ото всех. — Зачем? — Я ненавижу, когда ко мне испытывают жалость. Мне не хотелось, чтобы меня жалели из-за не очень удачного брака. Чем взрослее ты становишься, тем больше у тебя багаж, который ты пытаешься скрыть от друзей, родных, любимого человека. Поскольку он может оттолкнуть, то лучше и правильнее молчать. И лучше уж я буду брошенной невестой, чем брошенной женой. — Сколько лет ты уже молчишь об этом? Тем более, ты знаешь, меня подобное не оттолкнёт от тебя, — шатен взял её за руку. — Зато теперь наши руки схожи. — Бинты не так уж и плохо смотрятся, — заметила Донцова, улыбнувшись. — Я знаю. Тут особо нечего рассказывать. Ну, в смысле, мы захотели пожениться раньше, без никого, а когда наступила бы настоящая свадьба с гостями и прочими прелестями, то поженились во второй раз. По сути, наш брак продлился несколько месяцев. Хотя юридически мы были женаты где-то года четыре точно. И я сама решила подать на развод. Пожалуй, это было верным решением. Не могу сказать, что была несчастлива в разводе. Чёрт возьми, когда мы с Федей развелись, я была готова кричать от счастья. — Ты первый человек, который счастлив от развода. Впрочем, не думаю, что этому надо удивляться, — Дазай притих, после спросив. — Что думаешь об отношениях, после всего, что произошло? — Отношения? — переспросила Дашка. — Дорогуша, отношения — штука хрупкая и сложная. Один взгляд, одно неверное слово — и на вас катится огромный снежный ком. А набирает он такой вес, что вам лучше закопаться под землю. И тут — ба-бах, пелена спадает, и ты понимаешь, что тот симпатичный юный парень, за которого ты вышла замуж, не так уж юн и симпатичен. Он — монстр. И это не тот монстр, который в детских сказках вылезает из-под кроватки. Не-ет. Он использует чувство собственного достоинства в качестве половой тряпки, чтобы стереть остатки твоей же гордости с пола. Ну, конечно, я тоже дерзала его. Время от времени. Но, честное слово, я-то думала, что в браке так и нужно. В общем, сейчас, когда мы уже разошлись, я даже не знаю кого больше ненавижу — его или себя. Я часто сидела и думала — почему наши друзья не пытались уничтожить друг друга так, как это делали мы? И ответ оказался простым — они не были несчастны в браке. А мы были. Вернее, я была, — Донцова вздохнула. — В реальной жизни отношения складываются не так, как в кино — получится-не получится, а потом получается, и живут они долго и счастливо. Ты в это вообще можешь поверить? Девять из десяти пар распадаются, потому что им изначально не суждено быть вместе. Вот. А половина из тех, кто всё-таки женится, потом разводится. И должна сказать, что даже пройдя через всё это я не стала законченным циником. Я до сих пор верю, что любовь — это когда даришь шоколадные конфеты, ну или в некоторых странах дарят курицу. Кто-нибудь, конечно, может считать меня полной дурой, но всё равно, я верю, что любовь существует. Понимаешь, пары, которые предназначены друг для друга, они проходят через всё то же дерьмо, что и остальные пары. Разница лишь в том, что они не сдаются. И эти пары обязательно сражаются за свои отношения. — Думаешь, мы относимся к таковым? — Не знаю, — Дашка пожала плечами. — Быть может, мне просто хочется в это верить. Даже если это вдруг окажется не так. — Скажи честно — ты не хочешь брака, не так ли? — Это сложно. Пожалуй, нужно кое-что рассказать — я сама чуть не сбежала со своей же свадьбы. Помню, как смотрела в зеркало, а меня посещали мысли только о том, что я совершаю большую ошибку, что брак — ловушка, из которой я не выберусь никогда, всё это не для меня, мне нужна свобода, а если я выйду замуж, то лишусь вообще всего, тогда мне впервые показалось, что мои чувства к Феде лишены логики. Но тем не менее, в конце концов я смогла убедить себя в том, что в любви и не должно быть этой самой логики, любовь вообще нелогична. Да и в то время, у меня был немного идиотский принцип — если не совершу ошибку, то не узнаю было ли это ошибкой. Ну, и конечно — три глубоких вдоха. Последнее я всегда делаю, когда нервничаю. Порой три глубоких вдоха могут всё поменять. — К чему ты ведёшь? — К тому, что даже если всё окажется большой ошибкой, это не суть важно. Но учитывая всё, я не брошу тебя — не хочу, чтобы ты страдал, потому что мне знакома такая боль. Да, мне по-прежнему страшно, но мне хочется вновь рискнуть. — наконец смогла ответить Донцова, после поцеловав шатена. Быть может, именно в этот момент всё стало на свои места. Как бы Даша не старалась отдалиться от отношений, они ей нужны. Донцова всё время боялась не самих отношений, а одиночества после них. Возможно, именно поэтому у неё и случился, так сказать, откат несколько лет назад, когда она вновь начала вести себя классно, пытаясь скрыть за этим свои эмоции, страхи и одиночество. Быть может, в этот раз она наконец смогла найти того, с кем было бы явно неплохо провести хотя бы небольшую часть жизни, если уж не всю жизнь.***
— Знаешь, я ожидала от тебя меньшего, если честно, — призналась Цветаева. — Но, твою мать, Накаджима, ты не так уж и плох. Когда не превращаешься в мечтателя, конечно. — Благодарю за оценку. — хмыкнул Ацуши, после в очередной раз начав рассматривать свою ладонь. — Не беспокойся, совсем скоро мы вновь начнём действовать. И тогда всё будет просто отлично. Особенно, когда некоторые люди получат своё наказание. — Ты про того рыжего парня из мафии, — сообразил беловолосый. — Я займусь им. Это он во всём виноват. Я не прощу Накахаре того, что он наделал. Он обязательно за всё заплатит.