***
Донцова не могла не то, что поспать, просто нормально заснуть. Она вертелась из стороны в сторону, меняла подушки местами, то и дело переворачивая их, даже в какой-то момент пошла на кухню за валерьянкой, которая не особо смогла помочь. Дашка долгое время не могла понять в чём же причина, как вдруг, протянув руку в сторону, до неё наконец дошло — она отвыкла спать одна. Осаму всегда был рядом, обнимая её, а в случае ночного кошмара успокаивая Донцову. — Хах, точно, тебя ж тут нет, — усмехнулась Даша. — Пф, подумаешь. Не так уж он мне и нужен. Я его ненавижу! — она перешла на крик. — До этого справлялся без меня — значит, я не так уж и сильно сдалась ему. Осаму просто пользовался мной, херов предатель, — Дашка стала чаще дышать, пытаясь успокоиться и скрыть слёзы. — Надо уничтожить всё. Я не вернусь обратно. Никогда.***
Даша пришла на свалку, после доставая костюмы — от них надо избавиться. В голове была лишь одна мысль избавиться от всего, что хоть как-то могло напомнить прежние времена. Смотря на костюмы, Донцова невольно вспоминала множество моментов, которые были связаны с этими вещами, начиная от миссий и заканчивая воспоминаниями о дорогих ей людях, с которыми эти моменты и были разделены. Но ей же нечего терять, верно? Дашка лишь смотрела на то, как горели её любимые костюмы, то, что делало её собой, в голове всплывали все фразы блондинки, связанные с ними, начиная от «Где твой костюм? Приоденься!» и заканчивая «Это будет леген...подожди-подожди...дарно!». От этого становилось ещё больнее. Донцовой всё больше казалось, что все последние несколько лет были просто ложью, притворством и предлогом, чтобы её можно было использовать. Никакого счастья и не было. Вообще ничего не было. Вдруг раздался крик. Горло болело от боли. Даша не помнила, когда в последний раз так рыдала, как будто всё разрушено и ей нечего терять. Нечего терять, да? Но, быть может, в этом самом «нечего терять» действительно есть что-то своё, что-то хорошее. А сейчас нужно всего лишь забыть и не вспоминать о том, что было ещё даже день назад. Все решения верны, так ведь? Значит, и это тоже будет наверняка верным. Главное — действовать, а не ждать.***
У Дазая медленно, но верно сдавали нервы. Пожалуй, это был первый раз, когда он не понимал, куда Даша могла пойти. До ужаса не хотелось говорить «уйти», блондинка же не могла так поступить. И если поначалу, когда Осаму звонил ей, Дашка просто сбрасывала, потом перестала делать и это, просто игнорируя звонки и не отвечая на них, а после шатен раз за разом мог лишь оставлять сообщения на автоответчик. Заметил Дазай и пропавшие вещи Даши, пожалуй, в квартире осталась лишь одна гитара, к которой Донцова так и не решила притронуться. От такого осознания становилось даже немного плевать куда именно ушла, вопрос в другом — почему? Что он сделал не так? Это его вина? Он чем-то обидел её? Но тогда чем и когда? Всё же было хорошо. Было же, да? Что пошло не так? Осаму посещали мысли, что, возможно, Донцова ушла к Фёдору. Но такого же просто не может быть. Даша, в конце-то концов, сильная. Она сильна духом, так просто никогда бы не сдалась, даже если бы что-то вдруг произошло. Да и Дашка не родилась вчера, знает же Достоевского уже далеко не один год — поэтому, подобного же не могло случиться. В это до ужаса хотелось верить и надеяться. В реальности же всё просто оборвалось, не закончилось, а именно оборвалось. И как бы кто не старался, это уже не забыть. Этот недоделанный роман так и останется — незавершенным.***
— Я им была не нужна. На что я надеялась? Эти самые «товарищи» оказались лицемерами и лгунами. Чем я так им не приглянулась? Или что со мной не так? — шептала Дашка, в последний раз рассматривая фотографии, которые после рвала навсегда. — Я не прогнусь под них! Нет, не в этот раз! Все они... Познают мою боль. Когда с фото было абсолютно покончено, Донцова подошла к зеркалу, смотря на себя, вернее на свои волосы. Вдруг она резко схватила ножницы, после начав избавляться от чёлки, которую так любила раньше. Дашка сделала её, когда уезжала из России, как символ неких перемен, которые, как ей казалось, поменяли бы её жизнь к лучшему. Но, видимо, этому не суждено было случиться. Эти самые «перемены» всё только ухудшили, добавив совершенно новых и ненужных людей, которые, к тому же, оказались вредителями. Несколько минут — и с чёлкой раз и навсегда покончено. Плевать, что это выглядело не очень красиво — сейчас для Дашки это особого значения не имело. Хорошо было бы ещё и волосы обратно отрастить, но это потом, успеет ещё. Донцова взглянула на свою руку, где по-прежнему красовалось кольцо Дазая. Она посмотрела на него ещё пару минут, после чего резко сняла кольцо с пальца, сжав ладонь в кулак. Даша вновь посмотрела в зеркало — да, теперь уже со всем покончено. Впервые за всё время, за всю её жизнь у Донцовой был не пустой, безжизненный или яркий и светлый взгляд. Нет, на этот раз это был взгляд боли, ненависти и желания мести. Теперь больше ничего не осталось. Уже точно нечего терять. Больше ничего и никогда.